Анна Гурова - Земля оборотней [litres]

– На перевале наверняка найдется укрытие, – довольно беспечно сказала Ильма. – Какая-нибудь пещера, яма или ледниковая вымоина. Сверху эти горы похожи на пористый вулканический пепел.

– «Какая-нибудь яма»! Это же твои родные места! – укоризненно сказал Ильмо. – Почему ты так плохо их знаешь?

Ильма покраснела.

– Я раньше не ползала по земле, как сейчас! А когда видишь горы только сверху, не к чему обращать внимание на какие-то ямы…

Аке, шедший вперед, обернулся и бросил на Ильмо выразительный взгляд. «Зачем мы ее с собой тащим?» – вот что он означал. Но Ильмо предпочел его не заметить.

Надо признаться – Ильма их задерживала. Она совершенно не умела ходить на лыжах, да и вообще не привыкла ходить. Стоило им отойти от озера Туони, как она уже выбилась из сил. И хотя она ни разу не пожаловалась, но много раз Ильмо объявлял привалы только ради нее, потому что видел: еще немного – и похъёльская царевна упадет и не встанет. Кроме того, Ильма всё время мерзла – перья ее почти не грели – и была очень угнетена потерей своих колдовских способностей. Кто бы раньше мог подумать, что тун в сердце Похъёлы станет в пути обузой!

– Полдня из-за нее потеряли! – ворчал Аке. – Так бы, может, еще к вечеру вышли на побережье…

Но только ворчанием Аке и ограничивался. Ведь Ильма показывала им дорогу. Она одна точно знала, где Лоухи спрятала сампо, и могла объяснить, как подобраться к гнездовью поближе. Прямого пути туда не было. На привалах Ильма чертила на снегу карту гнездовья, рассказывала о высоте и крутизне приморских скал, об известных ей щелях и трещинах… В конце концов совместно решили, что единственный способ – подняться на самую вершину утеса и спуститься в гнездо по веревке. К счастью, веревка в мешке у Ильмо имелась.

И была еще одна важная причина взять с собой Ильму, которая пришла на ум беглецам не сразу. Как только колдунья снова сможет пользоваться крыльями и полетит – всё: действие чар Кюллики кончилось, и Лоухи со своим войском немедленно кинется за ними в погоню.

– Если почувствуешь, что снова можешь лететь, непременно скажи, – попросил Ильмо. Ильма хмыкнула, сразу поняв, о чем он, и заметно приободрилась. Она вспомнила, что чары, даже такие мощные, как заклятие Кюллики, – не навсегда.

– Я-то скажу, – пообещала она. – Понимаю, на что ты надеешься, – успеть добраться до сампо раньше, чем кончится действие чар. Но пойми, Ильмо, – вы в любом случае не сможете забрать сампо. Когда-то оно выглядело как карьяльская деревянная мельница с ручкой и расписной крышкой, и его мог бы унести даже ребенок. Но теперь его сдвинет с места разве что великан. Оно дало побеги и корни, вросло в гору – и стало огромным. Мать подозревает, – Ильма перешла на шепот, – что оно проросло прямо в Хорн. И теперь Врата Хорна открыты в Луотоле. Никому из смертных не совладать с воинством Калмы!

Ильмо с ней не спорил – потому что возразить ему было нечего. Умом он был с ней полностью согласен. Но с некоторых пор его отношение к доводам разума переменилось. Возможно, он наконец научился не только слышать голос своих предчувствий, но и доверять ему. Всё чаще Ильмо казалось, что у него внутри звучит чья-то мудрая, успокаивающая речь, а если обернуться – то за спиной окажется… даже не один из богов, а нерушимая стена собственной правоты. Ильмо давно уже поверил в то, что его поход – не просто рисковая затея Вяйно, а нечто очень правильное и благое для всех, даже для самой Калмы – хоть она с ним, пожалуй, и не согласится. Эта вера придавала Ильмо силы идти вперед. Но всё же порой он сомневался. Особенно когда вспоминал, как обманулся тогда на границе, приняв Калму за добрую богиню и доверившись ее лживому обличью. Вот он и продолжал сомневаться – боясь снова совершить эту ошибку.

– Врата Хорна, надо же! – громко сказал Аке. – Вот, дружище Ахти, где бы пригодился твой Плачущий Меч! Ты – и полчища отборной нежити!

– Одни хийси знают, где сейчас этот проклятый меч, – мрачно сказал Ахти. – На озеро меня приволокли уже без него. Может, туны его где-то спрятали. Или он выпал по дороге. Или его заграбастали туны из гнездовья Сюэтар. В любом случае, он для меня потерян.

– Мы снова не о том, – сказал Ильмо. – Может, и не придется сражаться.

Аке хмыкнул.

– Будешь заговаривать зубы тварям из Хорна? А может, самой Калме?

– Сначала надо хорошенько разобраться в том, что там случилось, – убежденно сказал Ильмо и тут же принялся расспрашивать Ильму. Ведь она, оказывается, была самым что ни на есть непосредственным свидетелем катастрофы.

– Началось всё внезапно, – начала она. – Само собой. Полыхнуло пламя, гора треснула…

– Само ничего не случается! Где в это время была Лоухи?

– В отлучке. Она вернулась как раз в разгар этого кошмара, и мы с ней полетели прямо в хранилище, где она прятала сампо, чтобы забрать его оттуда, пока не обвалилась гора…

– Выходит, она знала, что дело в сампо?

– Я не знаю, – сказал Ильма. – Но она не ожидала увидеть то, во что оно превратилось.

– Когда случился взрыв?

– В самом конце лета – вскоре после того, как мы узнали о смерти Рауни. Если точнее… на третий день после его гибели. Мать безумно горевала. Она заперлась у себя и не выходила несколько дней, не пила и не ела. Мы все боялись за нее. Но однажды она вышла – веселая.

– Веселая? – изумился Ильмо. – Что могло ее развеселить?

– Эх ты, – встрял Аке. – Что еще может развеселить родичей убитого, как не добрая месть?

– Да, ты прав, – подтвердила Ильма. – Мать улетела на юг. И я как раз решила, что она полетела мстить за Рауни, и еще подумала, что это глупо с ее стороны, после того переполоха, который учинил Рауни в ваших землях. Я подумала, что мать совсем обезумела от горя – ее там наверняка поджидают, она вполне может и не вернуться…

– Ага, – ухмыльнулся Аке. – И Хозяйкой Похъёлы стала бы ты, верно?

Ильма надменно промолчала.

– Но мать вернулась довольно быстро, – хладнокровно продолжала она. – На второй день к вечеру. Как раз в разгар событий.

– Куда она могла летать? – спросил Ильмо.

Что такое могла затеять Лоухи, что сампо ответило на ее действие чудовищным превращением?

Но Ильма только пожала плечами.

Ахти в общих разговорах почти не участвовал. Он очень изменился после той последней битвы в гнездовье Сюэтар, словно вместе с мечом потерял и душу. А может быть, это случилось чуть раньше, а потеря меча была лишь последней каплей… Ильмо сначала думал, что его друга мучает болезненная рана на груди, но потом понял – не только в ране дело. Пару раз в Ахти просыпались прежняя жизнерадостность и болтливость, но потом он снова отставал и еле плелся, глядя себе под ноги, как будто надеясь прочитать там ответ на невысказанный вопрос…