Джули Кагава - Ночь драконов [litres]

Тишина. Я уставился на нее, слова раздавались у меня в голове, но я не вполне понимал их смысл. Я знал, что солдат – та еще проблема: его чувства к моему детенышу были настолько неприкрытыми, как огонь дракона. Странно это звучит, но она, кажется, действительно ему нравится, и он даже любит ее так, как любят люди. Но я терпел это, потому что мы в нем нуждались, и потому что думал, что Эмбер, наконец, осознала, кем она является. Что ее предыдущие «чувства» были всего лишь проходящим любопытством, желанием пережить человеческие отношения, и когда новинка поблекнет, она осознает, что дракону и человеку нечего делать вместе. Сама мысль казалась нелепой.

Оказывается, я не прав. И Кобальт, восстав из темноты, подобно карающему пламени, внезапно возжелал найти одного конкретного человека и откусить ему голову.

Я подавил его нарастающую ярость.

– Это невозможно, – произнес я бесцветным голосом. – Драконы не любят, Искорка. Мы не можем любить, это не наша природа.

– Люди могут.

– Ты не человек!

– Но это часть меня. – Эмбер учащенно заморгала, словно пыталась сдержать слезы. Еще одно потрясение: я никогда не знал дракона, который мог по-настоящему плакать. Некоторые из моих бывших товарищей могли; если очень постараться, пустить парочку убедительных слез, но они были превосходными актерами, и очень мало вещей могло ослабить чью-либо защиту лучше, чем слезы. Старое выражение про неискренность крокодиловых слез было применимо и к драконам.

– Часть меня… должна существовать, – продолжила Эмбер, ее голос звучал так, словно она пыталась понять саму себя. – Это единственное, о чем я могу думать. С другой стороны, как я могу чувствовать что-то подобное? – Она потерла глаза, нахмурившись. – Возможно, это еще одна вещь, которую скрывал от нас «Коготь». Может… мы подражали людям так долго, выглядя, действуя и говоря, как они, что наше поведение перестало быть притворным. Быть может, после всего случившегося мы стали людьми.

От этой идеи я скривил губы, и кровь закипела у меня в венах от ярости, отчего дракон ближе поднялся к поверхности.

– Простая отговорка, Искорка, и притом довольно неубедительная. – Я усмехнулся, и она повернулась ко мне, сузив глаза. – Думаю, ты просто боишься всех этих штук про половинки и спутников жизни и ищешь поводов сбежать.

– Неправда! Я не хочу причинять тебе боль.

– Ты и не можешь, – с презрением произнес я. И врал ей прямо в глаза. – Я дракон. Не старайся щадить мои чувства. Я не солдат.

И, конечно же, в этот момент щелкнула ручка, и дверь распахнулась, когда солдат вошел в комнату.

Я не переставал думать. Даже не помню своего движения. Кобальт с рыком восстал, и следующее действие оказалось предсказуемым, я бросился через комнату, ухватил солдата за шиворот и швырнул его в стену.

Он закряхтел, когда я приложил его, эти суровые серые глаза вперились в меня. Он не отступил и не ответил, хотя я мог чувствовать напряжение в его руках и спине, готовое вылиться в удар, если потребуется. Я вцепился пальцами в его рубашку, чувствуя, как жаждут вырваться когти, прорезаться через одежду, плоть и мускулы, пока этот человек не станет кровавым пятном на полу.

– Райли! – зарычала Эмбер, и в ее голосе я также услышал отголосок дракона. Но проигнорировал это, пристально глядя на прикованного к стене солдата, человека, который отвратил от меня моего детеныша. Эмбер моя. Моя спутница жизни. Моя Sallith’tahn . Орденец оказался угрозой, и я с совершенно полным правом выгоню его. Со своей территории и прочь от моей спутницы.

Если бы он был драконом. И мы жили бы в Средневековье.

Орденец все еще не двигался. Его взгляд был прикован к моему, когда он произнес низким и рассудительным голосом:

– Я тебе не враг, Райли. Что бы ты обо мне ни думал, это никак не поможет тому, что мы пытаемся сделать.

– Заткнись, орденец! – зарычал я на него. – Не взваливай на меня это «благоразумное» дерьмо. Я был василиском задолго до того, как ты положил палец на курок пистолета. И точно знаю, что ты пытаешься сделать, к тому же пребываю в чрезвычайно неуравновешенном состоянии в настоящий момент. Так что продолжай, – прошипел я, видя свое отражение в его глазах, мои зрачки сузились в вертикальные прорези рептилии. – Назови хоть одну причину, почему мне не следует разорвать тебя на пять равных частей прямо сейчас. Или как минимум выставить твою задницу назад в Орден, где тебе самое место.

– Я могу назвать несколько, – осторожно ответил солдат, и его взгляд метнулся к чему-то поверх моего плеча. – Но наиболее очевидная находится прямо за твоей спиной.

Все еще сжимая в кулак воротник человека, я обернулся…

…встретившись лицом к лицу с разъяренным, рычащим красным драконом.

Эмбер пристально смотрела на меня, ее голова и шея были прижаты к полу, крылья частично расправлены, зубы обнажены. Шипы на спине торчали во всю длину, а хвост вытянулся, только пика на кончике металась взад и вперед. Главное, неосознанное и очень очевидное выражение угрозы. Если я не отступлю назад прямо сейчас, она атакует.

Я инстинктивно убрал кулак от человека, но не сдвинулся с места, повернувшись прямо к Эмбер лицом.

– Значит, это твое окончательное решение, Искорка? – спросил я дракона, который моргнул и поднял голову, почти шокированный собственной реакцией. – Вот чего ты хочешь. Человека, который никогда не поймет тебя. Никогда не станет равным тебе. Который исчезнет, не успеешь и глазом моргнуть, вне зависимости от того, как сильно ты попытаешься удержать.

Она подергивала хвостом, и ее взгляд стал мрачным.

– Мне жаль, Райли.

– Не извиняйся. – Я скривил губы в горькой усмешке. – Из нас троих я не тот, кто нуждается в жалости.

Дверь щелкнула, резкий звук в напряженной тишине, и в комнату вошел Уэс, его глаза расширились, когда он увидел нас.

– Вот дерьмо! – воскликнул он и быстро захлопнул дверь за собой. – Проклятие, да что с вами не так, люди? – продолжил он, закрывая замки и разворачиваясь к нам. – Хотя бы шторы занавесьте, если собираетесь махать крыльями у всех на виду! – Прежде, чем я смог ответить, он повернулся к солдату, не улавливая – или намеренно игнорируя – очевидное напряжение в комнате. – Что заняло так чертовски много времени, орденец? Думал, ты собирался им рассказать.

Голос солдата прозвучал бесстрастно.

– Меня немного отвлекли.

– Сказать нам что? – спросил я.

– Тристан связался со мной, – ответил орденец. – На парковке, как только подъехали. Он прислал мне время и место встречи, недалеко отсюда. – Он тщательно старался говорить нейтральным тоном, когда перевел взгляд с меня на Эмбер. – Подумал, вы захотите услышать новости.

Я сжал зубы. Было слишком много всего, что я хотел сделать. Жестоких, неназываемых вещей, по большей части, с солдатом. Например, испепелить этого человека, превратив в маленькую кучку пыли и костей, и затем развеять ее по ветру одним взмахом хвоста. Я хотел пробудить в Эмбер здравый смысл, потребовать ответа, почему она выбирает человека с короткой жизнью вместо своего Sallith’tahn . Хотел взлететь выше облаков, где меня, кроме звезд, никто не услышал бы, и зарычать от отчаяния, пока не остыну и не опустошусь, пока не останется ничего.