Джеймс Мур - Мстители. Бесконечность [litres]

– Тебе известно, что я ищу. И я не остановлюсь, пока голова этого ребенка не окажется в моих руках. Ты много задолжал мне, нелюдь. И я приму плату лишь кровью, целой рекой крови. – Он сделал еще несколько шагов и оказался у подножия трона, с которого на него безмолвно взирал король. – Мы оба знаем, что платить придется тебе, Черный Гром. Потому что только в этом случае твой народ останется в этом мире. – Титан обежал взглядом пустой зал. – Хотя… можешь со мной поторговаться. Отдай мне мальчишку. Просто верни мне его, и я не трону твои владения. Что скажешь, королек?

При последних словах Таноса Черный Гром встал и подошел вплотную к врагу.

Черный Гром набрал полную грудь воздуха.

И закричал:

– Нет!

Разрушительные звуковые волны невиданной силы ударили в Таноса, сумасшедшего титана, и он вскинул руки, будто пытаясь защититься от исполненного ярости возгласа.

Город Аттилан, простоявший на этом свете много столетий и хранивший следы долгой истории нелюдей, рассыпался на глазах. Здания рушились, сама поверхность под титаном на несколько секунд превратилась в жидкость, когда звуковые вибрации уничтожили основание дворца и превратили в бесполезные обломки антигравитационные моторы и генераторы полей, защищавших Аттилан от атаки с небес.

Танос почувствовал, что проваливается сквозь рассыпавшийся в прах камень и землю, и с силой рванулся на поверхность, отражая нападение рассвирепевшего короля.

Вся его свита погибла в мгновение ока.

Танос прежде сражался с богами. В бою его касались Геркулес, Тор и другие, но ни один из полученных ударов не сравнился бы по силе с волной гнева, запущенной единственным словом короля-нелюдя. Да, таким голосом можно разрушить цивилизации, уничтожить государства.

Титан на мгновение ослеп. Его глаза задрожали в глазницах, не в силах сфокусироваться. Он почти оглох. Давление воздуха, рожденное воплем Черного Грома, едва не разорвало его барабанные перепонки, в голове гудело и не было места для мыслей. Голоса он впрочем не потерял. Танос знал это, потому что корчился от боли, рожденной собственным криком. Однако за ужасающим грохотом разрушения он сам себя не слышал.

Он понимал, что его чувства живы – ощущал даже слишком много. Его тело сдавило со всех сторон, нервы вопили от нестерпимой боли, какой он не испытывал уже очень давно. Доспехи, которые были призваны защищать его тело, исчезли с первым звуком голоса Черного Грома.

И все же Танос выжил.

Он не был слабаком.

Развалины Аттилана рухнули с неба, упав в воды нью-йоркской бухты, задев краем береговую линию. Все лодки и яхты исчезли под водой, придавленные тяжелыми обломками. Здания, на которые упал остров, были раздавлены, сама земля треснула, и многие жители Нью-Йорка погибли или пропали без вести.

Таноса, потерянного, будто пылинка у подножия величественной горы, отбросило далеко в сторону.

НЕЗАДОЛГО ДО ПАДЕНИЯгорода с небес нелюди еще раз продемонстрировали захватчикам свое неповиновение. Максимус установил терригеновую бомбу так, чтобы взрыв произошел одновременно с единственным словом, сорвавшимся с уст короля. Звук голоса Черного Грома запустил энергетическую волну. Терригеновый туман пронесся над Нью-Йорком и окутал весь мир.

В некоторых местах изменения в атмосфере ощутили сразу, а в других – почувствовали чуть позже. Дар терригена активировался в каждом, у кого была хоть капля крови нелюдей, хоть намек на их генетический код.

Одни изменялись медленно, другие – мгновенно. Избежать превращений по собственной воле не мог никто.

ГОРОД ОРОЛЛАНзатаился очень давно, и случилось это не просто так: его жители принадлежали к ветви нелюдей, называемой Лор, и однажды они спрятались от всего мира и не желали менять своего решения и возвращаться обратно.

Ороллан не был похож на Аттилан. Жители этого города не стремились к научным открытиям и не окружали себя необыкновенными машинами – здесь были камни, глина и кирпичи. Кое-где они использовали электричество, вода была чистой и сладкой, но прочих чудес науки почти не наблюдалось. Тут ценили простую жизнь без ненужных усложнений. Ороллане владели всеми необходимыми технологиями в различных областях, но использовали их только в самом крайнем случае. Например, для защиты города от пришельцев.

В Ороллане был только один Терригеновый кристалл.

Время от времени они сообщали о себе в Аттилан, отправляя в общую базу данных генетические профили и передавая сведения о нелюдях Орролана. Они давно заключили с Аттиланом договор: сведения о жителях в обмен на мир и спокойствие. И город, находившийся в Вечном Ущелье, скрытом среди гор и долин Гренландии, где никто и никогда его бы не обнаружил, оставили в покое.

Среди его жителей был юноша – целитель, лечивший и молодых, и старых. Имя его было Тейн.

Сын Таноса.

Он знал правду о своем происхождении и в ужасе отвергал родство с безумным титаном, надеясь, что никому не придет в голову искать их сходство. Мать привезла Тейна в самый отдаленный городок нелюдей, чтобы спрятать мальчика, и вырастила его, как смогла. Он во всем слушался мать, лечил больных и утешал тех, кому уже нельзя было помочь. Он всегда помнил, что даже самый незначительный поступок найдет отклик в сердцах. Тейн старался смотреть на мир с улыбкой, даже общаясь с умирающими – их горе было куда страшнее. Они покидали этот мир, часто оставляя любимых… навечно.

А еще он всеми способами уклонялся от воздействия терригенового тумана. Ведь если ученые говорили правду, и туман действительно раскрывал внутренние способности каждого, кто вдохнет терриген, то во что же превратится Тейн? Вдруг откроются задатки его отца? Станет ли он таким же монстром? Или превзойдет его?

Эти мысли преследовали Тейна почти с рождения и с новой силой охватили его, когда туман Терриген поплыл над Оролланом, вызывая превращения. Повсюду жителей окутывали тонкие прочные коконы, в которых начиналась трансформация. Тейн с ужасом наблюдал, что его тело извергает огонь, пожирающий тех, кто оказывался рядом. Огонь испепелил его кожу и плоть, превращая его в нечто новое.

Внутри он по-прежнему оставался Тейном. Лекарем.

А пламя все разгоралось.

РАЗВАЛИНЫ АТТИЛАНАсмешались с руинами земных строений. Над бухтой и берегом курился дым армагеддона. То и дело вспыхивали пожары. Дым поднимался даже над водами залива, отовсюду слышались горестные крики.