Елена Первушина - Невидимый город [сборник litres]

Эгери спрашивала, что за народ строил город, кто прочел письмена и перевел заклинание на местный язык, но так ничего и не добилась: это произошло в незапамятные времена, и никто уже толком ничего не помнил.

Едва принцесса приехала в храм, ее осмотрели две старые женщины-рабыни, убедились в том, что она девственна, и на следующее утро Эгери посвятила себя богине, отдав ей свое платье и украшения и получив взамен алый наряд, бронзовый нож с завитком и ожерелье, правда не из золота, а тоже из бронзы. Это нужно было для того, чтобы Эгери могла без страха путешествовать вместе с воинами, – алый наряд священной девы богини Этт служил наилучшей защитой в солдатском лагере и разом пресекал все сплетни. Впрочем, Эгери в любом случае не имела ничего против такого служения: помощь Этт могла ей пригодиться для осуществления собственных планов. Ведь она тоже задумала войну – войну против Кельдингов и против Сюдмарка, а если понадобится, то и против всего мира в защиту своего Королевства, и ясно понимала, что без божественного покровительства, без пары-тройки чудес победу в такой войне одержать нельзя. Поэтому, когда она молилась Этт, ее молитва была искренней.

Эгери нравилось в храме, здесь было по-настоящему спокойно; жрицы жили скромно, но без особой строгости и в свободное от служения богине время становились обычными девушками: веселыми, любопытными, охочими до сплетен, проводящими целые вечера в мечтах о женихах и семейной жизни, которая ожидала их, когда окончится служение. В этом отношении законы города не строги: едва девушке исполнялось двадцать лет, родители могли забрать ее из храма, а еще через пять лет просто обязаны были это сделать, – Этт могли служить лишь юные и полные сил девы.

Одно огорчало Эгери: где-то совсем неподалеку, за холмами, в одном из поместий Асия готовились к походу свежие отряды, ветераны воспитывали новобранцев, приучали их к дисциплине, учили не только сражаться, но и двигаться маршем, разбивать лагерь, строить укрепления, высаживаться на берег с кораблей и сразу же вступать в бой. Эгери очень хотелось на это посмотреть, и не из чистого любопытства: она надеялась, что такое зрелище может подсказать ей какую-нибудь идею, да и вообще о врагах нужно знать как можно больше. Однако взять лошадь или повозку, съездить взглянуть на войска ей не позволили.

– В храме мало мужчин, и мы не можем дать тебе надлежащей охраны, – объясняла Ирия, старшая из жриц.

– Ты же говоришь, что мое платье лучше всякой охраны, – возражала Эгери. – Ты говоришь, что военный лагерь – это дом Этт, так почему же тогда…

– О нет, речь совсем не о том! – воскликнула Ирия. – В лагере тебя действительно никто не тронет. Но дорога туда… Понимаешь, ехать придется среди полей, а там как раз работают рабы и… даже если бы мы дали тебе четверых или пятерых человек охраны, мы и то беспокоились бы за твою безопасность, а мы не можем дать тебе даже двоих.

– А что такого страшного в рабах? – удивилась Эгери. – Ведь в храме тоже трудятся рабы, а вы их вовсе не боитесь.

Ирия в ответ рассмеялась:

– Ты порой такая странная, это просто удивительно. Это домашние рабы, они обучены с детства, их специально отбирали, еще когда они были совсем маленькими. Опытные надсмотрщики умеют среди маленьких детей отбирать самых смышленых, покорных, робких и незлобивых. А те рабы, что работают в полях, – это дикие, невежественные люди, просто животные. Многие из них едва умеют разговаривать, только рычат или мычат, но все они злобные, похотливые и способны на все. Поэтому я прошу тебя не ездить в одиночестве в лагерь. Обещаешь?

Эгери удивилась про себя, но пообещала.

Ей разрешали гулять по Руинному полю, не удаляясь далеко от храма, и она частенько так делала. Среди каменных фундаментов и столбов можно было найти кусочки смальты или стекла, а кое-где и фрагменты росписей на стенах: цапля, стоящая в камышах, ладонь, протянутая к голубю, переднее колесо колесницы и развевающийся над ним лошадиный хвост. Эгери вспоминала рассказы Асия о древних городах, вырытых из-под земли, и понимала, что видит перед собой один из них. Но кто его построил? Куда делись жители? Об этом можно только гадать…

Гулять по мертвому городу оказалось удобно: город некогда построили в форме круга и от его края к центру тянулись, словно спицы, колеса – восемь проспектов, ограниченных небольшими стенами в форме полумесяца. Таких стен было по сто сорок четыре с каждой стороны проспекта, они располагались друг за другом, словно бусины на ожерелье. В центре же находилась большая квадратная площадь, так же ограниченная стеной. Эгери виделось здесь что-то неправильное. Ей казалось странным, что на проспекты нельзя войти иначе как с окраины Руинного поля: в полукруглых стенах – ни проходов, ни дверей. И еще: если жители города придавали такое значение центральной площади, то почему она – пуста? Почему там нет ни дворца, ни храма, ни даже пьедестала для статуи богини? Эгери очень хотелось бы узнать, что думает об этом Асий.

Иногда она видела далеко в полях человеческие фигурки, которые двигались по прямой линии, равномерно наклоняясь и выпрямляясь. Это те самые страшные рабы с тяпками в руках обходили гряды. Подобравшись поближе, Эгери наблюдала за ними, укрывшись за каким-нибудь каменным столбом. Выглядели они и в самом деле страшно – обнаженные, косматые, испачканные в земле. Однако все они были страшно худыми и едва двигались, как смертельно уставшие люди, так что Эгери про себя думала, что едва ли у них могло возникнуть желание броситься на нее и сотворить что-то дурное.

Спустя примерно две декады к Эгери явился нежданный гость – Алций, ее бывший сосед по острову, а ныне один из многочисленных писарей в армии Асия. Эгери была очень удивлена тем, что Алций сумел ее разыскать, и тем, что он решил поступить на военную службу. Ей казалось, что такое занятие вовсе не подходит веселому и безалаберному поэту, который превыше всего любил город Лус и не раз клялся, что никогда с ним не расстанется.