Джо Аберкромби - Немного ненависти [litres]

Клевер поймал Молодого Льва на свой щит, немного подался назад, словно хороший пуховый матрас, затем подпихнул его обратно, чтобы тот смог вновь найти опору. Брок нырнул под удар, отбил следующий и широким движением отвел меч Стура в сторону, скрежетнув металлом.

Едва ли, впрочем, это как-то повлияет на результат. Похоже, сегодня черный день для Союза. Черный день для Лео дан Брока и всех, кто его любит. И можно было бы подумать, будто это очень неплохо для Йонаса Клевера – в конце концов, он ведь стоит на другой стороне. А победа – это хлеб и вино для воина, не так ли?

Просто временами он жалел, что у него не хватает духу выбрать правильную сторону, даже если она проигрывает.

Кто-то принялся бить в барабан, медленно и тяжело. Рикке была готова задушить этого ублюдка.

Во имя мертвых, какое напряжение! Застоявшееся саднящее чувство в горле, сжимавшемся все больше и больше, когда она смотрела, как эти двое кружат, выжидают, кидаются в стороны, словно собаки, учуявшие след, вынюхивая возможность напасть. В пересохшем рту стоял вкус рвоты и страха, когда она слышала, как воины со щитами орут, топают ногами, ревут, выражая бойцам свою ненависть или поддержку.

Во имя мертвых, какая беспомощность! Ей хотелось завопить во все горло, ударить кого-нибудь или что-нибудь. Вырвать кольцо из своего носа. Никто, каким бы он ни был оптимистом, уже не мог сомневаться, что Лео убьют в этом кругу, и она ничего не может с этим сделать!

Большинство зрителей вело себя так, словно они пришли на праздник. Какие-то дети залезли на дерево и смотрели оттуда округлившимися глазами. Скейл, этот огромный жирный ублюдок, по недоразумению попавший в короли, сидел и смеялся, осушал кубок за кубком и снова хохотал. Вонючая гора сала!

– Как они могут смеяться? – прошептала Финри.

– Потому что это не они сегодня встречаются с Великим Уравнителем, – отозвался отец Рикке, с лицом, словно высеченным из серого камня.

Единственным, что было хуже страха в ожидании момента, когда они снова сойдутся, был ужас, когда это действительно случалось – каждый раз внезапно, словно удар молнии. Рикке вздрагивала при каждом их движении, стискивала ягодицы при каждом взблеске стали. Она цеплялась ногами за скамью, словно это было седло коня, которого она пыталась укротить; цеплялась за холодную ладонь Финри своей горячей, стискивая ее с такой силой, что болело запястье.

Рикке знала, что с одним поворотом меча может потерять свою любовь, свой дом, свое будущее. Люди – выносливые создания, они переживают голод, холод и разочарования, терпят невероятные побои и только становятся крепче. Однако они могут быть и ужасно хрупкими. Достаточно одного куска острого металла, чтобы человек превратился в грязь. Одного неудачного движения. Одного неблагоразумного совета.

Неужели это она сделала это? Неужели это все из-за нее?

Она ахнула в голос, когда северянин ринулся вперед, в одно мгновение поменяв направление атаки. Зазвенела сталь – удар, другой; Лео нанес ответный удар, но слишком медленно, Стур скользнул в сторону, и его меч вонзился Лео в ногу, заставив его зашататься.

– Нет! – По телу Финри прошла легкая дрожь, и Рикке еще крепче сжала ее руку, стараясь быть сильной за них обеих, хотя ей вполовину не хватало силы даже на себя.

Оскалив зубы, она сфокусировала взгляд на Стуровой усмешке, стараясь обратить сосущее чувство страха и вины в гнев. Стараясь извлечь из него что-то, что она могла бы использовать .

Невозможно силой раскрыть Долгий Взгляд, все равно что приказать нахлынуть приливу. Но кому будет хуже, если она попытается?

Рикке уперлась кулаками в колени и подалась всем телом вперед. Не давая себе моргать. Уставившись на траву так, словно пыталась сквозь нее увидеть исход поединка. Усилием воли направляя жар в левый глаз.

Может быть, она увидела то, что хотела видеть. Знают мертвые, за последние несколько дней такого происходило немало. Однако на какой-то кратчайший момент ей показалось, что она увидела там, на кругу, призраков. Прозрачных, мерцающих. Еле заметные намеки на фигуры Стура и Лео с их мечами, распавшиеся как паутинки на ветру, когда сквозь них прошли реальные люди.

Оскалив зубы, стиснув кулаки, сжав зубы так сильно, что, казалось, они вот-вот треснут, Рикке уставилась на круг так, как могла бы смотреть навстречу урагану.

Заставляя себя видеть.

Стур уже смеялся в голос. Хохотал так, словно каждая стычка была блестящей шуткой.

Лео не видел в происходящем ничего смешного. Он твердил себе, что он – Молодой Лев, лорд-губернатор Инглии, достойный наследник достойной воинской династии. Слава должна быть в его руках! Однако, говоря по правде, он уже почти не пытался отвечать на удары. Меч Барнивы с каждым взмахом становился все тяжелее. Лео боялся нападать, поскольку мог открыться и дать Стуру шанс нанести роковой удар. Но он боялся также и защищаться, поскольку в таком случае исход мог быть только один.

В конце концов он дошел до того, что просто боялся всего.

Стур дернулся вперед, и Лео отшатнулся. Всего лишь финт, насмешливое движение стопы, обманчивый взмах ладони – и Лео отскочил, едва не споткнувшись. Целью Стура было уже не просто победить, но сделать из этого представление. Преподать урок. Показать всему Северу, что Большой Волк – человек, которого следует бояться. Его меч змеей промелькнул мимо усталой защиты Лео. Стур мог бы насадить его на меч, как на вертел, но предпочел всего лишь кольнуть его в живот. Кольнуть – и вихрем развернуться, хохоча во все горло.

Да, он – Молодой Лев, но сейчас он истекал кровью. Кровь заливала ему лицо, кровь струилась по его ноге. Красные ручейки стекали по его правой руке, и рукоять меча Барнивы была уже скользкой от влаги. Когда он слушал рассказы про Девять Смертей, идея о том, чтобы напоить круг кровью, приводила его в восторг. Однако восторг оказывается гораздо меньше, когда кровь – твоя собственная.

Да, он – Молодой Лев, но сейчас он все больше уставал. Он пыхтел, хрипел, хватал распяленным ртом холодный воздух, но дыхания все равно не хватало. Его колени дрожали, рука потеряла четкость движений. У Лео больше не было иллюзий, что он сможет измотать Стура. Единственным шансом справиться с ним была сообразительность. Но вот проблема: как раз сообразительностью-то Лео никогда особенно не отличался. В противном случае он скорее всего вообще не принял бы вызов.

Его взгляд метнулся, обегая круг, ища каких-то подсказок.

Вот его друзья стоят, почти опустив щиты. Гловард жует губу. Йин дергает себя за бороду. Антауп выглядит совершенно раздавленным. Юранд морщится так, словно чувствует каждую рану своим телом. Лео мельком увидел лицо матери – потрясенное, бледное, с расширенными глазами. Возле нее сидел мрачный Ищейка – и Рикке, уставившаяся на круг, теребя кольцо в своем носу.