Алекс Каменев - Алхимик

А старик преспокойно заперся на четвертом этаже и в ус не дует. Хладнокровия и самообладания у Гренвира похоже хватит на сотню человек. Это же надо быть настолько выдержанным в таких обстоятельствах. Лично я бы уже давно ударился в панику.

Кстати, вполне возможно, что и пора. Как — никак я погряз в этом деле по уши. Если начнется заварушка (а так скорее всего и случится) попаду под раздачу вместе с отмороженным двухсотлетним чародеем.

Дела… Может и правда пора вставать на лыжи? Когда несколько армий припрутся осаждать башню здесь станет очень неуютно…

— Читаешь? — раздалось от двери библиотеки.

Я вздрогнул и едва не уронил книгу с колен. Как он блин в своем балахоне умудряется всегда так незаметно подкрадываться? Ниндзя — стайл, блин…

— Так вы же ничего не говорили, — оправдался я, осторожно закрывая массивный фолиант и водружая его на столик.

— Пошли со мной, — Гренвир развернулся и не глядя идет ли ученик следом, направился по винтовой лестнице вверх.

Черт, он что уже спускался вниз? Или только вышел из лаборатории? Ходит, как призрак, впору колокольчик на шею вешать.

Подумал и сам про себя посмеялся. Ага, позволит старый хмырь помечать себя таким образом, раскатай губу. Скорее сам нацепит что — нибудь звенящее на «бестолкового мальчишку», — я мысленно передразнил старого ворчуна, — чтобы тот не сидел без дела.

— Зачем вам свиток? — не удержался и все же спросил я, пока мы неспешно поднимались на вверх.

Вместо ответа Гренвир достал откуда — то из рукавов кусок черного кристалла, он его подобрал во дворе, перед тем как приказать там убрать.

— Это все что осталось от Рауля Карзани, родного брата графа Карзани, — сообщил он.

Я припомнил предводителя латников в изящном камзоле, черные шипы пронзили его одним из первых.

— Мало кто знает, что их пробабку в ночь перед женитьбой силой взял король, ослепленный ее красотой.

Замечательно. Еще одна «прелесть» средневековья. Монарх насилует девицу, а на утро преспокойно отдает ее в жены вассалу. И это, еще не упоминая всякие правила первой ночи.

— Она ничего не сказала мужу. Так и уехала в замок Разенвальд. А спустя положенные девять месяцев родился мальчик, — алхимик резко остановился и повернулся ко мне. — Понимаешь, что это значит?

Я пожал плечами.

— Что в роду Карзани есть королевская кровь? — предположил я, не слишком уверенный в правильности ответа.

Взгляд волшебник потеплел.

— Правильно, — сказал он и похвалил: — Быстро соображаешь, молодец.

По — моему, это первая похвала из его уст в мой адрес. И не только в мой, но и Эри. Раньше за ним такого не замечалось.

Восхождение возобновилось.

— Для проведения ритуала необходимы редкие ингредиенты, — размеренным тоном продолжил Гренвир. — И я собрал почти все. За исключением двух составляющих.

Мы дошли до четвертого этажа. Проскрипел ключ, замок щелкнул, дверь распахнулась в зал лаборатории.

— Одна из них кровь представителя южного королевского дома, — в худой ладони качнулся черный кристалл. — А другая — кровь дуэгарского аристократа.

Алхимик медленно развернулся.

— Сначала я планировал заманить в башню девчонку дэс’Сарион, но потом подвернулась возможность получше, — мрачные глаза чародея жгли стылым морозом.

Я вдруг понял о какой подвернувшейся возможности он говорит. Злосчастный перстень формально сделал меня одним из дэс — валион, благородным из темной знати.

А значит… я попытался отшатнутся назад, но сухая рука выстрелила вперед и схватила меня за горло.

— Куда же ты, — почти ласково проронил Пауль Гренвир. — Ритуал еще не закончен. И так уж случилось, что тебе предстоит сыграть в нем решающую роль.

Больше ничего не говоря и не обращая внимания на сопротивление, он легко потащил меня в лабораторию, где на каменных плитах сине — зеленым горела огромная пентаграмма.

Лежу на полу, в кожу с силой впивается тонкая бечевка, перехватывая руки и ноги. На лице свежая ссадина, медленно наливается здоровый синяк. Попытка сопротивления в стремлении вырваться и сбежать оказалась пресечена очень жестко. Старик не рассусоливал, стукнул бывшего ученика по башке и сноровисто связал, бросив кулем за пределами пентаграммы.

Для своего возраста старый хрен показывал невероятные физические кондиции. Седовласый качок, поднял не напрягаясь, как пушинку. А по внешнему виду и не скажешь.

Ох, и сильный, зараза. Стальные клешни и мертвая хватка. Жалкие трепыхания пресеклись без усилий. Я воспринимал себя пойманным кукушонком. Только сейчас вдруг дошло, насколько старик силен. Именно силен, физической силой. Создавалось впечатление, что и подкову без труда разогнет, а то и сломает играючи.

— Ничего у тебя не получится, — раздался откуда — то сбоку писклявый голосок.

Я заерзал, разворачиваясь. Угу, конструкцию с плененным божком не убрали из зала, только отодвинули к стенке. Что в принципе объяснимо, запаришься вытаскивать эту бандуру через дверь, а потом еще и спускать вниз по винтовой лестнице.

Аквариум стоял, все так же изобилуя колбочками, трубочками и другой алхимической машинерией.

Уродливая тушка жабы — переростка почти наполовину залезла на край заполненного зеленоватой водой бачка и свешивалась наружу. Выпуклые глазки внимательно следили за действиями волшебника, из растянутого лягушечьего рта изредка вылетали ехидные реплики, в основном выражающие сомнения в умственных способностях чародея.

Понимал, что тому сейчас отвлекаться нельзя, вот и отрывался по полной. Наказывать болью Гренвир не станет, слишком занят.

— На старости лет все мозги растерял, — не унималась неугомонная эфирная сущность. — Нет, чтобы нагнать в башню сисястых молодых девок, да елозить по ним туда — сюда, так зачем — то удумал побыстрее отправиться в небеса.

Пауза. Алхимик полностью игнорировал ядовитые фразы, что — то поправляя в рисунке на каменных плитах.

— Или у тебя с этим делом проблемы? — продолжал божок. — Так для этого зелья всякие имеются, поднимут и мертвого на раз — два. А если не знаешь рецепты, так я тебе подскажу.

Неприкрытая издевка осталась без ответа, упав в вязкую тишину.

— Девка сочная, румяная, губы сладкие, как спелые вишни, соски красные, задорно торчат, а грудь ладная и упругая, в ладонь сама так и просится, — изгалялся наглец. — Неужто не охота навалиться на такую и потешить дружка? Или правда у тебя там давно уже все отсохло?

Молчание, реакции ноль.

— Ну это неудивительно, сколько лет уже прожил. Между ног, наверное, давно ничего не осталось.

Голосок наливался желчью, а волшебнику хоть бы хны, знай малюет что — то на полу, да расставляет кристаллы и свечи в нужных местах. Кажется, именно безразличие бесило божка больше всего. Постепенно его голос становился все более высоким и как следствие более противным. Мне уже самому захотелось, чтобы мелкая тварь поскорее замолкла. Ясно же, что старика не вывести из себя. Он сейчас напоминал автомат, запрограммированный на определенные действия и отвлекаться на посторонние вещи, ни в коем случае не собирался.