Джон Краули - Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра [litres]

Зачем Людям кости? Кажется, он это когда-то знал, но забыл. Одноухий присел рядом с останками и начал петь, извлек из кошеля какой-то порошок, сплюнул в ладонь и нанес получившейся краской широкие черные полосы себе на щеки. Кости он завернул в оленью шкуру, которую для этого захватил с собой, а к ним добавил и другие вещи – каменный нож, пояс из бус, вяленое мясо. Потом, продолжая петь, он поднял сверток и пошел наверх, прочь от тропы, далеко в лес, и забрался туда, где грудами лежали камни, – Дарру было понятно, что их принесли сюда нарочно, не сами же они так собрались. Одноухий положил кости на землю и оттолкнул камень, так что открылась дыра в земле. Очень осторожно, даже нежно, как ребенка в постель, он опустил туда сверток из оленьей шкуры.

Потом он снова завалил камнями свой тайник – но зачем? Никто же теперь не будет его искать, поживиться там нечем. А после Одноухий сел рядом и долго молчал. Дарр Дубраули уверен, что никто из Людей Вороньего клана не знал об этом его походе и об этом месте, да так и не узнал.

Тогда человек заговорил на языке, которого Дарр Дубраули прежде не слышал: он знал несколько слов из наречия Вороньего клана, но это был другой язык. И все же, пока Одноухий говорил, а на лес опускался весенний вечер и последние зимние сугробы дышали холодом на Ели, Дарр Дубраули снова почувствовал, как проваливается в Имр, где уже бывал прежде. Он вспомнил кости: кости Святой, что говорила с ним в часовне аббатства, кости, которые Лисья Шапка и ее народ принесли, чтобы поселить в дома, выстроенные именно для них. Кости самой Лисьей Шапки, голые на солнце, ее и не ее.

Одноухий поднял лицо к небу и увидел Дарра Дубраули.

– Ты знаешь слова Вороньих Людей? – спросил он. – Я расскажу тебе историю.

И рассказал.

Эти кости принадлежали его брату. Они родились вместе, как две птицы в гнезде, как Хороший Сын и Плохой Сын, которые в начале времен сделали мир таким, каков он есть. Они были не похожи: брат маленький и не слишком сильный, но всегда ходил за старшим, изучил все навыки охотника и воина. Когда воины Вороньего клана напали на отряд Одноухого, который возвращался домой с охоты, неся мясо и шкуры, младший брат схватился с врагами, первым бросился в бой. Когда его повалили, Одноухий попытался спасти брата и сам попал в плен.

Он рассказал о том, как его брат умер на тропе над рекой, о чем Дарр уже знал, но все равно внимательно выслушал.

Затем Одноухий встал и спустился к реке. Снял юбку из выделанной оленьей кожи и ноговицы, снял перья и ожерелья. Он вошел в воду и сел, чтобы помыться, смыть черные полосы с лица. Тихо говорил что-то на языке, которого Дарр не понимал. Закончив, он поднялся и стряхнул последние капли с пальцев.

– Теперь они не разбросаны, – сказал Одноухий на языке Вороньего клана. – Он теперь в покое. Теперь его можно забыть.

Больше Дарр Дубраули никогда не слышал от Одноухого хоть слово на языке, который тот выучил в детстве: он говорил теперь только на языке Вороньего клана. Но с тех пор Одноухий стал узнавать Дарра, когда тот бывал поблизости, приветствовал его и угощал объедками. Словно, когда Дарр Дубраули оказывался рядом, он мог безопасно побыть прежним собой – спрятать свое былое «я» внутри Вороны. Другие Люди видели, как он приветствует Дарра или подзывает его, и признавали в том особую силу. Они не знали, что эти двое беседуют, когда остаются наедине, как Дарр Дубраули давным-давно беседовал с Лисьей Шапкой: Одноухий говорил на людском языке, а Дарр Дубраули по-вороньи.

У Людей бывает много имен – по крайней мере, бывало в те времена: они сбрасывали одни и получали другие или назывались одним именем в одном месте и другим – в другом; одни имена давали, другие получали. Дарр Дубраули называл Одноухого Тот-Кто-Прячет; человек именовал Дарра Тот-Кто-Ищет.

– Бобриха сказала: «Старая Черепаха живет на дне Красивого озера на севере. Она самое старое создание в тех краях и потому – самое мудрое. На спине ее предка выстроили весь мир. Многие говорят, будто Ондатра насыпала землю на спину Черепахе, чтобы сотворить мир, но Бобры утверждают, что это был Бобер».

Люди отправились в ежегодное странствие в Земли Восхода, взяв бобровые шкуры на обмен, и потому попросили Одноухого рассказать сказку, в которой есть Бобер. Они слушали сказки, чтобы утишить страх: по всем этим землям должен был воцариться мир, племенные советы заключили о нем договор, а старейшие женщины его утвердили. Но никогда не знаешь наверняка. Меха всегда легче получить грабежом, чем охотой.

– Красивое озеро лежало далеко, и путь туда был долог, – продолжал Одноухий.

Он много раз рассказывал свои истории, говорил на разные голоса, ковылял вразвалку по-бобровьи и вертел головой по-вороньи, так что слушатели покатывались со смеху. Дома он даже вызывал шум дождя (семена в длинной тыкве-горлянке) и пел птичьими голосами через свистульку.

– Когда они добрались до Красивого озера, муж-Ворона подумал – это, должно быть, вода, что окружает землю со всех сторон, но жена-Бобриха возразила – мол, это всего лишь большое озеро. Дом Старой Черепахи стоял глубоко на его дне. Так что Бобриха взяла глину и залепила мужу ноздри, приказала ему зажмуриться, а потом нырнула вместе с ним в дом Старой Черепахи. Черепаха, как всегда, не хотела выходить, но Бобриха крикнула, что они пришли в поисках мудрости и принесли дары. Так что наконец Старая Черепаха их впустила. Знаете, какая она была медлительная и неповоротливая? Точно как ее клан! Ха-ха! Но Старая Черепаха была еще медлительней, потому что много думала.

Долгий летний день подходил к концу. Речная заводь, куда завели груженые пиро́ги, сверкала в последних лучах солнца. Дарр Дубраули знал, что рассказ затянется до глубокой ночи, но сам он уснет. В конце концов, он уже знал эту историю в пересказе Одноухого: когда Бобриха показала подарки, а Старая Черепаха одобрительно потыкала в них пальцем и когда они покурили табак, что принесла Бобриха, пришло время Дарру Дубраули рассказать свой сон и задать вопрос.

– Старая Черепаха сразу поняла, что это значит – «искать ничего». Она и сама отправлялась на поиски, давным-давно, когда была еще молода. Нашла она ничего? Нет, не нашла, зато нашла что-то другое. А найти самое ничего никто из нас не сможет, так она сказала, ибо оно не для таких, как мы, предназначено.

«А для кого ж тогда?» – спросила Бобриха, и Старая Черепаха ответила: «Для Людей». Люди хотят самое ничего, желают его больше, чем всего другого, и считают, что оно принадлежит им. Они его никогда не находили, а если и находили, тут же теряли. И все же у Людей все время было ничто. По крайней мере, у некоторых.

«Уродливые Человечки!» – воскликнула Бобриха и шлепнула хвостом по полу, но вот ее муж-Ворона никогда о таких созданиях не слышал.