Алекс Каменев - Алхимик

А вместо этого стою посреди двора, заваленного битыми осколками из окаменевших мертвецов. Где спрашивается справедливость?

— Блуждающая башня, кстати, тоже скорее всего относится к Истинным вещам, — неторопливо обронил алхимик, его взгляд невидяще скользил по бревенчатому частоколу, старик о чем — то усиленно размышлял.

Затем начались новые расспросы. Я полагал, что чародею будет интересно узнать о всяких технологиях и пыжился, рассказывая о самолетах, компьютерах, атомных электростанциях, зданиях, упирающихся в облака и обо всем, что по идее должно выглядеть удивительным для человека средневековья.

Ага, как бы не так. Все достижения технологической цивилизации на старика не произвели особого впечатления. Послушал, покивал, кое — где похмыкал. А потом принялся пытать насчет расчески — заколки. Как выглядела, какого размера, имелись ли какие — то надписи, символы, на ощупь холодная или теплая, тяжелая или нет. Его интересовало буквально все, вплоть до количества зубчиков. Под конец потребовал нарисовать на земле хотя бы примерный рисунок.

Как мог я изобразил проклятый гребень, умеющий забрасывать разум людей в другие миры. Гренвир долго вглядывался в получившийся рисунок.

— Первый раз вижу, — констатировал он спустя какое — то время.

Я хотел язвительно указать, как же он мог его видеть раньше, если тот обретался на Земле, но быстро прикусил язык. На ум опять пришла Блуждающая башня и диковинный зал с зеркалами.

— А вы не можете меня… — окончание повисло в воздухе.

Старик мазнул по моему светившемуся надеждой лицу безразличным взглядом и равнодушно бросил:

— Нет. Я не обладаю способностью открывать тропы между мирами.

Я сник. А чего еще ждал? Что волшебник щелкнет пальцем и окажешься дома? Наивный чукотский юноша.

Старик внимательно оглядел понурого ученика и приказал:

— Принимайся за дело. Двор надо убрать.

И преспокойно направился в башню. Перед этим зачем — то подхватив один из кусков черного кристаллического образования.

Надо сказать, реакция на мою историю с его стороны по — настоящему изумляла. Как будто каждый день узнает, что в теле подмастерья поселился гость из другого мира. Отнесся не просто спокойно, а едва ли не флегматично. Типа: занятная сказочка, а теперь брысь за лопатой, мне некогда.

Во старикан дает. Подобной невозмутимости можно лишь позавидовать. Кто другой на его месте уже ходил бы на ушах, требуя все новых и новых подробностей. А этому хоть бы хны. Узнал, что не подослан специально врагами (при допросе так сверлил взглядом, выискивая ложь и малейшие признаки неискренности, что едва до икоты не довел, изверг) и успокоился.

Обалдеть не встать. Видать за две сотни лет уже устал удивляться. Старый пень…

Я направился за ворота, прилетавшее из — за забора конское ржание говорило, что наши безвременно погибшие гости оставили после себя целый табун лошадей, ставших в один миг бесхозными.

— Блин, фига себе, — увидав сколько парнокопытных со спутанными ногами шляется неподалеку от башни, я прибалдел.

Два десятка? Три? Бери больше. Не меньше сорока коняшек. И довольно хороших. Рослые, ухоженные, не чета забитым крестьянским клячам.

— Кастеляну придется прилично раскошелиться, — пробормотал я и принялся ловить коней.

Сделать это оказалось нетрудно, поводья многих цеплялись за луки седел соседних, а у половины, как указывалось выше, оказались спутаны ноги. Небольшой табун при всем желании не мог разбрестись или убежать.

Встал ребром вопрос, что с ними делать? Держать в башне физически невозможно. Факт. Отпускать на волю жалко. Это сколько же деньжищ буквально на ветер выбросим?

Жаба душила, не позволяя идти на поводу малодушного порыва избавиться от неудобной ноши. В конце концов, меркантилизм взял вверх над ленью. Предупредив Гренвира насчет недолгой отлучки, я погнал лошадей в деревню.

Перед этим побросал на землю переметные сумки почивших всадников, аккуратно сложил у забора рядом с сарайчиком. Давала о себе знать бережливость Эри.

Договориться с крестьянами удалось без проблем. Удивились конечно, чего это я без старосты вернулся с ярмарки, но жажда наживы и здесь перевесила любые вопросы. За уже известные десять процентов согласились приглядеть за четвероногими до их перевода в состояние блестящих серебряных монеток.

Правда, кровопийцы потребовали заранее оплатить корм для животных. Пришлось раскошелиться. Благо деньги еще оставались с продажи хлама, изъятого у мародеров.

Возвратился. Первым делом перетряхнул дорожные мешки солдат. Ничего особенного, привычная повседневная мелочь, не стоящая много. Перебрал, что — то более или менее приличное рассовал по другим сумкам. Улов так себе, на среднюю троечку.

Пока всем этим занимался, в голове творился сумбур. Совершенно непонятно поведение старика. Узнал о моей иномировой природе и… ничего. Оставил все как есть, не потрудившись хоть как — то отреагировать.

Убираясь во дворе и загребая лопатой хрустящие обломки черного кварца — гранита, я не переставал искать причины столь необычного поведения. Неужели и впрямь наплевать? Ну тогда алхимик обладал незаурядным чувством пофигизма.

Слов нет, одни матерные выражения…

Закончив с уборкой, направился в башню. Настало время обеда, подкрепиться после трудов праведных не помешает.

Жрать было нечего. Гренвир умотал наверх вместе с драгоценным свитком, прямиком на четвертый этаж, заперся и носа не казал, оставив меня одного. Стоило бы удивиться подобной доверчивости (кто знает, что я тут натворю без присмотра), но интуиция подсказывала, что любое враждебное действие будет незамедлительно замечено.

Старикан отвлечется от своих непонятных дел, спустится вниз и скорее всего оторвет «беспокойному хулигану» голову. Чтобы значит, не мешал глупыми выходками, проводить зловещие эксперименты.

— Мда, вот уж точно, незаурядная личность, — пробубнил я себе под нос.

Кушать хотелось неимоверно. Купленная у крестьян курица, зажаренная в глине, благополучно забылась. Желудок требовал новой порции топлива.

К счастью, одна из кладовых осталась незапертой в отличие от погреба — подвала, где хранился основной запас продуктов. Ну да нам много не надо, обойдемся тем, что есть.

Поставил на огонь котелок, налил воды, туда же сыпанул соли и несколько кусочков мяса. Дождался пока вскипит и бросил пару горстей пшеничной крупы и мелко толченной ароматной травы, выступившей в роли специй. Будем варить кашу. А точнее похлебку.

Хлеб тоже нашелся. Целый каравай. Правда немного засохший, но вполне годный в употребление. Кваса и морса не обнаружилось, пришлось брать пузатую бутыль вина в плетенной сетке и разбавлять колодезной водой.