Сири Петтерсен - Потомок Одина [litres]

– Но, дорогой, ты просто обязан отведать торт! – У неё были очень сильные руки для такой стройной женщины, но Ример не поддался.

– Спасибо за предложение, но моя должность запрещает это.

Силья встала.

– Ну мама, он же телохранитель! Они не едят тортов! – она посмотрела на него, и Ример утвердительно кивнул. Кайса подняла бровь:

– Не едят тортов?

Ример улыбнулся.

– Сожалею.

Он кивнул Видару, который собрался было что-то сказать, но вместо этого ещё раз вытерся салфеткой. Ример направился к двери. За его спиной раздалось судорожное перешёптывание. Внезапно рядом с ним возникла Силья. Она приподняла подол юбки и надела башмаки.

– Сегодня такой прекрасный летний вечер, Ример. Я немного провожу тебя.

Воздух на улице был прохладным и дарил облегчение. Долина купалась в последних лучах солнца, которое садилось за горой. Ример направился в сторону Мёртвого озера – это был самый короткий путь к его дому. Силья болтала о Маннфалле, о том, как замечательно, должно быть, жить там, где всё происходит. Она спросила, рад ли он, что возвращается, но ответа не дождалась и стала говорить дальше.

Глиммеросен скрылся у них за спиной. Силья слегка запнулась и схватила его за руку. Она виновато улыбнулась.

– Камень…

Она не выпустила его руки. Ногти у неё были накрашены красным, как у женщин в Маннфалле.

Перед ними неподвижно чернела гладь Мёртвого озера. Оно было похоже на глаз в лесу. С восточной стороны поднимались горы, и Ример слышал, как где-то вдали падают вниз воды Стридренны.

– Дети говорят, что это озеро бездонное.

– В любом месте есть озеро, которое считается бездонным, – ответил он.

– Подумай, что было бы, если бы я упала! – она сильнее уцепилась за его руку, но говорила она скорее пылко, чем испуганно. – Подумай, что было бы, если бы я упала, ещё не начав жить!

Ример почувствовал, как в нём нарастает раздражение. С него хватит этого спектакля. У него появилось стойкое ощущение, что надо уходить.

– Ты ведь живёшь лучше, чем другие? – сказал он и попытался продолжить путь.

Силья обежала вокруг него и преградила ему дорогу, её лицо оказалось прямо под его.

– Но не так, как ты, Ример, – произнесла она голодным голосом. – Если бы мне было дозволено жить, как ты, я бы сделала столько добра…

Ример отступил на шаг назад от её разгорячённого тела.

– Добро можно делать независимо от того, где ты живёшь, Силья, – он попятился ещё на несколько шагов, но она схватила его.

– Я всего лишь хочу служить Всевидящему! – Глаза её блуждали, как будто она искала вход в его душу. Он почувствовал, что его терпение кончается. Вечер выдался длинным.

– Если ты нужна ему, Силья, он возьмёт тебя во время Ритуала. Тебе нечего бояться, – он продолжил свой путь.

– Но я боюсь, Ример!

Он остановился. Девушка улыбнулась и снова приблизилась к нему.

– Я боюсь провалиться, – она взяла его за руку. – Всевидящий избрал тебя, Ример. Я знаю, ты можешь мне помочь.

Он ощущал тепло от каждого произнесённого ею слова на своей шее.

– Если ты поможешь мне, Ример… – она взяла его руку и опустила на свою грудь. – …я буду безгранично признательна тебе. Всегда…

Она направляла его ладонь к одной из своих грудей. Ример почувствовал, как его плоть реагирует на это, и отдёрнул руку. Он попятился назад и уставился на чудовище, которое стояло перед ним.

– Тебе пятнадцать лет! Ты не прошла Ритуал, девочка!

Она снисходительно рассмеялась, как весь вечер смеялась её мать.

– Если ты боишься сломать меня, то страшиться нечего, Ример Ан-Эльдерин. Мне пятнадцать, но сердцем я старше.

Ример чувствовал себя извалявшимся в грязи и разъярённым. Он стал фигурой в игре этой светловолосой девочки. Всё, чего она хотела, – чтобы её выбрали во время Ритуала. Откуда это желание? Неужели никто в мире не может смотреть на него, как на мужчину? Как на простого имлинга, а не как на дверь в другой мир. Неужели нет в мире ничего чистого и доброго, кроме Всевидящего?

– Я знаю, чего ты хочешь, Ример. И я могу дать тебе это. Если ты дашь мне то, чего хочу я… – она накрутила волосы на указательный палец.

– Что? И чего же такого ты хочешь?! – он шагнул в её сторону. – Служить Всевидящему? Это всё, чего ты желаешь? – он указал на неё пальцем, и она отступила назад. – Может быть, ты хочешь стать стражем? Или заклинателем камней? Хочешь стать одной из тех, кто всю жизнь слушает камни? Старается услышать крики, которые доносятся из Шлокны? Крики слепых, – он едва узнавал собственный голос, рычащий, чужой.

– Я видел имлингов со шрамами по всему телу! Я видел, как взрослые мужчины сдирают с себя кожу, чтобы прекратить кошмарные сны. Ты этого хочешь, девочка? Или ты хочешь стать воином? Хочешь ли ты точить меч в ожидании приказа напасть на друзей и братьев в Равнхове? Хочешь втыкать сталь в животы имлингов и чувствовать, как по твоим рукам течёт их кровь?

Её нижняя губа задрожала. Как же это раздражает. После трёх лет тренировок это всё, на что он способен? Утратить контроль над собой в обществе девчонки, которая вела себя так, как её воспитали? Ример прикрыл лицо рукой. Он постоял немного, прислушиваясь к шуму реки вдали. Когда он вновь поднял глаза, то увидел, что Силья стоит и шмыгает носом. Слёз он не заметил, поэтому зашагал прочь. Она прокричала ему вслед:

– Ты не можешь оставить меня здесь!

Он знал, она имеет в виду не только здесь, у Мёртвого озера. Неважно. Он оставит их всех.

Солнце никак не вставало. Тучи закрыли всё небо над Эльверуа, в воздухе повисло предчувствие дождя. Хирка шла вниз по склону к Стридренне и пыталась стряхнуть с себя остатки ссоры с отцом, которая состоялась прошлым вечером.

Она рассказала папе о Хлосниане и о том, насколько местные жители стали зависимы от них. Что им делать, если они с отцом уедут? Но папа не испытывал никакого сочувствия к тем, кто относился к ним, как к собакам, а потом прибегал под покровом темноты за помощью, чтобы избавиться от волдырей на срамных местах или раздобыть опы и накуриться до потери сознания.

Раньше он говорил то же самое, но тогда Хирке не казалось, что он сдался. Папа смеялся над тем, что его избегают имлинги, которые молили о помощи, когда она действительно требовалась. Он презирал их. Но это ничего не меняло. Возможно, потому, что они в любой момент могли взять и уехать? Возможно, где-то в глубине души он надеялся, что в следующем месте будет лучше? Что они найдут место, где всё будет так, как и должно быть?