Дмитрий Скирюк - Драконовы сны [litres]

Холод и усталость притупили острый коготок тревоги.

Проснулся травник от того, что его трясли за плечо. Открыл глаза и разглядел склонившийся над ним неясный силуэт. Волосы у человека были белые.

– Тил, ты?

– Вставай, – угрюмо сказал Телли вместо ответа.

Травник сел и огляделся. В хижине было темно – маленький эльф растолкал травника задолго до утра. Костёр почти погас, светились только несколько угольков. Фигуры спящих можно было различить с трудом.

– Что случилось?

– Гномы ушли.

– Что?!

От возгласа травника стали просыпаться остальные. Приподнял голову Вильям, зашевелился Хансен. Яльмар так и вовсе подскочил и схватился за топор. Жуга торопливо нашарил в темноте подсохшие за ночь дрова, подбросил их в очаг и раздул огонь.

Орге с Ашедуком в доме не было.

– Я ничего не понимаю, – Жуга с силой потёр виски и потряс головой. – Как ушли? Зачем ушли? Ты это видел?

– Нет, я от холода проснулся… Где твой меч?

Жуга обернулся и похолодел – мешка в изголовье не было.

– Мешок… – пробормотал он, поднял взгляд и вздрогнул, натолкнувшись на холодный антрацит внимательных эльфийских глаз. Казалось, Телли именно этого ожидал и потому не удивился. Все переглянулись. Яльмар громко и замысловато выругался.

– Яд и пламя, Тил, они забрали мой мешок!

– Мой тоже, – хмуро ответил тот.

– Но… там же меч!

Эльф медленно кивнул.

– Они забрали меч, – словно бы прислушиваясь к себе, повторил он. И, помолчав, добавил: – И АэнАрду.

Несколько мгновений в хижине царила тишина. Все молча переваривали новость. Затем Жуга вскочил и суматошно заметался, собирая вещи. Стряхнул с подошв приставшие комочки мха и принялся натягивать сапоги.

– Ты что, всерьёз намерен их догнать? – спросил Хансен.

– А ты что предлагаешь? – огрызнулся Жуга, остервенело затягивая ремни. – Сидеть и ждать, пока они к нам сами придут? Одевайтесь. Они не могли уйти далеко.

– Эй, Лис, остынь! – нахмурился Яльмар. – На камне следов не найдёшь. Откуда тебе знать, куда они пошли?

Казалось, фраза Яльмара заставила травника на миг задуматься, но только на миг. Он помотал головой и потянулся за курткой.

– Нет, я пойду. Я должен их догнать. Найду какую-нибудь гору повыше, может быть, оттуда разгляжу…

Хансен вскочил.

– Жуга, перестань! Ты ничего не сделаешь, только всё испортишь…

– Что ты несёшь, ну что ты несёшь?! – закричал вдруг тот, срываясь на визг. – Ты хоть немного понимаешь, что у них мой меч?! И доска! У, гады, рассчитали всё… Змея! Гадюка! – он остановился и топнул ногой. – Две змеи! А ты, – он обернулся к Хансену, сжимая кулаки, – ты тоже с ними заодно? Вы что, сговорились, да? Ну и чёрт с вами, яд и пламя, я один пойду! Никто…

Ни слова не произнеся, Кай Хансен вдруг шагнул вперёд и засветил Жуге пощёчину. Травник поперхнулся словами, бухнулся задом на свою лежанку и озадаченно умолк, держась рукою за лицо. Щека его зарделась красным.

– Прекрати орать, – отчеканил Хансен, – приди в себя. Ведёшь себя, как ребёнок, у которого отняли игрушку! Как будто ты, сам по себе, без этого дурацкого меча ничего не значишь.

Воцарилась тишина. Травник помотал головой, оглядел всех и потупился.

– Чёрт… – выругался он. Взъерошил волосы рукой. – Извини, Герта. Похоже, ты и впрямь права – я не в себе сейчас. Понимаешь…

– Не стоит благодарности, – кисло усмехнулся Кай. – Бывает с каждым. Сдаётся мне, они на это и рассчитывали, что ты помчишься за ними и сдохнешь в тундре.

Яльмар, недоумевая, переводил взгляд с Хансена на Жугу и обратно.

– Герта? – озадаченно повторил он. – Как – Герта? То есть… В смысле…

Он всмотрелся Хансену в лицо и ошарашенно умолк.

Лишь теперь до травника дошло, что он в запале назвал Гертруду старым именем. Он отвернулся и заёрзал, соображая, как теперь выпутаться из сложившегося положения, однако Хансен, к его удивлению, предпочёл не выкручиваться.

– Да ладно, – отмахнулся тот, – чего уж теперь… Тоже мне, тайна, известная всем. Я был Гертрудой, Яльмар. Я.

– А… э… ты? – варяг ошеломлённо выпучил глаза и покраснел до кончиков волос. – Зашиби меня Мьёльнир, как это понимать?

Арне молча, но с интересом наблюдал за происходящим.

– Да так и понимай.

– Я тебе потом объясню, – торопливо выпалил Жуга, в сумасшедшем темпе краснея то правой, то левой половиной лица. – Сейчас есть поважнее дела. Для начала, как…

– Нет, ты погоди! – Яльмар упрямо выставил в его сторону ладонь и снова повернулся к Хансену: – Так ты девчонка или парень?

Хансен устало поднял глаза к потолку.

– Ох, как мне всё это надоело… Да мужчина я, мужчина!

– А чего ж тогда ты в юбке шлялся?

– Надо было, вот и шлялся, – проворчал тот и вслед за этим, будто в рифму, добавил: – Чтоб никто не догадался.

Вильям прыснул, прикрылся рукой и полез в карман – не то за носовым платком, не то за бумагой и карандашом. Некоторое время Яльмар озадаченно кряхтел и скрёб в бороде, бросая на Гертруду/Кая/Хансена косые взгляды, потом развёл руками.

– Ну, Лис, с тобой не соскучишься! Как ты ещё только сам себя не обхитрил. И что у тебя за манеры – всякий раз, когда тебя ждёшь справа, так ты обязательно появишься слева!

Он повернулся к Хансену:

– Хоть теперь ты не врёшь?

– Доказательств надо? – огрызнулся тот. – И что прикажешь сделать? Снять штаны? Или в морду тебе заехать?

Заявление Хансена насчёт варяжьей «морды» показалось травнику несколько опрометчивым, но Яльмар, кажется, вполне удовлетворился этим.

– Клянусь Одином, меня давно так ловко не обводили вокруг пальца, – пробормотал он. – Пожалуй, с тех пор, как Зерги… ну, ты помнишь, Жуга.

Он снова смерил Хансена взглядом с ног до головы. Хмыкнул.

– Нет, но надо же… А ведь я к тебе чуть было не подъехал как-то раз!

Вильям с Жугой переглянулись. «И этот туда же!» – читалось в глазах у обоих.

– Как теперь тебя называть?

– Не всё ли равно? – устало отмахнулся Кай. – Зови, как звал, – Хансеном. А что до того, кем я был раньше…

Он не успел договорить: дверь скрипнула на кожаных петлях, и в хижину, шатаясь и держась за стену, ввалился…

– Орге! – изумлённо вскрикнули все пятеро.

А Рик ещё вдобавок что-то пискнул.

Выглядел маленький гном ужасно. Одежда его промокла, шлем на голове был разрублен, лицо и левое плечо покрывала бурая корка запёкшейся крови. Топора при нём не было. Прежде чем кто-то успел шагнуть ему навстречу, колени его подломились, и гном с грохотом повалился на пол.

Все повскакали с мест и бросились его поднимать. Через минуту маленького гнома уложили на лежак, сорвали с него куртку и закутали в одеяло: гном был холоден, как лёд. Шлем с него слетел, открыв большую рубленую рану на голове. В тепле кровь заструилась с новой силой.