Эрика Адамс - Поющая во тьме

– Он что-нибудь успел сделать?

– Порезал кожу вот здесь.

Только сейчас Лекс заметил, что на коже груди виднеется глубокий порез, а платье залито кровью.

Он осмотрел порез и поморщился:

– Дилетант. Не можешь резать, не берись за нож.

Он потащил её за собой. От двери едва успела отскочить Мейрим. Подслушивала, догадался Лекс.

– Приберись там, – приказал он ей, – и принеси в лекарскую одежду рабыни.

– У неё больше нет одежды.

– Значит, принеси мою одежду. Живо.

Мейрим бросилась исполнять приказание. Лекс промыл порез и наложил пару швов, смазав мазью.

– Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю. Ведь даже без моего вмешательства через день или два от этого пореза не останется и следа. Почему, Ани?

Впервые за последнее время он назвал её по имени. Она проигнорировала его вопрос, но спросила в свою очередь:

– Зачем ты, вообще, чинишь то, что однажды сломаешь?

– Мне кажется, это очевидно. Чтобы дольше играть с любимой игрушкой.

Её глаза вспыхнули. Она резко встала со стула, сбросила разрезанное платье и села на край стола, раздвинув ноги.

– Так давай бери своё. Играй! Тебе же это нравится. Можешь ещё позабавиться с иглами, или ласково пройтись цепью… О, и про любимые ножи не забудь. Ты же профессионал в этой лавке развлечений Лекса!

Её голос, чуть дрожа, звенел, отражаясь от стен. Лекс соврал бы самому себе, если бы сказал, что не желал её сейчас. Он с удовольствием бы устроился между её ног, заставив обвить его талию, погружался в горячее лоно, терзал мягкие губы голодным поцелуем. Вместо этого он швырнул ей одежду. Нет, не так. Не сейчас.

– Оденься. Или я свяжу тебя и отправлю голой в подарок Даниру. Он будет очень рад видеть тебя.

Она натянула штаны и просторную рубаху, утонув в них. Пришлось подвернуть рукава и штанины на несколько раз. Выглядела она в его обычной одежде так, как будто симпатичный мальчишка ради шутки решил натянуть одежду отца.

– Что замолчала, не хочется в лапы Данира?

– Ты же сам говорил, что моё желание не имеет никакого значения.

Они вышли из лекарской. Лекс сел на землю, нагретую солнцем за целый день, рабыня опустилась рядом с ним, опершись спиной о здание.

– А чего бы ты хотела на самом деле?

Она красноречиво посмотрела на рабские браслеты.

– Кроме избавления от этого?

Она вздохнула и тоскливо посмотрела вдаль.

– Я бы хотела пойти в зыбкие земли.

– Ты из тех мечтателей и сумасбродов, что ищут неведомое?

– Это не сумасбродство. Однажды в Нуа я видела старца, который рассказывал, что ему дважды удалось пересечь эти земли. Туда и обратно. По его словам, если удастся перейти те зыбкие земли, что располагаются за Нуа, выйдешь к берегу моря.

– И всего-то? Для этого необязательно рисковать жизнью. На севере Намирра расположено море. Рыбаки каждый день выходят в лодках на море для ловли рыбы, не пересекая границы зыбкого тумана.

– Север. Одно это слово вызывает дрожь.

– Два-три месяца в году можно даже купаться, вода прогревается довольно хорошо. Я могу показать тебе. Дай руку.

Она поколебалась мгновение, но всё же нерешительно протянула руку.

– Не сопротивляйся сейчас, хорошо?

Он мысленно вернулся в то лето, когда он побывал на севере Намирра вместе с отцом. Перед глазами сразу появилась свинцово-серая толща воды, без конца и края, чёрный песок пляжа, крупные птицы, хриплыми криками разрезающие воздух. Он явно представил всё это и попытался передать Ани. Сначала он натолкнулся на стену недоверия, коснулся её аккуратно краешком сознания. Словно нехотя стена отступила, её место заняли любопытство и жажда нового. Он попытался максимально чётко передать пережитое им: цвета, запахи, чувства. Осторожно расцепил связь, отступая. Перевёл дух. Он так давно не практиковал это, что сейчас почувствовал себя уставшим. Рабыня же сидела задумавшись.

– Нет, туда точно не захочу. Твоё море слишком грозное, оно кажется холодным и хищным. Оно слишком похоже на тебя. Нет, старец рассказывал, что другое море бывает щедрым и нежным, как объятия матери.

– Нет ничего обманчивее кажущегося спокойствия моря.

Она молча кивнула.

– А чего бы хотелось тебе, Лекс из Намирра?

– Тебе не понравится то, что ты услышишь.

– И всё? Ты хочешь сказать, что в тебе мёртво всё, кроме жажды мести? Мне жаль тебя. Ты – свободный человек, обладающий талантом и средствами, ты можешь идти куда хочешь, можешь заняться всем, чем тебе угодно, а ты испепеляешь себя под ядовитым солнцем этой долины.

– Что толку от несбыточной мечты? Ты была свободной и где же твоё море?

Она помолчала, а потом рассмеялась. Он поймал себя на мысли, что в первый раз слышит её искренний смех. Будто сотни маленьких колокольчиков нежно звенели рядом с ним. Она вытерла слёзы, выступившие на глазах от смеха.

– Свободной? Я никогда не была свободной. Храмовое служение сызмальства едва ли можно назвать свободой. Потом Нарий приковал меня к себе, теперь – ты. Всё, что я знаю о свободе, это не более чем мои мечты. Кто знает, вдруг её вообще нет? Ты свободен, но у тебя нет желаний и устремлений. Ты всё равно что мёртв.

– Каждый мой день и есть исполнение желания. Ты мечтаешь о море и свободе, я же, удерживая тебя, краду всё то, к чему ты стремишься. Пока я жив, ты не увидишь ни первого, ни второго.

– Теперь я понимаю, почему ты не убьёшь меня сразу. Тебе просто незачем будет жить. Поначалу ты тешил себя жаждой мести, теперь радуешься тому, что месть претворяется в жизнь. Похоже, мне ещё долго быть твоей игрушкой, – закончила она огорчённо.

– Не будь так уверена. Как только ты мне надоешь, я отдам тебя в самый грязный и дешёвый бордель, где тебя будут иметь по несколько ублюдков за один раз. Я буду приходить и наслаждаться тем, как низко ты падёшь, потому что уже через месяц превратишься в законченную наркоманку, подсаженную на иглы.

– Не будь так уверен. В первую же ночь я перегрызу горло всем, кто встанет у меня на пути, и сбегу.

– Ты не справилась даже со мной, не говоря уже о Данире.

– Поверь, тебе лучше не знать, на что я способна.

Лекс усмехнулся: пусть бравирует сколько хочет. Она выглядит такой забавной, когда храбрится: маленькая, сердитая птичка с хрупкой шейкой, зажатая в его кулаке.

– Мейрим, не трясись так. Говори яснее или убирайся отсюда.

Лекс сидел и точил хирургические инструменты: заострял затупившиеся лезвия, тщательно осматривая их на предмет ржавчины. Присутствие трясущейся и непонятно что лопочущей служанки его раздражало. Мейрим вдохнула воздуха и, собравшись с духом, произнесла:

– Рабыня… Она приносит жертвы. Она хочет наслать на нас смерть.

– Что за чушь ты несёшь?