Лиза Палмер - Капитан Марвел. Быстрее. Выше. Сильнее

– Неа, – отвечаю я.

– Лады, – он направляется в сторону фонтанчика с водой.

Он идёт быстро и без остановок. В моём нынешнем благодушном настроении я позволяю ему дойти до фонтанчика в тишине, но как только мы оказываемся там, все ставки сделаны. Бьянки наклоняется и начинает долго пить, затем вытирает рот рукавом толстовки.

Затем над фонтаном наклоняюсь я. Вода холодная и изумительная на вкус, примерно раз в сто вкуснее, чем вчера или позавчера. Небо над головой кажется чище, чем когда-либо, трава под ногами ярче, чем всегда, и даже птицы вокруг щебечут громче и музыкальнее.

Моё нелепое настроение смешит меня. Я так рада, что мы получили лицензии пилотов-любителей, что голова кружится. Я всегда поражалась своей способности изолировать вещи, из-за которых переживаю. Я даже не догадываюсь, что я из-за чего-то переживаю, пока это бремя не оставляет мои плечи, и я ощущаю легкость, отсутствие которой и не замечала. Я поднимаюсь и смотрю на Бьянки.

– Выкладывай, – говорю я.

Бьянки качает головой, словно пытается удержать слова внутри. Его рот сжат в тонкую линию, он упирает руки в бёдра и начинает кружить передо мной.

– Не думаю, что мне нужно напоминать, какой упрямой ты можешь быть, Дэнверс.

– Неа, тебе не нужно мне об этом напоминать.

Я наблюдаю за тем, как Бьянки борется с тем, что его беспокоит. А когда он поднимает на меня взгляд, то, наконец, показывает, насколько сильно это его гнетёт.

– Я хочу, чтобы ты позволила мне высказаться, не перебивая меня.

Я киваю.

Бьянки молчит. Долго молчит. Я беру его за руку, на какое-то мгновение мне кажется, что этим я могу смутить его, но вместо этого он, похоже, успокаивается. Он обхватывает свои пальцы моими и наконец-то начинает говорить.

– Вы с Марией наши лучшие пилоты. Я – третий, но до вас мне далеко. Я думал, что мне будет тяжело признать это вслух, но на самом деле это оказалось гораздо проще, – он сжимает мою руку, а на губах появляется слабая, усталая улыбка. – Но я всё равно попаду в команду, Кэрол. – Он мрачнеет. – А вы – нет.

– Мы знаем. – Я говорю спокойно и гляжу ему прямо в глаза.

– Что? Но...

– Нам с Марией никогда не будет места в мире Дженкса. Она помогла мне осознать это, по правде говоря. Я уже потратила кучу времени, пытаясь доказать ему, что я самая лучшая. Пытаясь заставить его увидеть мою ценность и показать, насколько я значима. Мы должны найти другой путь. Свой собственный путь.

– Тогда зачем пытаться? Зачем дарить ему удовольствие отказать вам? – спрашивает Бьянки, отпуская мою руку.

Я мысленно перебираю тысячи ответов, включая вполне себе реальную вероятность того, что Бьянки прав и нам не стоит далее и пытаться, и до меня доходит, что теперь это моё новое нормальное состояние. Поскольку я перестала привязывать свою самооценку ко мнению Дженкса обо мне, мне осталось лишь оценить, что осталось от руин того, что я, как мне самой казалось, знаю о себе. Но если я остаюсь самой собой, то прямо сейчас мне остаётся только сказать правду, и всё сложится хорошо.

– Я не уверена, но это кажется правильным, если сказанное мной вообще имеет смысл.

– Имеет, – говорит он.

– Теперь я себя как-то иначе ощущаю здесь, – говорю я, прижимая ладонь к груди.

Бьянки кивает.

– Я не могу это объяснить.

– Тебе и не нужно, – говорит он.

Я улыбаюсь, и меня охватывает спокойствие. Я могу доверять себе, даже когда полностью не разобралась в происходящем. И я тронута тем, что Бьянки так мучают чужие стереотипы. У парня есть характер.

– Нам лучше вернуться, – говорю я, оглядываясь в сторону дорожки.

К Марии, Дель Орбе и Пьерру присоединилась Нобл, и, кажется, они совсем перестали делать вид, что заняты эффективной утренней тренировкой. Вместо этого они с дикими криками и визгами гоняются друг за другом по плацу в каком-то подобии игры в салочки. Я смеюсь. Поскольку до церемонии Признания осталось меньше месяца, я совсем не виню их за то, что они нашли немного времени, чтобы выпустить пар.

– Ты же не будешь относиться ко мне хуже?

Я слышу вопрос и поворачиваюсь обратно к Бьянки. Он по-прежнему мертвенно бледен.

– Из-за чего?

– Если я попаду в команду...

– Когда ты попадёшь в команду, – поправляю я его.

Он отмахивается от того, что я сказала, и продолжает, как будто я его не перебивала.

– Я же соглашусь. И тогда я окажусь на стороне Дженкса, – задыхаясь, говорит Бьянки.

– Эй, Том, послушай меня. – Я гляжу на него и пытаюсь заставить взглянуть мне в глаза. – Я могу ждать целую вечность, Том Бьянки. Ты же знаешь, что я дождусь. Это вполне смахивает на тот холм, на котором я готова умереть.

Бьянки усмехается, поднимает взгляд и наконец-то смотрит прямо на меня. Его тёмно-синие глаза покраснели.

– Измени то, что происходит, изнутри. Если ты попадёшь в «Летающих соколов», ты можешь начать... – я запинаюсь, пытаясь подобрать нужное слово.

– Ты же не пытаешься сказать «заразить», ведь правда?

– Ну это действительно самое подходящее слово, но...

– Повлиять? Это...

Я вытягиваю руку и перебиваю его.

– Подорвать. Вот подходящее слово. Нам нужен свой парень...

– И «парень» здесь ключевое слово.

– Ты можешь изнутри подорвать маленькое и слегка устаревшее царство Дженкса и навсегда его изменить. Если кто и подходит для этой работы, так это ты. Том, я не знаю людей лучше тебя.

И прям как в случае с Марией и со мной, я вижу, как Бьянки пытается сопротивляться комплименту. Он качает головой, смотрит на меня с таким видом, словно ждёт, что я заберу свои слова обратно, и когда он, наконец, принимает его, на его лице отражается целый парад эмоций, от сомнения и стыда до радости.

– Спасибо, – наконец говорит он низким, рычащим голосом.

Но его глаза снова ярко сияют, и они светятся старым добрым бьянковским самодовольством. Он наклоняется и делает последний глоток из фонтана. Когда мы поворачиваем обратно к плацу, он ускоряется, чтобы успеть принять участие в салочках, и бежит, широко раскинув руки в стороны, словно парит. Я наблюдаю за тем, как испаряется окружавшая его боль.

* * *

В тот же день, между занятиями, мы с Марией идем по коридорам академии ВВС в поисках, похоже, совершенно секретного кабинета, в котором проходит приём заявок в «Летающие соколы». Мы как минимум трижды спрашиваем дорогу, и когда часики уже начинают тикать, мы, наконец, находим крошечный указатель, который искали. Мы с Марией переглядываемся и, не теряя ни минуты, направляемся к нужному кабинету.

Мы толкаем тяжёлую дверь и заходим внутрь. Дверь захлопывается у нас за спинами, и сидящая в приёмной женщина-секретарь в гражданском поднимает на нас взгляд.

– Чем я могу вам помочь? – Она одета в очень консервативное голубое платье, поверх которого натянут целомудренный чёрный кардиган. Её волосы собраны в пучок, а на губах едва заметный слой розовой помады. Почему я замечаю это? Вокруг её век можно с трудом заметить тончайший слой неоново-жёлтых теней.