Илья Юдачёв - Хроники ворона [Книга первая] [СИ]

Зоран видел по глазам жителей, что они и так знают правду. Но лица их все же были недоброжелательны. Неужели Рудольф оказался прав, и крестьяне просто искали повод избавиться от него?

Какой-то крестьянин, стоящий в первых рядах толпы, заговорил:

– Мы, граф, заверениям твоим не верим. Йохана ты убил. И видеть тебя мы здесь не хотим. Не надобно нам это. Убийц мы к тебе не подсылали и подсылать не собираемся, но видеть тебя не хотим. Уходите по-доброму. Ты и этот твой убийца. А не уйдете, так прямо здесь мы вас и закопаем.

Зоран недовольно фыркнул.

«Даже признаться не могут, что наняли меня».

Вдруг Рудольф начал с особым вниманием рассматривать стоящую перед ними толпу. Он переводил пристальный взгляд с одного крестьянина на другого и, в конце концов, после минуты таких наблюдений разочарованно и даже слегка презрительно улыбнулся, будто внезапно узнал о жителях деревни что-то отвратительное. А потом произнес:

– Пойдем, Зоран. Они все и так знают. Им просто были нужны мои драгоценности. Я не дарил им столько, сколько на них надето.

Зоран оглядел толпу точно так же, как до этого граф, и поразился увиденному: почти каждый крестьянин носил какое-нибудь изысканное ювелирное украшение, которое явно было ему не по карману.

Теперь все встало на свои места. И истинная причина изгнания Рудольфа фон Пацифора оказалась простой и до омерзения циничной.

Крестьяне не винили его в смерти Йохана. И они совершенно точно не боялись его болезни.

Они просто нашли способ его ограбить.

Наемный убийца смотрел на толпу испепеляющим взглядом.

– Зоран, пойдем. Тебе и мне тут не место.

Но Зоран отказывался подчиниться:

– Подожди.

Он подошел к тому человеку из толпы, который с ними заговорил, и с нескрываемой ненавистью произнес:

– Так вот в чем дело. Вы просто воры. Ради пары бесполезных для вас, олухов, побрякушек, вы готовы уничтожить жизнь человека, который был к вам добр. Человека, чьего мизинца на ноге не стоит ни один из вас. Будьте вы прокляты.

К Зорану, когда он, едва сдерживая гнев, уже собрался уходить, вплотную приблизились два дружинника. Рух и Хемет. Последний заговорил:

– Советую убираться отсюда. А то и тебе придется здесь кое-что оставить.

Закончив фразу, Хемет лоб в лоб боднул наемного убийцу, продемонстрировав, что не потерпит возражений.

– Не влезай! – крикнул Рудольф Зорану. – Пойдем отсюда!

И Зоран хотел прислушаться к нему, но…

«Продолжай». – шепнул кто-то в его голове. Кто-то, чей голос был еще омерзительней, чем игра на скрипке в неумелых руках. Некто незнакомый.

Или знакомый с недавних пор…

Некто, кому по неведомой причине нельзя было не подчиниться.

Зоран почувствовал, как внутри него что-то изменилось.

Ярость. Та, которую он так старательно подавлял, загремела подобно снежной лавине, засидевшейся на склонах гор слишком долго. Она хлынула ему прямо в лицо, будто освежающий дождь. Она радугой зацвела на душе и принялась зазывать кровожадную улыбку на физиономию.

Зоран лбом стукнул Хемета прямо в нос, после чего молниеносно вынул меч из ножен. Затем увидел, как для удара коротким ржавым мечом замахнулся Рух.

– Нет! – крикнул Рудольф Зорану. – Остановись!

Но тот уже ничего не слышал, кроме музыки гнева, которая играла в его душе. Предвкушение расправы растеклось по венам, наполнив их холодом и мощью. Сердце неистово забилось – бешеный зверь, запертый в клетку. И погнало кровь к жаждущим боя мышцам.

Он отскочил от удара Руха на расстояние, не позволяющее короткому клинку дружинника до него дотянуться, развернулся при этом вокруг своей оси, после чего размашисто рубанул Руха по горлу. Горячая, темно-красная жидкость брызнула Зорану на лицо, на котором уже играла улыбка.

Дьявольская улыбка психопата. Жуткая и кривая как забрызганный кровью частокол.

Следующим пал оправившийся от удара Хемет. Острое как бритва лезвие клинка Зорана прорубило ему левую ключицу, после чего, прорезая плоть, добралось до самого сердца.

Он просто делает свою работу – очищает мир от гнилого налета. Ничуть не хуже работы мясника, насаживающего туши животных на крючья, и куда как полезней. А уж насколько приятней…

Лезвие чьего-то топора блеснуло сверху, над головой. Затем оно устремилось прямо к голове Зорана, но едва ли у него был шанс прикоснуться к ней. Наемный убийца коротким отскоком ушел с линии атаки и отточенным движением начертил в воздухе еще одну смертельную линию. Та диагональю пересекла голову очередной жертвы, раскроив ее ровно на две половины. И новый труп, уже третий по счету, свалился на землю. Это был тот, кто говорил с Рудольфом от лица крестьян.

Погост возле Ярры был совсем крохотным, и Зоран об этом знал. Этот погост срочно нужно было пополнять свежими трупами. А лучше всего – мертвыми ворами.

И он продолжал бойню.

Женщины и дети, вопя от страха, бежали. Мужчины же твердо намеревались отправить Зорана к праотцам. Единодушные, свирепые, но неумелые, дико крича, они кидались на него с вилами, дубинами и топорами, но наемный убийца был неуловим как вихрь и беспощаден как палач.

Нет. Он и был палачом.

Один за другим нападавшие падали замертво, даже не умудрившись коснуться Зорана, и рядом с ними падали их отрубленные конечности. А одетый в черное потрошитель всё отпрыгивал лягушкой, всё уклонялся извивающимся змеем и всё крутился юлой. И бил. Бил. Снова бил.

«Кто я? Я – Зоран из Норэграда! Я – справедливость! Я – смерть»!

Еще пятерых кое-как вооруженных человек удалось убить Зорану, до того как он споткнулся о чей-то труп и выронил меч, который кто-то из врагов тут же пнул подальше. У крестьян появился шанс. И они не растерялись.

Четверо деревенских мужиков окружили упавшего на землю убийцу, и один из них замахнулся вилами для решающего удара.

Он мог бы стать для Зорана последним. Он должен был стать последним для него. И когда все закончится, один ставший изгоем граф возненавидит себя за то, что не позволил этому случиться.

Вилы прошли только половину расстояния до груди Зорана, когда, бешено рыча, на крестьян налетел волкоподобный, колоссального размера монстр.

Крики ужаса. Звуки вгрызающихся в плоть зубов и когтей. Еще четыре изуродованных трупа меньше, чем за полминуты.

Драться было уже не с кем.

Зоран встал и, вытерев рукавом кровь с лица, огляделся по сторонам: повсюду были отделенные от тел конечности, кровь и застывшие на обезображенных мертвых лицах гримасы боли и страха.

С трудом приходя в себя после дикой вспышки ярости, словно очнувшись в холодном поту после ночного кошмара, он стоял посреди последствий учиненной им мясорубки, не способный поверить что они – его рук дело.