Владимир Ильин - Напряжение сходится [litres]

А еще Виктор Александрович вполне обоснованно полагал, что если бы не эти полицейские, то на Красной площади мог запросто состояться последний бой Зубовых в истории страны. Изменения в реестре благородных уже произошли, и огромное количество недоброжелателей уже было осведомлено о том, что род более никто не защищает. Месть – это дело, в котором надо бы обязательно успеть первым, особенно когда мстить можно только двоим. Вряд ли кого из мстителей смутили бы многочисленные зеваки и прохожие, равно как и случайные жертвы. Откупились бы.

В общем, в полицейском уазике Зубовы разместились без всякого конфликта, заняв отделение машины по ту сторону решетки, на сиденьях, расположенных лицом к лицу. И некоторую тряску по брусчатке пережили вполне стоически.

Но когда машина резко вильнула, отчаянно кому-то просигналив, а потом и вовсе экстренно затормозила, «клюнув» на амортизаторах и бросив пассажиров вперед, у Зубовых проявилось некоторое недоумение, которое не отменило поднятые щиты Силы и готовность к неприятностям.

Попросту – даже из-за мести, никто из высокородных не стал бы нападать на машину полиции посреди города. Рискнувших такое предпринимать быстро осадили в свое время, вырезав на всякий случай вплоть до тех, кто мог такую вредную привычку унаследовать, популярно объяснив общественности, что внутри спецавтомобиля – личная территория императора. Более никто такую наглость не практиковал.

Словом, надо просто в край охаметь, чтобы нападать на служебную машину. Или иметь весомые для того основания.

– Сдурел?! Освободи дорогу! – не сдержался водитель уазика, сигналя машине впереди.

Зубов-старший присмотрелся через решетку и лобовое стекло – дорогу перегораживал роскошный внедорожник белого цвета, внаглую вывернувший влево со встречной полосы.

Вокруг была Ильинка в четыре полосы движения, крайние из которых уже давно стали парковочными местами для клиентов бутиков и ресторанов Верхних и Средних торговых рядов, оттого разъехаться без потерь не удалось бы при всем желании – справа доступ к широкому тротуару перекрывал серый «опель».

Но вместо конструктивных действий с ума сошла еще одна машина, что ехала позади обнаглевшего внедорожника, той же расцветки и модели; она, ускорившись и резко сманеврировав, притерла уазик сзади, не давая двинуться вообще никуда.

Пока служивый за рулем набирал в легкие новую порцию воздуха для матерного возгласа, задняя дверь стоявшего перед ними внедорожника открылась, выпуская статную женщину пятого десятка лет, с высокой прической, собранной шпильками с алмазными оголовками, вспыхивающими золотыми искрами в свете заходящего солнца. Госпожа, одетая в длинное платье цвета морской волны, неспешно прошествовала им навстречу, пальцами правой руки касаясь надетых на левую перстней с крупными ярко-алыми гранатами – слишком броскими для мирного наряда и завораживающими в своем пугающем сходстве с цветом крови.

– Женщина!.. – вышагнул ей навстречу водитель полицейской машины и споткнулся о величественный взгляд, – гражданка… леди…

– Ваше сиятельство, – поправила его дама, пройдя мимо опешившего служивого и остановилась сбоку от уазика, с интересом посмотрев на тонированное окно, за которым сидели задержанные.

– Ваше сиятельство, никак нельзя препятствовать правосудию! – хоть и оробев, но вполне уверенно произнес водитель.

«Все же не абы где служим, а в Кремле – и князей видали», – хорохорился он про себя.

А там из другой двери «бобика» вышел и его коллега, перевешивая укороченный автомат на грудь – не помочь, так поддержать морально.

– Не имею желания препятствовать. – Низкий грудной голос леди очаровывал и заставлял к нему прислушиваться. – Свидетельствую, что двое на заднем сиденье машины – это Зубов Виктор Александрович и Зубов Павел Викторович, гербовые аристократы, неподсудные вашему ведомству.

– А вы, ваше сиятельство, из каких земель? – отчего-то занервничал напарник, положив руку на рацию у нагрудного кармана.

– Князья Борецкие мы, – с ироничным прищуром посмотрела на него леди.

– Так их, поди, двадцать лет как нет… – ляпнул водитель.

– Девятнадцать, – охладел голос княгини. – Двадцатый следующим годом будет. Будьте любезны, откройте дверь машины.

– А мы, ваше сиятельство, никак этого не можем, – уверенно ответили ей, загораживаясь начальственной волей, – у нас приказ их до отделения доставить.

Княгиня пожала плечиком и повела ладонью перед собой. Дверь машины на глазах обрела коричневатый оттенок, пробившийся сквозь враз облупившуюся краску, и рыхлым ржавым порошком с комьями осыпалась на асфальт и порог автомобиля. Сквозь проем, повернувшись, на княгиню с любопытством смотрел Зубов-старший. И напряженно – словно узнавая и не веря – его сын.

– Непорядок творите! Перед нашим господином ответите! – сорвался голос автоматчика, вцепившегося в рацию и, отступая назад, громким шепотом вызывавшего подкрепление.

Водитель же просто смотрел в ступоре, как стекает вниз грязной лужицей то, что было стеклом и металлом. Желание возражать исчезло, будто не было.

– В самом деле не оставят вам этого просто так, – посетовал Зубов-старший, не торопясь выходить из машины.

Он не помнил княгиню, и он точно знал, что Борецких вырезали всех до последнего человека. А значит, повода выходить из безопасного места не было ни малейшего.

– Это… вы?.. – как-то неуверенно, но с огромной надеждой спросил у него из-за плеча сын.

Виктор Александрович с удивлением посмотрел на Пашу.

– Я, – лукаво улыбнувшись, чуть наклонила голову леди. – Пойдешь со мной?

– Пойду! – с радостью отозвался Пашка, подавшись вперед.

– Сын! – строго осадил его отец. – Ты знаешь… ее сиятельство?

– Знаю, – в полный голос произнес сын.

– Ваше сиятельство, – обратился Зубов к леди, – наше общество может вас изрядно стеснить.

– Еще минут пять – вряд ли. Потом придется пробиваться из города силой.

– Какие условия нашей эвакуации? – сосредоточился Зубов.

Пусть помощь пришла неожиданно, но он уже был в условиях стесненного времени и помнил цену поспешным поступкам.

Тем более если это обманка, благодаря которой их должны выманить из машины, соблазнив легким решением их бед и знакомством с сыном, – пусть длинные разговоры дадут шанс подкреплению полиции до них добраться.

– Я предлагаю вам чистую одежду, душ и безопасное место, чтобы спокойно принимать решения, – смотрела на него княгиня, которая возрастом должна была быть его ровесницей, но во взгляде прорывалось нечто настолько покровительственное, что казалось – вернулись школьные годы, и за его попытками выглядеть взрослым наблюдала строгая, но добрая учительница.