Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 14

Клинок-бастард вспыхнул темным пламенем, внутри которого кричали в жуткой агонии образы людей. Это явно была техника меча, причем достаточно могущественная, чтобы считаться Императорской.

Адепт опустил меч в стремительном рубящем ударе, которой целился прямо в грудь Хаджару.

Но тот, словно испарившись, переместился практически вплотную к адепту. Удар действительно достиг цели. Вот только вместо того, чтобы ударить лезвием по груди, адепт опустил предплечья на ключицу Хаджару.

Если бы не крепость тела, сравнимая с Небесным артефактом, вкупе с Божественными доспехами, то Хаджар явно бы на долгое время отправился бы на больничную койку.

Но история не знает сослагательных наклонений так же, как их не знает и поединок идущих по пути развития. Техника, уже начавшая распространяться в сторону города, испарилась лоскутами тьмы в ту же секунду, как ладонь Хаджара врезалась в грудь противнику.

Так же, ка и в случае с адептом, чье тело еще так и не упало на землю, он заблокировал волю и энергию противника. Но в отличии от предыдущего, этот уже успел извлечь из источника некоторое количество энергии.

Так что, как только Хаджар отсек от него источник, он сообразил использовать те крупицы, которые еще остались в воздухе и не отправились к Реке Мира.

Оттолкнув Хаджара плечом, он, сплевывая кровью, нанес быстрый, секущий удар. И в этом ударе ощущалась мощь не только воли и энергии, но Баронства Меча.

Все это, вкупе, было достаточно, чтобы считаться одним из сильнейших мечников в Семи Империях Белого Дракона. Но…

Хаджар, повторяя свой (на самом деле – Орунский, но последний, да будет его перерождение благим, уже давно пировал в доме праотцов) , создал за спиной, чуть в стороне, пространственный разрез, который мгновенно оттянул его в сторону от вражеского удара.

После того, как клинок противника пролетел в нескольких сантиметрах от лица Хаджара, тот использовал трюк второй раз. Но на этот раз создал разрез уже за спиной, непосредственно, своего противника.

Тот, будучи готовым ко всему, к чему мог подготовиться опытный адепт, лишь немного потерял баланс, но даже с места не сдвинулся. Именно поэтому данный прием и не использовался в бою.

Но Хаджар…

Его легкие уже наполнились ветром. Его кровь уже стала бурей. Сердце стучало громом. Движения были молнией, которая мечом рассекала воздух.

Имя Ветра стало его сутью.

Он проложил себе тропу среди потоков ветра. Свою собственную. Он сам стал ветром.

И этого было достаточно, чтобы даже Безымянный потерял цель из поля зрения и не увидел ничего. Лишь ощутил дуновение ветра.

Последнее дуновение в своей жизни.

Он медленно опустил взгляд чуть ниже солнечного сплетения. Там, из живота, торчал черно-алый клинок с едва различимым синим пятнышком.

Хаджар отдал мысленный приказ-образ и вечно голодный меч приступил к долгожданному пиршеству.

Когда на землю упало тело с раздробленной шеей, то рядом с ним приземлилась иссушенная мумия, внутри которой не осталось ни капли энергии или духа. Её энергетическое тело выглядело мешаниной мерцающих нитей.

— Ерфан должен был прекрасно понимать, что все закончится именно так, – протянул Хаджар, опускаясь перед телами. — Тогда зачем он их здесь поставил?

Хаджар достал из пепла, на который распалась мумия, кольцо.

Сразу вспоминалось, как когда-то давно, в Море Песка, у него ушло несколько месяцев (а перед этим — даже лет) на то, чтобы снять печать принадлежности с пространственного артефакта.

Теперь же ему потребовалось лишь направить внутрь поток воли и энергии, как печать, недолго сопротивлявшись, сломалась.

Внутри, что показательно, лежало несколько пилюль восстановления плоти и энергии среднего качества, какие-то артефакты, пара-тройка слитков и склянка с двумя каплями эссенции Реки Мира.

У второго (в его случае пришлось отсечь палец) запас оказался чуть поскромнее – без артефактов и эссенции, но так же — с пилюлями.

Убрав пожитки фанатиков в собственный пространственный артефакт, Хаджар развернулся к вратам.

— И в чем твой план? – прошептал он, после чего сделал решительный шаг внутрь арки.

Глава 1254

Войдя внутрь, Хаджар оказался в полуразрушенном зале. Широком, мощеном тяжелым камнем, на котором остались следы времени и прошедших войн. Хаджар не сомневался, что если бы осколки разбитых сердец не исчезали в тот же час, когда умирали их владельцы, то сейчас под его ногами хрустели бы чьи-то разбитые надежды.

По сторонам поднимались колонны. Самые жуткие, из тех, что видел Хаджар, и прекрасные, сколь только мог создать человек, одновременно.

Это были дети, пронзенные пиками, которые, выглядывая из их шей, подпирали разваливающийся свод.

Это были воины, чьи тела подверглись невероятным метаморфозам. Они так же держали на своих плечах (или на тем, чем те стали) свод.

С облупившейся краской из природных материалов, он обнажил качающиеся, проржавевши цепи, на которые висели оборванные кандалы.

— Символ того, что мы стали свободны, – донеслось из-за спины.

Легкий шепот, почти неразличимое дуновение ветра. Но все же, Хаджар прекрасно знал, кому именно принадлежал этот голос.

С ним говорил Черный Генерал.

И его же фигура, мерцающим туманом, стремящимся исчезнуть, но при этом не пропадая из реальности, шелестела среди жутких колонн.

– Как ты…

— Это место моей силы, ученик, – первый из Дарахнов провел рукой над колонной одного из воинов. Его превратили в подобие жука, заменив руки и ноги на отвратительные лапы. Хаджар же машинально дернулся. Он не был учеником Врагу и не собирался им становиться. – Мой верный соратник… я все еще помню наши с тобой битвы против узурпаторов.

— Сора…

— Эти колонны – напоминание того, что свобода, — капюшон все так же скрывал лицо Черного Генерала. И даже когда тот поднял голову, чтобы посмотреть на качающиеся, ржавые цепи, то ткань неизменной тенью ниспадала с его головы. — не дается без крови и страданий.

Хаджар промолчал.

Он это прекрасно знал.

Самое ценное, что есть у людей. Единственная основа, на которой можно построить хоть что-то. Фундамент жизни – свобода.

Свобода быть самим собой. Чтить свои традиции. Своих богов. Предков. Говорить на своем языке. Или же что-то более приземленное — ходить, не звеня цепями; не лизать руку, которая держит поводок от твоего ошейника.

Не важно.

Для многих воинов.

Для большинства воинов.

Почти для каждого.

Это была причина воевать.

Потому что так повелось с тех пор, как появился Черный Генерал.

С тех пор, как под знаменем свободы, символ зла восстал против сосредоточия гармонии и добра – Седьмого Неба.