Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 14

— Я же говорил, что у них только одно слабое…

Источник силы находился у Всадника вовсе не в голове, а в центре груди. Там, куда удар не был направлен. А жуткий палаш уже летел в рубящем ударе на Хаджара.

Глава 1288

Простого физического давления этого удара скелета было достаточно, чтобы земля вокруг сражающихся просела оврагом глубиной в несколько локтей. Брусчатка — волшебные камни, которые не мог днем поранить Полуликий Гай, не просто треснули или сломались.

Их, будто горячее железо, выгнуло в неестественной форме. Как если бы это была речная глина.

Одежду на спине Хаджара, даже несмотря на то, что это была никакая не самодельная “хламида”, а Божественная броня, рассекло ровно вдоль позвоночника, а на коже появилась длинная, глубокая рана.

Но в то же время в небе, прямо на Портом Мертвецом, черные тучи вновь разомкнули тесные объятья, открывая вид на ночное небо. Но только на этот раз все произошло не по воле Тенед и её заклинания.

Где-то там, в вышине, пропела песню ширококрылая птица Кецаль. Острым клювом она пронзила тучи и унеслась вдаль ночного неба.

Алый луч, будто окровавленный меч, протянулся на многие и многие километры вертикально вверх. А ветер, направленный в том же направлении, сорвался в десятках смерчей, которые заканчивали в Порту то, что не успело доделать время.

Поднимая столпы пыли и камней, они разрушали те развалины зданий, что еще держались. Выкашивали их так же легко, как крестьянин во время сенокоса. И тысячи скелетов, поднятые в их вихрях, превращались в пыль и металлический хлам.

Земля под ногами сражающихся, еще недавно осевшая в овраг, вдруг вздыбилась и вспенилась молодой волной, а затем поднялась, на долю мгновения, высоким холмом.

Камни брусчатки вылетели пушечными ядрами. Они пробивали броню скелетов, градом поливая их источники мертвого огня. У некоторых защита выдерживала последствия техники Драконьего Рассвета, у других нет.

Но, так или иначе, атака Всадника была полностью разбита, а там, где только что наличествовала голова, окутанная зеленым пламенем, теперь… не было ровным счетом – ничего.

Атака Хаджара впитала в себя всю мощь первой песни – Драконьей Бури, но вместо того, чтобы распределять силу по площади, сосредоточила её в одной единственной точке, создав столь сильный проникающий удар, что он смог пронзить собой, в буквальном смысле, небеса.

— Проклятье! — закричал Гай перед тем, как его голова, последней из всех, скрылась в колодце.

И все же – источник силы находился в груди. Так что, пусть первый удар всадника смог лишь ранить Хаджара, вторым он бы его точно добил.

Добил бы…

Находись Хаджар в том же месте и положении, из которого использовал свою вторую технику. Но, казалось, вот его окутали волны синего ветра, и он исчез. Попросту испарился. Полностью пропал из виду.

А затем, как из открытой двери, окутанный все теми же вихрями ветра, вышел сбоку от скелета и, разворачиваясь вокруг своей оси, ускоряя и усиливая оружие собственным весом, ударил наотмашь.

Из его спины градом рубинов кровь усеяла многострадальную брусчатку, а Алый Клинок, летя плашмя, выглядел вовсе не как меч, отправленный в смертельном ударе, а, скорее, как палица или булава.

Хаджар прекрасно понимал, что не сможет пробить броню Всадника. Только не с тем телом, которым обладал сейчас… но ему и не требовалось.

Удар, подняв собой горизонтальное торнадо из ветра и пыли, смел, как недавно смел удар ноги коня, противника Хаджара. Он поднял его над землей и швырнул на десяток метров. Выгнувшись спиной, скелет пробил несколько зданий, а затем упал в груду камней.

Хаджар же, в свою очередь, рванул в противоположную сторону. Туда, где все еще эхом звенел выкрик Гая – прямо в колодец.

— ГАРУАХ! — донесся из завалов приказной рык.

Около полусотни скелетов, из числа тех, что уцелели за время битвы кинулись на перерез Хаджару. Его меч летал между ними алой вспышкой. Он отражал один удар за другим, а сам Хаджар, не скованный более Тенед, двигался с точностью и легкостью, которые завораживали.

Каждый его шаг приводил именно в то место, куда не доставало оружие скелетов. Каждое его движение, даже самое незначительное, было направлено на то, чтобы удар хиляка прошел мимо и не задел даже края его одежд. А каждый удар его собственного меча неизменно находил цель, отправляя её в далекий полет.

Хаджар не старался упокоить немертвых. Ему требовалось лишь отразить их нападение и не более того.

Превратившись в ало-черное торнадо, он разбивал в клочья оборону скелетов. Будто заправский вышибала, выкидывая их из вечерней таверны обратно в ночь.

Плавно, и изящно, стремительно и резко. Как буря или… как песня. Песня, которую пел его меч. Кровавая и полная битвы. Такая же алая, как и сам клинок.

Такая же как и его стиль…

Но не совсем.

Синий ветер… красный меч.

В какой-то момент Хаджар сфальшивил. Его клинок запнулся о невидимую преграду. Нога оступилась. Шаг привел его прямо перед скелетом и те столкнулись на полпути. Чей-то топор прошелся по бедру мечника, чье-то копье ударило ему в грудь.

Хаджар упал на землю и кубарем покатился к колодцу. Но когда до последнего оставалось меньше метра, позади раздался взрыв.

Столб зеленого пламени, разбрасывая осколки развалин в стороны, потянулся к небу. Всадник поднялся на ноги. Уничтоженный череп ему заменял особенно яркий сгусток пламени, в котором теперь уже четко угадывались черты озлобленного лица.

Но не на Хаджара, что удивительно, а на самого себя. Как если бы Всадник корил себя, что упустил добычу. Так что неудивительно, что он рассчитывал изменить сей удручающий факт.

Он замахнулся палашом и вновь опустил его в жутком рубящем ударе. Но на этот раз более… плавном и мягком. В это мгновение он двигался ни как кукла, а как самый настоящий человек.

И удар был полностью сконцентрирован именно на лезвии оружия, что создал не огромную давящую атмосферу, а некое подобие режущего клинка. Огромного, длинного ножа, который постепенно рассекал площадь.

Скелеты, оказавшиеся на пути удара своего предводителя, мгновенно падали пылью, а на земле появлялась узкая, но очень глубокая расщелина.

И не было никакого сомнения в том, что удар придется прямо в пах Хаджару. Словно какая-то насмеш…

– Долго еще лежать будем? — прозвучал знакомый голос, и чья-то рука обхватила запястье Хаджара и потянула сперва прямо, а потом вниз.

Во тьму.

Где-то над головой прозвучало жуткое:

— ГАРУХ!

А затем, после свиста ветра, бьющего по ушам и падения внутрь длинного желоба, все стихло.

Хаджар, окровавленный и, откровенно уставший, лежал на дне пещеры и смотрел, как в десятке метров над ним внутрь прохода вглядывалось лицо из зеленого огня.