Джон Краули - Ка: Дарр Дубраули в руинах Имра [litres]

– На всю жизнь, Лисята, – сказал он. – Ты и я. На всю жизнь, короткую или длинную.

Прежде всего нужно выучить их язык, думал Дарр Дубраули, чтобы как-то с ними сторговаться. Но еще раньше нужно подобраться к ним так близко, чтобы слушать слова, но чтобы не убили и не прогнали. А еще раньше их нужно найти.

Лисята считала, что Маленький Народец преследует ее из ненависти, куда бы она ни улетела, куда бы ни ушла за кочевниками, с которыми жила ее стая. Но Дарр Дубраули считал, что та кража привела ее в одно из владений или окру́г Имра, где Человечки жили всегда, и, несмотря на все свое хитроумие, Лисята с тех пор бродила там, не понимая, где оказалась и что это за место: ведь Имр недалеко от любого места в Ка, настолько рядом с Лисятой, насколько она рядом с собой. Теперь она всегда была отчасти в Имре, как и Люди, да и сам Дарр Дубраули.

Наконец он добрался до их страны (и хотя он в мельчайших подробностях помнит столько, что трудно понять, как в такой маленькой голове все умещается, Дарр не может припомнить, как это сделал), и она мало отличались от земель вокруг. Солнце вставало, где и когда следовало, и так же садилось; звери, которые не разговаривают в Ка, – Улитки, Кроты, Змеи – здесь тоже молчали. Но когда он замечал Человечков на горных тропах и у быстрых ручьев, бородатых самцов и неулыбчивых самок, он уже не был так уверен, где находится.

Они носили «одежду» – это во-первых. Широкополые «шапки» на головах, «куртки» на плечах. Дарр Дубраули знал, что такое одежда; помнил о ней из тех времен, когда жил среди Людей, которые одевались, в отличие от местных.

И он понимал – почти понимал – их речь. Они держались от Вороны подальше, хотя не бежали и не прятались; замечали его взгляд и отворачивались, чтобы пошептаться с другими, а то пропадали из виду, как пятнистая Жаба исчезает на куче палой листвы. Но вскоре он научился слышать их ясно, будто они совсем рядом, и наречие Человечков вызвало в памяти и в горле язык тех Людей, которых он узнал первыми.

Говорили они по большей части о погоде.

Зима уже вступила в свои права, и, насколько видел Дарр Дубраули, который держался на безопасном расстоянии, огня Человечки не разводили, а ведь, в отличие от Ворон, Люди без него перезимовать не могут. Потом он узнал такое, что даже засомневался, а Люди ли они: когда холод усилился, Человечки ушли под землю, в пещеры и норы, и там, прижавшись друг к другу, укрывшись плетеными циновками и одеялами, уснули.

Дарр Дубраули провел ту, первую зиму в одиночестве, ибо в Ка находилось это место, или в Имре, или где-то между ними, Ворон там он вовсе не слышал. Зато слышал Воронов и Волков, но ни разу их не видел. Только белые горы, чернеющие огромными Елями, только замерзшие в полете водопады. Он боялся умереть с голоду, часто думал все бросить и вернуться. Он только-только отыскал первую еду за несколько дней, когда увидел, что Человечки выходят из нор, как Медведи или Сурки, неуклюжие и медлительные, и моргают на солнце, а волосы и бороды у них отросли так, что почти заменяют одежду.

И вот они здесь, а вот Дарр Дубраули, и теперь нужно попросить их отдать ему вещь, за которой они гонялись столько лет, преследуя Ворону, которая ее украла. Невозможное дело – он ведь ей говорил.

Оказалось, что все просто. Маленький Народец согласился отдать ему вещь. Более того, Человечки предложили отдать вещь ей , потому что приняли Дарра за нее – Лисяту. Как и все Люди, они не могли отличить одну Ворону от другой.

Чего они хотели взамен?

В летнем лесу, на низкой ветке над ручьем, Дарр Дубраули беседовал с очень-очень старым бородатым Человечком, чье лицо пряталось в тени потрепанной шапки, а седая борода прикрывала грудь и плечи, как оперенье Белой Совы. Из всего Малого Народца только он не исчез, когда Дарр Дубраули подлетел ближе и крикнул, а Дарр каким-то образом понял его речь. Она была словно тихий плеск ручья, по которому Человечек шлепал большими бледными стопами, но все же это была речь, внятная Дарру.

Нам здесь не нравится, сказал Человечек.

Дарр Дубраули поклонился. Старичок плохо понимал язык Ворон, а то и не понимал вовсе и поэтому сам отвечал за Дарра.

Мы жалеем, что пришли сюда, продолжал он. Трех вещей нам не хватает: Ячменя, чтоб варить пиво. Пчел, чтоб собирать мед. И золота в земле и в ручьях.

Дарр Дубраули снова поклонился. Теперь он вспомнил, что Человечек много раз говорил об этом, а он слышал. Если он это говорил, когда рядом были другие Человечки, они грустно качали головами или даже плакали. Дарру пришлось серьезно напрячь память, чтобы согласиться: да, действительно, куда бы он ни полетел по эту сторону моря, нигде не видел травы, именуемой Ячменем, которую растили и собирали Люди, прежние соседи Дарра. Нигде не было Пчел: в этой стране он никогда не видел в дупле дерева соты, полные воска и личинок. И поскольку всюду, где он был, Люди любили золото, Дарр мог быть уверен, что здесь его нет, иначе Люди носили бы его на себе, выставляли напоказ. Он это знал, но не знал, что знает.

Принеси нам эти три вещи, сказал старичок, и мы дадим тебе то, что ты хочешь. Ячмень. Пчел. Золото.

Хорошо, сказал Дарр Дубраули, потому что не знал, что еще тут можно сказать.

Впрочем, добавил старичок, мы дадим тебе то, что ты хочешь, даже если ты не сможешь принести нам эти три вещи.

Ага, сказал Дарр. Да. Ладно.

Вещь, которая тебе нужна, будет расти год. Когда год пройдет, принеси нам три вещи, которых нам не хватает. Ячмень для пива. Пчелиный мед. Золото. Если принесешь, мы возрадуемся. И ты получишь эту вещь.

Дарр Дубраули поклонился, изображая самую полную уверенность, распахнул крылья и бросил решительный клич. Старичок нырнул под воду, как Выдра, и пропал.

Ох уж эти истории! Ох уж эти Люди! За долгие века Люди поведали Дарру столько историй, и в половине из них бедному дураку поручали принести какую-нибудь невозможную вещь – да нет же, три невозможные вещи! – и он их как-то добывал. Или нет? Ладно, придется подумать. Дарр приказывал себе думать – думать, потому что в историях всегда заключается ответ на загадку, которую они загадывают. Ячмень для пива. Мед. Золото. Как их добыть, или сделать вид, что добыл, или получить их, не получая? Целый год он изучал Малый Народец, хотя ясно было, что Человечки не хотят, чтобы он за ними подглядывал, и часто кто-нибудь даже грозил ему кулаком, а может, не ему, а Лисяте. Он думал и думал, пытался думать, даже когда лютая зима так выстуживала мозги, что там оставалась только одна мысль – о голоде. Но когда снова пришло лето, у него по-прежнему не было плана, как добыть Ячмень, мед и золото.

Дарр нашел седобородого старичка на том же месте: он сидел на камне у ручья и болтал ногами в воде. И Дарр так ему и сказал. Старичок вздохнул, хотя не выказал ни удивления, ни особого огорчения. Ну и ладно, сказал он. Через месяц, когда луна снова будет полной и начнет заходить на рассвете, приходи к горной пещере, и вещь станет твоей.