Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

Протопала до входа и заглянула в глазок.

Действительно, стоят двое – мундиры форменные, фуражки, бумажная планшетка в руках одного из них. Вид только бодрый для воскресного вечера, она-то повидала мытарей в свое время – проводили ей лекции, и все говорившие даже с утра были с видом насмерть замученных жизнью. Но, может, климат такой.

– Кто там? – спросила китаянка, не открывая двери.

– Откройте, полиция, – ответил ей хорошо поставленный голос.

– Что вам нужно? – вежливо поинтересовалась Дейю, тщательно изучая новенькую, с иголочки, форму.

А еще чистоту рук, цвет зубов, цвет глаз, форму носа – все то, что обычно быстро теряет честный человек из-за нервной службы.

– Еремеева Ника здесь проживает? – нетерпеливым тоном произнес полицейский с планшеткой. – Нам адрес из деканата дали. Сокурсник ее в аварию попал, Самойлов Максим. Надо опознать тело.

– Что говорят? – нервно зашептала подкравшаяся поближе Аймара.

– Говорят, Максима машина насмерть сбила… – напряженным тоном шепнула Дейю.

– Ой, радость-то какая!..

– Ты представляешь себе размер этой машины? – не верила китаянка.

– Мало ли какое чудо случилось! – радовалась Инка, прижав кулачки к груди.

– Хватит, – жестко произнесла Дейю, встревожившись. – Даже ты не могла его убить. А тот, кто может, не оставит и мокрого места, которое можно опознать.

– Ника, это вы? – произнесли из-за двери. – Родственники Самойлова проживают в княжестве Шуйских. Кроме вас, у него нет близких людей в Москве… Девушка, вам плохо?

Дейю навесила цепочку на дверь и приоткрыла створку.

– Госпожи нет сейчас дома, – с улыбкой произнесла Го.

– Как нет? Мы с улицы только что видели рыжие волосы в окне.

– Это ее подруга.

– Будьте добры, откройте дверь и покажите документы, – строгим голосом произнес полицейский.

– Звони Максиму, – шикнула на Инку китаянка, демонстративно завозившись с цепочкой – Сейчас-сейчас!

– Пф! Если это полиция, то пусть проверит мои документы! – тряхнула головой Инка.

– Это не настоящая полиция, – захлопнув дверь, якобы освободить цепочку, резко повернулась к ней Дейю, опершись спиной о дверной косяк. – Там туфли за пару тысяч юаней. Полицейские не носят таких.

– Всего пара дней – и ты так верна своему господину… – странным голосом протянула Аймара.

– Дура!.. – в отчаянии шикнула Дейю. – Ты ненавидишь Максима, я знаю. Но на секунду – хоть на секунду задумайся, какие у этой сволочи могут быть враги. Ты действительно хочешь с ними познакомиться?

Выражение лица Инки замерло, тут же сменилось задумчивостью, а потом и тревогой. После чего она кинулась в комнату за телефоном.

– Вы знаете, нам надоело ждать, – произнес враз заскучавший голос за дверью. – Мы вынуждены выбить дверь. Мы подозреваем, что вы грабите квартиру.

– Постойте-постойте! – снова зашебуршала цепочкой Дейю. – Уже открываю, добрые господа! Заходите и убедитесь, добрые господа! У нас очень вкусная дыня, добрые господа.

Затем, повернув голову, отвлеклась на шум шагов позади. Возле входа в комнату стояла бледная Аймара, показывая сотовый, звучавший белым шумом на громкой связи.

А по нервам ударило ощущение включившегося блокиратора Силы.

– Не надо никуда звонить, – вкрадчиво произнесли чуть изменившимся голосом за дверью.

И та, выбитая, вместе с умной, сильной, но легкой Дейю, отлетела в противоположный конец прихожей.

– Рыжая здесь, – посмотрев на Аймара, довольно произнес один из псевдополицейских, заходя в комнату. – Ну зачем же так? Ты могла сама пойти с нами в машину. Зачем все осложнять? – произнес он, цепляя на щеку золотой кружок с сеткой и извлекая небольшой аэрозольный баллончик из кармана форменного кителя.

Одно сильное движение рукой – и белый густой дым повалил в комнату, растекаясь плотным, словно живым и хищным облаком прямо в направлении Инки. Обволакивая ее силуэт, становясь ее дыханием, касаясь кожи и роговицы открытых глаз.

– Служанку подчисти, – произнес он себе за спину.

Затаившаяся под упавшей на нее дверью Дейю вздрогнула.

– Господа, – произнесла Аймара, словно очнувшись после длительного ступора, – я все взвесила и вынуждена вам отказать.

– О чем это она? – произнес псевдополицейский товарищу, шагнувшему в квартиру.

– Что-то на английском, – пожал тот плечами, поправляя золотую пластину на коже лица, – может, химия так работает.

– По условиям клятвы, данной мною Самойлову Максиму, – спокойно продолжала Аймара, – я не имею права сбежать и уклониться от исполнения долга. То есть я должна препятствовать моему похищению, так как оно нарушит мои обязательства. В то же время надо мной есть клятва не использовать Силу в адрес друзей, родных и близких Самойлова Максима. Скажите, вы являетесь его друзьями, близкими или родными?

Дейю, уже освобожденная от упавшей на нее двери, изображая слабость, робко спросила:

– Вы друзья Максима, да?

– Вот уж нет, – потянулся к ней второй.

– Вы его родственники? Близкие?

– Нет, дорогая. – Тот взял ее за руку, слегка пригнувшись, чтобы взвалить на себя.

– Все чисто, Аймара, – холодно произнесла Дейю, отдернув руку. – Вали их.

Человек пытлив и тщеславен – он даст имя звездам, до которых никогда не доберется, и придумает названия явлениям и вещам, о сути которых не имеет даже приблизительного понимания. Но так ему станет легче, и темная материя встанет в одну строку с черной дырой. Неведомо, что происходит там на самом деле, но если у этого есть наименование – то как-то немного спокойнее на душе.

Примерно так же было с «блокираторами».

Аймара Пакэри Инка Тинтайа не ведала, что они собой представляют, не знала принципов действия и не догадывалась о процессе создания. У этих вещей не было цены – если не считать человеческую жизнь, которую отберут у любого его владельца, а само изделие постараются уничтожить.

Зато был примерно известен год, когда это название появилось и было переведено на все языки. Вернее – вторая половина столетия междоусобных войн, охвативших Европу, Африку и Ближний Восток в тринадцатом веке. Времена безвластия, горя и насилия, прокатывающихся из края в край по обильным прежде землям, обернулись появлением в покосившихся деревенских лачугах и обворованных до каменных стен городских домах множества бастардов, о которых не ведали пьяные до победы и славы отцы. Много в этих историях боли и несправедливости, щедрыми всходами проросшими в сердцах сыновей и дочерей, в крови которых дремала Сила семейств, искренне считавших себя благородными.

Не то чтобы кто-то специально учил бастардов этой Силой пользоваться – вовсе нет. Но иногда, от удара кнутом, унизительного оскорбления или собственного бессилия противостоять этому, ненависть к обидчику пробуждала Силу, и та выплескивалась огненным шквалом на злобного старосту и его дом, рассекала водяным клинком отбиравшего последнее мытаря, подкидывала в небо и бросала оземь глумящихся солдат, накрывала курганом зарвавшегося аристократишку со свитой. После такого оставалось только бежать, бросая все. Прорываться Силой через кордоны на дорогах и мостах, сея горе и смерть.