Марина Ясинская - Крушение небес [litres]

– Но за что? – снова взорвалась вопросами казарма. – И по какому праву она вообще отдает приказы об аресте?

– Я же говорю, она наша новая замкомандующая, – напомнила Мия.

– Погодите… – задумчиво протянула соседка Ники. – Но если Тристана арестовали до начала боя, то кто тогда летал на «Грозе»? А «Гроза» участвовала в бою, я лично видела все эти сумасшедшие кульбиты!

– Может, когда началась атака, приказ об аресте Тристана отменили? – предположил кто-то.

Тем временем в дверях появилась шустрая полная дама с тугим пучком на затылке и с огромной связкой ключей на железном кольце, недвусмысленно указывающей на то, что их владелица является интендантой казармы.

– Николь рей Хок – есть тут такая? – громко осведомилась она.

– Так точно, – откликнулась девушка, неохотно садясь на койке. Взгляд сам собой зацепился за надпись, идущую по стене вдоль потолка: «Трудные задачи оставляем другим, а сами делаем невозможное».

– Отлично! Принимай, – сказала дама, подходя к Никиной койке и бросая на нее два объемистых свертка. – Сменный комплект постельного белья и два комплекта обмундирования.

– Спасибо, – поблагодарила Ника и с любопытством заглянула в сверток с заветной формой небесного цвета. Формой, которую она видела на себе лишь в мечтах. И даже предположить не могла, что станет ее носить так скоро.

Первый набор и впрямь включал в себя ту самую заветную голубую форму, а вот второй предназначался для регулярных полетов на больших высотах и скоростях: шелковое нижнее белье, шерстяное белье, которое полагалось надевать поверх шелкового, теплые штаны, два свитера, летные гогглы и шлем, меховая шапка, а также кожаные сапоги, перчатки и толстая, скроенная на овечьей шерсти кожаная куртка. Передвигаться во всем этом обмундировании наверняка непросто, но только так можно было защитить авионеру от холода, порывов ветра, слепящего света и прочих трудностей, которые подстерегали на больших высотах и от которых далеко не всегда спасали стены кабины и лобовое стекло.

Ника задумчиво вертела в руках плотный кожаный шлем; когда они летали с Тристаном в Сирионе, она ограничивалась гогглами и твидовой курткой потеплее, и этого было достаточно. Но сейчас, глядя на выданное ей обмундирование, Ника с новой силой осознала, что полеты в столице были лишь репетицией – легкой, удобной и необременительной. Она училась управлять летной машиной, осваивала различные маневры, но все это происходило в нормальных погодных условиях и на небольшой, не причиняющей особых проблем высоте. А теперь все будет по-другому. Впрочем, прошедший воздушный бой и зудевшая рана на щеке уже более чем наглядно это продемонстрировали.

– А ты что здесь делаешь? – грубовато спросила Нику соседка, окинула ее критическим взглядом и без обиняков заявила: – Ты слишком молода для авионеры…

– Вы правы, я только этой осенью поступила в летную школу, – ответила Ника и добавила: – Я ученица Тристана.

– Ха! Значит, это ты та самая девушка, которая разбудила огромный аэролит и ради которой Тристана вызвали в Сирион?

– Она самая, – ответила Ника, удивленная тем, что о ней тут пусть и заочно, но знали.

– Значит, когда Тристан полетел обратно на мыс Горн, ты решила присоединиться и продолжить обучение здесь?

Ника молча кивнула.

В темных глазах собеседницы появилось что-то вроде одобрения.

– Как тебя зовут?

– Николь рей Хок. Можно просто Ника.

– А я – Черная Берта.

– Черная Берта? – вместо вежливого ответа переспросила удивленная Ника. Странное имя…

– Для друзей просто Берта, – краешком губ улыбнулась соседка. – Пойдем, покажу тебе нашу столовую; как раз время ужина.

– Спасибо, – вежливо отказалась Ника, – я не голодна.

Она и впрямь не ощущала голода, хотя ела сегодня лишь самую малость еще до вылета из Сириона. Но после воздушного боя Нике казалось, что такие примитивные потребности, как жажда и голод, больше вообще никогда ее не потревожат.

Несколько мгновений Берта пристально смотрела на Нику, словно мысленно взвешивала и оценивала ее, а потом уверенно заявила:

– Это тебе так только кажется.

Затем она бесцеремонно развернула один из свертков, достала из него тяжелую кожаную форменную куртку, подбитую овечьей шерстью, и бросила ее Нике.

– Пошли, заодно познакомишься с моими сыновьями.

Несмотря на подступающие сумерки, жизнь на базе так и бурлила. Ремонтники в неровном свете масляных ламп заделывали выбоины и воронки на летных полосах и дорожках, появившиеся после обстрела. Монкулы разбирали завалы. Тут и там пробегали курьеры с приказами начальства.

И повсюду были авионы. Небольшие и громоздкие, легкие и массивные, монопланы, бипланы и полипланы, с крыльями и корпусами разных цветов и названиями, написанными на боках. Они стояли на летных полосах, они прятались под крышами ангаров, а некоторые, поврежденные в бою, так и не смогли сдвинуться с того места, где приземлились, и их отбуксовывали в сторонку деловито пыхтящие паротраки. Практически возле каждой летной машины суетилась механикера, а то и сразу несколько.

Время от времени издалека доносился шум волн, бьющихся внизу, под высоким обрывом, на краю которого заканчивались летные полосы мыса Горн.

Ансель проходил мимо тяжелого темно-зеленого биплана с желтыми полосами по бокам, когда до него донесся разговор двух механикер.

– … Да посмотри сама! Пуля же ничего не пробила, только слегка поцарапала расчалку! А сам центроплан в полном порядке, – говорила одна.

– Может, все же закрепить? – сомневалась другая. – На всякий случай…

– Лучше вообще заменить, – не подумав, бросил Ансель на ходу. Встретился с двумя изумленными взглядами и пояснил: – На центроплане явные признаки усталостного разрушения материала. Еще один полет, возможно, два или даже четыре – и он рассыплется прямо в воздухе от самого простого маневра. Кстати, если будете менять расчалку, то растяжки из проволоки лучше заменить на растяжки из профилированной ленты. А еще их можно укоротить, это повысит маневренность.

– Ты кто такой? – прищурилась механикера постарше.

– Кто бы он ни был, он дело говорит, – заметила, выныривая из-под крыла, третья механикера, дама средних лет в низко надвинутой на лоб пушистой меховой шапке. – На расчалке много мелких повреждений. Каждое само по себе совершенно не критично, но все в совокупности… И я согласна, простой крепежкой тут не отделаешься. Так что меняйте расчалку, – приказала она тоном, явно указывающим на командирскую должность. – Что до замены растяжек… – Дама повернулась к Анселю и протянула ему руку в толстой рабочей перчатке: – Ида рей Тоск, старшая механикера Танго.