Джордж Мартин - Пламя и кровь

Гриб, который всем сердцем любил свою королеву, говорил, что она заплакала, когда голову Мейелора принесли в тронный зал и положили перед ней. Септон Евстахий, который Рейениру не жаловал, пишет, что она, напротив, улыбнулась и велела сжечь голову, «ибо в жилах его текла кровь дракона». Хотя о смерти мальчика и не было объявлено, весть по городу расползлась. Вскоре на улицах начали рассказывать, что Рейенира преподнесла голову мальчика его матери Гелайене, положив ее в ночной горшок, и все подхватили эту лживую выдумку. Гриб думает, что это дело рук Колченогого. «Тот, кто собирает слухи, так же легко может и распускать их», – говорит он.

А за городскими стенами по всем Семи Королевствам между тем шли сражения. Светлый Замок, последний бастион Светлого острова, пал под натиском Далтона Грейджоя. Четырех дочерей лорда Фармена Красный Кракен взял в морские жены, а пятую, «неказистую», отдал своему брату Верону. Фармена с сыновьями Бобровый Утес выкупил, уплатив за каждого его вес серебром. Леди Мерривезер из Длинного Стола сдалась на милость Ормунда Хайтауэра; тот, верный своему слову, не причинил вреда ни ей, ни ее чадам и домочадцам, но замок его люди обобрали подчистую, не оставив даже кусочка съестного. Зерно из закромов леди Мерривезер пошло на хлеб и похлебку для многотысячного войска, которое, свернув лагерь у Длинного Стола, двинулось на Горький Мост.

Когда леди Касвелл вышла на стену своего замка и попросила о таком же снисхождении, что было оказано леди Мерривезер, ей ответил принц Дейерон: «Вам будет оказано такое же снисхождение, что вы оказали племяннику моему Мейелору». Ее милости оставалось лишь наблюдать за разграблением Горького Моста. «Кабанью башку» подожгли первой. Постоялые дворы, ратуша, амбары, бедняцкие хижины, дома знати – все поглотило драконье пламя. Сожгли даже септу, где лежали еще сотни раненых. Не тронули лишь сам мост – он был нужен для переправы через Мандер. Горожан, которые пытались сражаться или бежать, рубили мечами или загоняли в реку, где они и тонули. Леди Касвелл наблюдала за этим, по-прежнему стоя на стене замка, а потом приказала открыть ворота. «Против дракона ни одному замку не устоять», – сказала она своему гарнизону. Когда лорд Хайтауэр въехал в замок, он увидел, что леди Касвелл стоит над воротами с петлей на шее. «Пощадите моих детей, милорд», – взмолилась она и прыгнула вниз. Возможно, ее поступок тронул лорда Ормунда, потому что малолетних сыновей и дочь ее милости пощадили и отправили в цепях в Старомест. Солдаты замкового гарнизона пощады не получили и были зарублены.

Тем временем в речных землях сир Кристон Коль, покинув Харренхолл, двинулся по западному берегу Божьего Ока с войском, насчитывавшим три тысячи шестьсот человек (голод, болезни и дезертирство сильно проредили вышедшую из Королевской Гавани рать). Принц Эйемонд на Вхагаре улетел еще раньше.

Замок не простоял пустым и трех дней – его быстро захватила леди Сабита Фрей. В замке она обнаружила лишь Алис Риверс – кормилицу и, по слухам, ведьму – которая согревала постель Эйемонда, покуда он был в Харренхолле, и теперь уверяла, что носит его дитя. «Я ношу под сердцем драконьего бастарда, – говорила она, стоя обнаженной в богороще и положив руку на свой вспухший живот. – Я чувствую, как его пламя лижет утробу мою».

Однако Эйемонд Таргариен запалил не только это пламя. Не привязанный более к войску и замку, одноглазый принц летал где хотел: так воевали некогда Эйегон и сестры его. Вхагар, раз за разом спускаясь с осенних небес, жег поля, деревни и замки речных лордов. Первым гневу принца подвергся дом Дарри. Люди, собиравшие урожай, сгорели или обратились в бегство, когда поля и замок Дарри поглотила огненная буря. Леди Дарри укрылась в крипте с меньшими детьми, но лорд и его наследник погибли на стене замка вместе с полусотней защитников. Три дня спустя загорелись город лорда Харроуэя, Господская Мельница, Пряжка и Черная Пряжка, Глинистый Пруд, Суинфорд, Паучий лес… Ярость Вхагара обрушивалась на одного врага за другим, и вскоре стало казаться, что пламенем объята половина речных земель.

Кристон Коль тоже шел через дым и пламя: речные лорды поджигали все на его пути и позади него. Горели покинутые деревни; там, где еще несколько дней назад стояли зеленые леса, чернели лишь мертвые обугленные деревья. Во всех прудах и колодцах лежали человеческие, коровьи, лошадиные трупы. В лесу разведчики порой натыкались на ужасное зрелище: мертвецы в доспехах сидели под деревом кружком, будто пируя. То были павшие во время Кормежки Рыб; из-под их ржавых шлемов скалились черепа, гниющая плоть сползала с костей.

В четырех днях пути от Харренхолла начались набеги: лучники, прячась за деревьями, снимали разведчиков и отставших. Одни воины погибали, другие отставали от войска, и больше никто их не видел; третьи бежали, бросая щиты и копья, и скрывались в лесу; четвертые переходили к врагу. У деревни Кривые Вязы разведчики снова наткнулись на пирующих мертвецов; это их уже не удивило, и они проехали мимо, но тут мертвецы вскочили и напали на них. Разведчики и понять ничего не успели, как их перебили. Эта ловушка, как выяснилось позднее, была изобретением мирийского наемника на службе у лорда Венса, бывшего фигляра по прозвищу Черный Тромбо.

Все это, однако, было лишь присказкой, покуда лорды Трезубца собирались с силами. Повернув от озера к Черноводной, сир Кристон увидел на гряде каменистых холмов триста конных рыцарей, три тысячи стрелков с длинными и короткими луками, три тысячи речных пехотинцев с копьями и сотни северян с топорами, палицами, древними заржавленными мечами. Знамена Рейениры реяли над неприятельским войском.

«Кто же это?» – спросил его оруженосец, не видя других гербов, кроме королевского.

«Наша смерть», – ответил сир Кристон, ибо это были сильные воины, на свежих лошадях, хорошо вооруженные и не знавшие голода, в то время как его солдаты едва передвигали ноги, страдали от многочисленных недугов, и дух их был сломлен. Кроме того, неприятель занимал выгодную позицию на возвышении.

Развернув белый флаг, десница короля Эйегона выехал на переговоры. Ему навстречу спустились трое. Возглавлял их сир Гарибальд Грей, облаченный в помятые латы и кольчугу; с ним были Пейт из Длиннолиста – тот самый Победитель Львов, который сразил Ясона Ланнистера – и Родди Смерть Врагам, покрытый свежими шрамами после Кормежки Рыб.

«Если мы сдадимся, вы сохраните нам жизнь?» – спросил их сир Кристон.

«Я дал слово мертвым, – ответил сир Гарибальд Грей, – что выстрою для них септу из костей изменников. А костей у меня пока маловато, так что…»