Джейсон Рейнольдс - Человек-Паук. Майлз Моралес

– Всего в один доллар, говоришь? – сказал Ганке, сев на кровати и откашлявшись. – Готов поспорить, оно обойдется тебе немного дороже. Может, ты делаешь это из-за того, что случилось с Аароном?

Майлз провел по подмышкам дезодорантом. Не отвечая, он вытащил из выдвижного ящика черную футболку и надел ее. Затем подошел к зеркалу. На обеих сторонах футболки появились белые следы от дезодоранта. Ну конечно. Уф-ф . Он послюнявил палец и принялся оттирать ткань. После этого причесался, провел большими пальцами по волосам. Наконец схватил со стола письмо и подобрал рюкзак с пола.

– Мне пора идти.

Майлз никогда не выходил так рано на улицу, поэтому удивился, до чего там было спокойно. Листья на деревьях окрашивались в красновато-оранжевый, словно природа предлагала новую цветовую гамму для армейской формы. Воздух был свежим, легкий ветерок обдувал лицо. Ему вспомнились ранние утра в его районе, до того, как все проснутся и всё оживет. До того, как начнут выть сирены, тарахтеть двигатели автобусов, а из открытых окон польются мотивы соки [14] Сока – латиноамериканская танцевальная музыка. . И пока Майлз шел в магазин через кампус, думая о кошмаре минувшего дня – возможно, это был худший понедельник в его жизни, – он наслаждался спокойствием.

Пока не дошел до магазина.

Дверь была распахнута, а внутри школьная полиция допрашивала Уинни.

– Так, значит, еще раз. Вы говорите, у вас сегодня не было клиентов?

– Сэр, я ведь уже сказала. Я пришла совсем недавно. Открыла магазин, как обычно, провела ревизию, чтобы проверить, какие товары необходимо обновить, потому что я делаю это постоянно, ведь рано утром покупателей не бывает.

«Их вообще не бывает» , – подумал Майлз, но закончить мысль ему не дал полицейский, заметивший его в дверях.

– Сынок, магазин пока закрыт. Ведется следствие, – гаркнул офицер, выглядящий слишком молодым для своей лысины. Он поднял руку, преграждая путь.

– Следствие? – спросил Майлз со смесью тревоги и сарказма в голосе. Его взгляд перебежал с полицейского на Уинни.

– Да, я пришла и обнаружила, что пропали банки с консервированной колбасой. В смысле, прямо все банки. Я подняла отчет по инвентаризации, потому что не могла поверить, что мы их продали, и оказалась права: ничего мы не продали, а значит, их попросту украли.

– Или они испарились, – сказал Майлз, наполовину взволнованно, наполовину шутливо.

Офицер косо посмотрел на него и склонил голову набок, без тени улыбки на лице.

– Подождите, – сказала Уинни с таким видом, будто в ее голове сложился некий пазл, о существовании которого Майлз даже не догадывался. – Может, вам лучше с ним поговорить? – сказала Уинни, указывая одновременно на Майлза и офицера. – Майлз, разве не ть1 работал вчера вечером?

– Я, – ответил Майлз. Слово, как иголкой, укололо горло. Он снова посмотрел на молодого лысеющего офицера, поймал его суровый взгляд и отвел глаза в сторону. – Но ничего такого не было.

– О, нет, что-то все-таки произошло, – за_ метил офицер. Майлз растеряно посмотрел на него, полицейский облизнул обветренные губы. Прошлым вечером ничего не случилось – По крайней мере, в магазине. А вот сейчас кое-что происходит, и явно кое-что плохое.

С ручкой и блокнотом наготове офицер начал задавать череду вопросов, заставляя Майлза все сильнее и сильнее нервничать.

– Во сколько ты пришел на работу?

– В четыре.

– Сколько примерно было покупателей?

– Ни одного.

– Кто-нибудь вел себя подозрительно?

– Кто? Никого же не было.

– Ты не оставлял магазин без присмотра?

Тишина.

– Ты не оставлял магазин без присмотра?

– Нет.

– На улице не было никого подозрительного?

– Я же сказал, что не выходил.

– Просто уточняю. Во сколько ты ушел?

– Я не уходил.

– Я имею в виду, во сколько закончилась твоя смена?

– Около семи.

– Хорошо. Если у нас еще возникнут вопросы, мы тебя найдем.

После того как полицейский ушел, Майлз попытался вспомнить, не заметил ли он чего- то необычного, когда вернулся с открытого микрофона. По правда говоря, он и не проверял. Зачем это ему? Во-первых, его голова была занята другими вещами: Алисия, Остин. Во-вторых, магазин выглядел по-прежнему. Все оставалось на своих местах: блокноты лежали вдоль стен, ручки и карандаши – за прилавком, колбаса – в подсобке. Уинни проводила инвентаризацию, только чтобы сохранить работу, а не потому что в ней был какой-то смысл. Майлз на какой-то момент задумался, замер перед прилавком с отсутствующим взглядом, пока Уинни наконец не вывела его из транса.

– Майлз? – позвала она. Затем еще раз: – Эй, Майлз!

– Да, – парень моргнул, прогоняя мысли прочь.

– Тебе что-то нужно? – Уинни облокотилась на прилавок, так яге как Майлз прошлым вечером. Будто это была одна из поз в йоге – поза скучающего сотрудника «Кампус Конвиниенс».

– А… да. Одну марку и конверт.

Уинни развернулась, оторвала марку от рулона, затем взяла конверт и положила их на прилавок.

Майлз достал из кармана помятый доллар.

– Спасибо, – сказал он, разворачиваясь, чтобы уйти.

– Что здесь вчера произошло? – выпалила Уинни. – Серьезно. Я никому не скажу если ты или Ганке оказались фанатами этой чертовой колбасы, – она пожала плечами, как будто знала, что Майлз взял ее, хотя это было не так.

– Уинни, ты ведь, как и я, на стипендии. Ты лучше других должна понимать, что я не стал бы рисковать своей стипендией ради куска консервированного мяса.

– Верно, – она кивнула. – Что ж, вряд ли тебя строго накажут. В смысле, все эти украденные консервы выходят всего долларов на пятнадцать. Скорее всего, они просто выставят тебе или твоим родителям счет. Мне пришлось обратиться в полицию, потому что иначе…

– Я знаю, – Майлз ее понимал. – Знаю.

Но он не знал, что посреди урока математического анализа в дверь кабинета постучат и что мистер Борем повернется к классу и назовет имя Майлза.

– Джентльмен хочет с вами поговорить, сказал он, как всегда, учтиво.

И когда Майлз встал, мистер Борем добавил:

– Захватите свои вещи.

Затем еще один школьный полицейский повел его по коридору, вывел из главного корпуса, прошел через кампус, и наконец они пришли в административное здание, где Майлза посадили на стул в приемной декана – цитадели дисциплины. Майлз сидел в кресле из темного дерева и бордовой кожи, пока не появились его родители.

– Что происходит? – спросила мама Майлза, ее лицо выражало полное недоумение.

– Я не знаю, – сказал Майлз.

– Ты это сделал? – спросил его отец.

– Сделал что? – Майлз нахмурил брови и прищурился.

– Украл.

– Украл? Конечно, нет! Они думают, что я украл эту фигню?

– А ты думаешь, почему мы… – но, прежде чем отец успел распалиться, его прервала мисс Флетчер, секретарь.