Джо Аберкромби - Немного ненависти [litres]

«Дерись нечестно, – наставляла она его. – Никто не помнит, как была одержана победа, помнят только, кто победил». Суровая философия. Слова, с которыми можно умереть.

Стур сделал обманное движение, и Лео снова отступил, снова споткнулся, но на этот раз упал с большей неловкостью, чем было необходимо. Словно для того, чтобы опереться, он сунул руку за спину и вырвал пучок травы. Стур снова налетел на него со своей ухмылкой, и Лео, зарычав, заставил свои ноги спружинить, вскочил и швырнул траву в лицо Стуру, одновременно целя мечом в его шею.

Даже с запорошенными глазами, отплевываясь и потеряв равновесие, Сумрак сумел парировать удар, но Лео уже снова нападал, собрав всю оставшуюся мощь. Он врезался лбом в Стурово лицо, послышался впечатляющий хруст, и Большой Волк, шатаясь, отлетел спиной на щиты своих воинов.

На мгновение его глаза помутнели, окровавленный рот широко распахнулся от неожиданности. Лео со свистом втянул в себя воздух, вознес над головой меч и со свистом обрушил его вниз – но клинок лишь рубанул по щитам, на которые Стур опирался мгновением прежде, и Лео едва удалось удержать в руке завибрировавшую рукоять.

Стур танцующим шагом отступил назад, выплевывая траву и обнажая в ухмылке красные зубы:

– О, вот это уже похоже на драку!

Он метнулся в одну сторону, моментально изменил направление и рубанул мечом с другой, стремительный как ветер и столь же неуловимый. Лео, лишившись последнего козыря, только охнул, когда лезвие Стурова меча хлестнуло его по бедру, прочертив холодную черту, которая вскоре стала обжигающе горячей. Большее, что он мог сделать – это стоять, ощущая, как кровь пропитывает его штанину.

Он больше не был львом. Он был испуганным маленьким мальчиком, который не хотел умирать.

Но было уже слишком поздно, чтобы слушаться мамочку.

Брок был сильно порезан. Красные струйки текли по его лицу от раны на щеке, штаны потемнели вокруг раны на бедре, рука была красной из-за раны на предплечье. Он поил круг своей кровью, как называют это скальды. Не особенно приятное зрелище, но ничего такого, чего Клевер бы не видел прежде. Чего бы не испытал на своей шкуре. Если тебе по душе приятные зрелища, круг – не то место, куда стоит идти.

Стур был уверен в победе: скалил зубы словно волк, вышагивал словно петух. Торчал словно член – Клевер был готов признать, что и это сравнение вполне подходит для наследника Севера. Он хохотал, широко раскинув руки, побуждая толпу к еще более громким воплям восторга и преклонения. Некоторые люди приобретают привычку к аплодисментам, словно к выпивке. Чем больше они получают, тем больше им нужно, пока наконец уже никакое количество не может их удовлетворить.

Скейл наслаждался происходящим не меньше, чем его племянник. Потрясая железной рукой в сторону круга, он ревел: «Поиграй с ним!» Один петух, восхищающийся другим. Или член – членом.

Кажется, это подстегнуло Брока к еще одному усилию: обессилевший от потери крови, он подбрел к своему противнику и сделал неловкий взмах мечом, который можно было предугадать за десять шагов. Стур с презрительным смешком отбил удар; он мог бы тут же рубануть Брока по спине, но предпочел дать ему пройти, спотыкаясь, мимо.

– Прикончи его уже, черт возьми! – рявкнул Черный Кальдер, выказывая к поведению сына не меньшее отвращение, чем его брат восторгался им.

К этому моменту Стур мог бы прикончить Брока уже раз пять, но он настолько наслаждался процессом насаживания его на крючок, что раз за разом давал ему покорячиться и слезть, чтобы получить возможность насадить его снова. Клевер считал такие действия, мягко говоря, неблагоразумными. В круге не рискуют и не предоставляют шансов, помня о том, что положено на чаши весов. Это все, что у тебя есть; больше не будет. Достаточно малейшей прихоти фортуны, чтобы ты вернулся в грязь, а фортуна – прихотливая сучка.

Никто не мог знать это лучше, чем Клевер.

Голова у Рикке кружилась, в глазах плыло, живот крутило, но она продолжала упрямо смотреть на круг. Ее левый глаз был горячим, пылал в голове как уголь. Она заставляла его раскрыться шире и все глядела, глядела.

Лео, съежившийся, неуклюжий, весь перекошенный из-за раны в боку, залитый кровью с головы до ног. Стур казался еще стремительнее, чем прежде, еще увереннее, чем прежде – напрыгивая, танцуя, только что не отпуская воздушные поцелуи в сторону публики.

Рикке видела над толпой призраки мечей и копий, флагов, развевающихся на невидимом ветру. Вчерашняя битва? Или та, что еще будет? Во имя мертвых, как же ее тошнило. Голова пульсировала от боли, холодный пот щекотал кожу под волосами, стекал по лицу, но она не осмеливалась отвести взгляд. Не осмеливалась моргнуть, чтобы не нарушить чары.

В круге тоже были призраки. Переливающиеся, передвигающиеся. Призраки Лео и Стура, их рук, ног и лиц. Призраки их мечей.

Лео вздрогнул: клинок Стура коснулся его живота. Не смертельный удар, всего лишь поцелуй. Разрез поперек, окропивший соседние щиты новой кровью. Лео пошатнулся, упал на колени, меч выскользнул из его руки в траву.

– Нет! – прошептала его мать и закрыла глаза. По ее щекам текли слезы.

Сумрак медленно повернулся, стоя посередине круга, растягивая миг победы, впитывая в себя славу. Он взглянул через плечо на Рикке – и подмигнул.

Во имя мертвых, как пылал ее глаз! Словно он мог прожечь дыру в ее голове.

Стур отвернулся от нее, поднимая руку.

Она увидела его меч.

Но увидела его Долгим Взглядом.

И на мгновение, словно вода, затапливающая поля, когда прорывает плотину, в нее хлынуло абсолютное знание об этом мече.

Рикке увидела руду, из которой было добыто его железо: как ее вырывали из холодной земли, как превращали в сталь в извергающей фонтаны огня печи, как, раскаленную добела, заливали в изложницу.

Увидела, как кузнец по имени Уотерсмит заносит молот, как его лицо освещают оранжевые искры при каждом ударе, как его дети качают мехи, как его мать по имени Дренна высасывает клубы дыма из своей трубки для чагги, поддергивая тесьму, которой она оплетает рукоять.

Увидела, как Стур получает меч в подарок на свой десятый день рождения, как Черный Кальдер кладет ладонь на плечо улыбающемуся мальчику и говорит: «На войне важна только победа. Остальное годится только на то, чтобы дуракам было о чем петь».

Увидела его в ножнах на бедре Большого Волка; увидела, как тот выхватывает его и начинает поединок, колет, рубит; увидела, как круг пересекают яркие ленты, остающиеся за ним в воздухе.

Увидела, как он летит сияющей размытой плоскостью на высоте шеи; увидела зубы Стура, оскаленные в торжествующей усмешке. Удар наотмашь, навскидку, напоказ, достаточный, чтобы снести человеку голову с плеч.