Георгий Герцовский - Владей миром! [litres]

– Послушай, приятель, – обратился ко мне старшой и ощерился. Я бы сказал «оскалился», но тому нечем было скалиться. – Не страшно вдвоем гулять? Вдруг шиврот нападет или лихие люди встретятся?

– Среди бела-то дня? – решил я поддержать игру. – Нет, мы потому и двинулись днем, что боялись в темноте идти.

Мое заявление вызвало ожидаемое веселое оживление среди бандитов.

– А что, в светлое время и напасть не могут? – спросил главарь и с ухмылкой посмотрел на своих. Те поддержали атамана: стали плечами пожимать, головой покачивать – мол, да кто же его знает? А сами лыбились во все свои «многозубые» пасти.

– Слышал я о таком, – сказал я на полном серьезе, – но поверить не мог. Кто же днем нападать станет?

– Мы, например, – подарил мне грустную улыбку главарь.

Тут уже бандиты откровенно загоготали. От души.

– Ах, вы, – тоже засмеялся я. – Так таких, как вы, мы как раз не боимся. Правда, Кинсли?

Мой спутник не спускал хмурого, но и напуганного взгляда с главаря и на мой вопрос лишь кивнул по инерции.

– Мы же таких, как вы, как говорится, одной левой, – сказал я и стал утирать слезу, набежавшую от смеха.

Тут уже публика по-разному отреагировала: кто-то из разбойников расхохотался пуще прежнего, а те, что по-умнее, прищурились и затихли.

Главарь же, как видно, внутри свирепел, но сдерживался.

– Это как же это вы нас… одной левой? – снова ощерился он.

Понравилось мне заражать неприятеля каменной болезнью. Ну, в самом деле, стихия земли в боевой магии – едва ли не лучшая. Огонь сложно контролировать, особенно когда возле леса стоим. Вода… Ну что, дождем их смывать? Штормовую волну сюда гнать? Не то. Ветер. Можно, конечно, завихрить, закружить и послать на кудыкину гору. Но с твердой породой проще: хочешь – в камень врага преврати, хочешь – землю под ним разверзни и снова сомкни, хочешь – урони глыбу большую и иди себе дальше. Я выбрал первое. Должен же быть свой стиль и у мага?

– А вот как, – сказал я и солнечно улыбнулся. Повел левой рукой, и половина банды стала памятниками самим себе. И да, нерукотворными. А зарастет ли к ним тропа – обещать я не мог.

Те, что не превратились в камень, исчезли в лесу быстрее мыши. На поляне, кроме изваяний, остались мы с Кинсли и главарь с готом. Реакция главного бандюгана меня удивила. Он не побежал и драться не полез, а просто махнул рукой и уселся там, где стоял. Сплюнул в сторону, выругавшись:

– Черт, на мага напоролись… – достал кисет, стал самокрутку набивать.

Мне понравилась его смелость.

– А теперь я спрошу, – сказал я издевательски ласково. – Не боитесь ли вы ходить по опушкам среди бела дня? Вдруг мага повстречаете? Разве мамочки вам не рассказывали, что это небезопасно?

– Хорош трепаться, – отмахнулся бандит. – Что ты мне сделаешь? В камень превратишь? Не боюсь. Может, и лучше даже.

Мне вдруг тоже захотелось закурить – хотя дымопуска-ние, само собой, было не в моих привычках.

– Дашь табачку? – спросил я и руку протянул.

Он отсыпал, бумаги кусок оторвал.

Бумага? В Средневековье? Что-то я пока не встречал фабрик-то целлюлозных. Присмотревшись, понял, что это не бумага, а лист какого-то растения – сероватый, тонкий, с мелкими прожилками.

Я начал сворачивать папиросу, но Кинсли почти вырвал у меня листок и табак, когда увидел мои попытки. Он скрутил быстро. Я затянулся.

– Смотри, – повернулся главарь к готу. – Не гнушается нашим табачком. – Снова усмехнулся.

Табак был крепкий, но, как ни странно, я не закашлялся.

– Так почему тебе лучше было бы камнем стать? – спросил я. – Это ведь недолго устроить. Отплачу тебе этим за понюшку табаку.

– Да не понять тебе, колдун, наших забот.

– А ты попробуй, – сказал я. – Вдруг удивлю пониманием.

– Ты думаешь, мы грабим ради удовольствия? Нам жрать нечего. И не на что. Грибы да ягоды осточертели, а зверей в лесах Хуала давно не осталось – мы всех перебили.

– Этот лес один из них? – спросил я, кивнув в сторону бора.

– Ты что? Нет. В этом готы травы-грибы собирают. – Он тоже кивнул, но в сторону крепости, видневшейся вдали. – Тут нам житья не дают – сразу гонят до самых хуальских лесов, если застигнут. Иногда мы им накостыляем, если нас намного больше, но чаще, – он смачно сплюнул в траву, – они нам. Так и живем. А жрать-то надо… У некоторых дети есть. Обычно в готский лес затемно пробираемся, но они там уже ждут, постовых выставляют. А нынче решили попробовать засветло. А, все прахом! – Он снова сплюнул.

– Что же вы к королю Соуза на службу не поступите?

– В солдатню идти и горбиться за копейки, пока нам фаншбы кадыки не повырывают? Или пока наш же брат разбойник горло не перережет? Нет уж…

– И сколько вас в лесах, извини за выражение, Хуала?

– Подо мной три десятка хуальцев. Таких отрядов, как у меня, с полсотни рыскает по лесам да окрестностям. А то и больше. Вот и считай.

– Целая армия, – покачал я головой.

– Вот то-то и оно.

– Ясно. Не простая у тебя судьба… – Я внимательно всмотрелся в лицо чернявого, стараясь его запомнить. – Ладно, забирай своих соучастников, – я повел рукой, и бандиты ожили, – и дуйте отсюда.

– И то хлеб, – сказал вожак. – Спасибо, что хоть не обидел. – Он выплюнул окурок, встал и поковылял к готу. Именно поковылял. Тот помог главарю взобраться на себя, и чернявый свесил ноги в тертых сапогах с плеч гота.

– Что с ногами? – спросил я. Деликатность в этом мире была не особо в чести.

– Покажи ему, Хоп, – приказал вожак.

Гот стащил сапоги с ног главаря. Обе от колен заканчивались костылями.

– Как потерял? – спросил я.

– Забыл в пасти одной большой летающей твари, – ответил чернявый.

– Крутой ты мэн тогда, – заявил я. – Раз даже такой умудряешься держать шайку в кулаке.

– Этих-то? – Он кивнул в сторону раскаменевшихся разбойников. – Эти за мной хоть куда. Они знают – если кто и добудет им жратву, так это я.

– Что ж, – кивнул я. – И сегодня будет так же. Дай ему денег, – негромко сказал я, наклонившись к Кинсли. Тот посмотрел на меня возмущенно, стал что-то бубнить еле слышно, что-то о моих умственных способностях и тяжкой доле самого Кинсли, но полез за кошелем. Я вынул одну монету и перебросил кошель главарю.

– Все?! – прохрипел Кинсли и схватился за грудь.

– Нет. Одну оставил себе для образца, – сказал я.

– Ого… – крикнул чернявый, пробросив и поймав звякнувший кошель. – Спасибо, колдун. Если что – свисти, я отплачу. Ого! – повторил он, когда развязал кошель. – Да я столько золота в жизни не видел! Смотри, Хоп.

Хоп, сунув нос в кошель, издал радостный рык.

– Только одно скажи, колдун, – усмехнулся чернявый, – они в скорлупки не превратятся?

– Не превратятся, – рассмеялся я. – Если не захочу.