Александра Монир - Финальная шестерка [litres]

– Да, – отвечаем мы хором.

Перед нами тяжелый шлюзовой люк с шестью задвижками, соединенными между собой. Генерал, пробравшись вперед, показывает, как нужно их открывать. Люк открывается, мы вваливаемся в шлюз. Катя с Наоми сталкиваются, Беккет грохается на пол.

– Не беспокойтесь, в невесомости это будет выглядеть гораздо изящнее. – Саки вылезает последней, и генерал резко спрашивает: – Саки! Что я говорила про люк? – Та бледнеет. – Ты идешь последней и должна закрыть его за собой.

Мне становится не по себе от ее ледяного тона.

– Я думала, это просто… – лепечет Саки.

– Лезь обратно. – Генерал берет ее за плечи и вталкивает в туннель. Она послушно дает задний ход, и Соколова захлопывает люк, чуть не отдавив Саки пальцы. В шлюзе воцаряется мертвая тишина.

– А как мне отсюда вылезти? – слабо слышится из туннеля.

– Никак. Выйдешь через тридцать минут, на следующем этапе.

– Но здесь же нечем дышать!

– Реальное удушье будет в сто раз сильнее. Вот что бывает, если кто-то неправильно пользуется шлюзом, выходя в космос. – Соколова поворачивается к нам пятерым. – Если усвоите этот урок как следует, он спасет вашу жизнь.

Она, как ни в чем не бывало, приглашает нас дальше в шлюз, но я не могу сосредоточиться: Саки, закупоренная в туннеле, занимает все мои мысли. То же самое, я чувствую, происходит с Наоми. Пока генерал показывает нам бокс для очистки скафандров, она пробирается назад к люку.

– Саки, слышишь меня? Это Наоми. Тебе надо расслабиться, чтобы пульс бился ровно. Если не будешь паниковать и попусту глотать кислород, сможешь целый час продержаться. Закрой глаза, попытайся уснуть…

У меня сжимается сердце. Наоми, рискуя, что ее тоже накажут, помогает девочке, которую едва знает. Соколова это прекрасно видит, но ничего не предпринимает – просто следит за Наоми уголком глаза, продолжая свою лекцию.

Ларк ждет нас на выходе и тут же уводит на следующий этап тренировки, на четвертый этаж. Я еще в лифте чувствую ностальгический запах хлора, и мышцы у меня напрягаются, как перед соревнованием.

– Раньше здесь помещалась лаборатория гидроневесомости с подводным макетом МКС, – говорит Ларк, ведя нас по длинному белому коридору. – Астронавты, я в том числе, надевали гидроскафандры, имитирующие микрогравитацию вакуума, и отрабатывали выход в открытый космос. Когда нашу миссию утвердили официально, доктор Такуми переоборудовал лабораторию для других целей. Здесь вы будете изучать подводные операции, необходимые для терраформирования Европы.

Она открывает двойные двери, и я замираю на месте. Огромный бассейн с флагами разных стран целиком взят из моей старой олимпийской мечты, но есть и коренные отличия. Такого глубокого, почти бездонного бассейна я в жизни не видел. На пятидесяти-шестидесяти футах внизу виден сплошной ледяной массив с пересекающимися цепями красных холмов – точно как на Европе.

К нам подходит человек в гидрокостюме дайвера. Ларк отдает ему честь и садится в первом ряду трибун.

– Здравствуйте, финалисты. Я лейтенант Барнс, офицер ВМС США, мастер ассоциации дайвинг-инструкторов.

Вот он, мой звездный час. Я расправляю плечи, адреналин поступает в кровь.

– Вы знаете, что сразу же по прибытии финальная шестерка должна будет пробурить ледяной покров и добраться до каменного океанского дна, где мы и создадим впоследствии земную колонию. Операцией будет командовать главный подводник, но пять остальных тоже должны стать сертифицированными ныряльщиками.

А главный, значит, я – больше некому. Кто еще может доставать ценные вещи со дна, как я в Риме? Я скроен для этой цели, как на заказ.

– Сегодня мы проведем вводный урок, – продолжает лейтенант Барнс. – Купальные костюмы у всех имеются?

Мы киваем: Ларк вчера вечером сказала, чтобы мы их надели.

– Хорошо. Надевайте акваланги и выходите на край бассейна.

Хочу сказать, что мне акваланг не нужен, но соображаю, что этот фокус лучше приберечь на потом. Барнс раздает баллоны, шлемы и маски. Слышится легкий гул и бибиканье: к нам движется робот Киб. Лейтенант бежит к нему, у меня встают дыбом волосы на затылке.

– Похоже, баллы нам присуждать будет, – замечает Катя. Если так, то это настоящее состязание! Я и так знаю, что буду первым, но с роботом в качестве судьи это в самом деле напоминает олимпийские игры, о которых я когда-то мечтал.

Заглядевшись на Киба, я забываю о своем главном сопернике.

– Черт. Что он делает? – шепчет Ашер, и я вижу, что успевший раздеться Беккет забирается на трехметровую вышку.

– Ой, – пищит Наоми.

Беккет вытягивается, отталкивается и выполняет безупречную «ласточку». Кажется, это не только мой звездный час…

– Мне вводная лекция ни к чему, лейтенант, – говорит вынырнувший Беккет. Обращается как бы к Барнсу, но смотрит только на Киба.

– Я заметил, – поднимает бровь лейтенант. – Кто-нибудь еще обойдется без моих наставлений или я могу продолжать?

Все мое тело вибрирует. Я не хвастун вроде Беккета, но сейчас определенно должен утереть ему нос. Скидываю одежду, прохожу мимо трехметровой вышки, поднимаюсь на десятиметровую. Внизу кто-то ахает. Мышечная память не подвела: я делаю в воздухе сальто и вхожу в воду почти без всплеска.

Есть! Я переиграл Беккета и по трудности, и по исполнению. Не в силах удержаться, оборачиваюсь к нему в ледяной воде и улыбаюсь с чувством большого удовлетворения. Вот что бывает, когда хочешь выпендриться, Беккет Вулф.

Он вылезает из воды хмурый. Все наши смотрят на меня, у Наоми в глазах смешинка. Надо же, какую умную девочку впечатлил, впору лопнуть от гордости.

Лейтенант Барнс с Кибом подходят ко мне.

– Молодец. Леонардо Даниэли, верно?

– Так точно.

Подтягиваюсь наверх под аплодисменты. Я и забыл, как здорово делать то, что любишь, что у тебя получается лучше всех. На секунду можно вообразить, что я дома, что Анджелика и родители свистят и выкрикивают мое имя с трибуны, как на всех состязаниях, но злобный взгляд Беккета возвращает меня к реальности.

Он мне этого не забудет, могу поспорить.

С учетом такого утра хочется, чтобы послеобеденные занятия прошли поспокойнее, желательно в классной комнате. Надо же перевести дух после лазания по космическим капсулам и ныряния в ледяную воду. Но мало ли что мне хочется… оказывается, самая крутизна как раз впереди.

Первые подозрения зарождаются, когда мы с Ларк выходим сначала из здания, а после из кампуса. Там нас ждет челночный трамвай, и Ларк объявляет:

– В воду вы сегодня уже ныряли, а сейчас испробуете воздушный, параболический дайвинг!

Этого только не хватало.

– Леталки-блевалки, – бормочу я.