Джордж Мартин - Пламя и кровь

Горе лишает людей разума, но мы с вами судим более трезво и понимаем, что в смерти маленькой королевы никто из них не повинен. Если Джейегеру в самом деле убили (чему никаких доказательств нет), то виновного далеко не надо искать. Это, конечно же, Анвин Пек, регент, королевский десница, Хранитель Государства, лорд Звездной Вершины, Данстонбери и Белой Рощи.

Известно, что он разделял тревоги своего предшественника относительно престолонаследия. Эйегон III не имел ни детей, ни братьев (как полагали тогда), и всякий здравомыслящий человек понимал, что от своей маленькой королевы он наследника не дождется. Ближайшими его родственницами оставались единокровные сестры, но лорд Пек еще недавно сражался как раз против того, чтобы на Железный Трон села женщина. Сын, родившийся у одной из двойняшек, сразу стал бы первоочередным наследником, но Рейена только что выкинула, и полагаться приходилось лишь на плод во чреве Бейелы; лорд Анвин не находил себе места при мысли, что трон может перейти к «отродью распутницы и бастарда».

Появление наследника у самого короля Эйегона отвратило бы подобное бедствие, но для этого требовалось убрать Джейегеру и женить короля на другой. Десница, конечно, не сам выбросил ее из окна; в ту ночь он был в городе, но караул у дверей королевы нес его побочный брат сир Мервин Флауэрс.

Мог ли тот действовать по приказу десницы? Это более чем вероятно, особенно в свете позднейших событий, до коих мы доберемся своим чередом. Бастард по рождению, сир Мервин слыл самым исполнительным из королевских гвардейцев. Не герой, не блестящий воин, просто закаленный в боях вояка, верный человек, делающий то, что ему велят. Но не все люди таковы, какими кажутся с виду: те, кто близко знал Флауэрса, видели в нем и другие стороны. Гриб говорит, что вне службы тот любил выпить, и сам выпивал с ним. Давши обет целомудрия, сир Мервин спал один разве что в башне Белый Меч, в своей келье. Служанки и прачки охотно поддавались его нехитрым ухаживаниям, а в подпитии он хвастался даже связями с некими высокородными леди. Как многие бастарды, он был горяч, скор на расправу и видел обиды там, где их не было.

Все это, конечно, еще не значит, что Флауэрс был чудовищем, способным вытащить спящее дитя из постели и швырнуть на острые пики. Так говорит даже Гриб, склонный видеть в человеке самое худшее. Но затем, после слов, что Флауэрс мог от силы придушить Джейегеру подушкой, шут высказывает более мрачную и правдоподобную мысль. Сир Мервин, возможно, просто впустил в опочивальню другого… скажем, Тессарио или кого-то еще из перстов. Он мог и не спросить, что у пришедшего за дело к маленькой королеве, если бы тот сказал, что исполняет волю десницы.

Но мало ли что придет шуту в голову; мы никогда не узнаем, как взаправду умерла Джейегера Таргариен. Быть может, она лишила себя жизни в припадке отчаяния, но если это убийство, то стоять за ним мог только Анвин Пек. Никаких улик против него, впрочем, нет, и обличает его лишь то, что он вскоре сделал.

Через семь дней после сожжения тела маленькой королевы десница пришел к скорбящему королю вместе с великим мейстером Манкеном, септоном Бернардом и Марстоном Уотерсом. Пора королю снять траур и вновь жениться, сказал лорд Анвин; так нужно для блага Вестероса, а новая королева для него уже выбрана.

Сам лорд Анвин был женат трижды и прижил семерых детей. Старший его сын и две дочери от второй жены умерли в младенчестве, старшая дочь успела выйти замуж и умерла родами в двенадцатилетнем возрасте. Второй сын, служивший в Боре у лорда Редвина пажом и оруженосцем, двенадцати же лет утонул, упав в воду с парусной лодки. До взрослости из сыновей дожил только сир Титус, наследник Звездной Вершины. Посвященный в рыцари Удалым Джоном Рокстоном за храбрость в битве при Медовичке, юноша шесть дней спустя отправился на разведку и нелепо погиб в стычке с дезертирами. Из семи детей, таким образом, выжила только дочь Мириэлла; она-то и предназначалась в новые королевы.

Лучшей невесты не сыскать, уверял десница: ровесница короля, дочь одного из благороднейших домов, «прелестная собой и прекрасно воспитанная». Септы обучили ее чтению, письму, счету. Ее леди-мать была плодовита, а стало быть, и Мириэлла способна рождать сыновей.

«А если она мне не понравится?» – сомневался король. «И не нужно. Ваше дело жениться, возлечь с ней и зачать сына. – К этому лорд Анвин добавил: – Вашему величеству, к примеру, не нравится репа, но когда ее подают, вы изволите кушать, не так ли?» Король неохотно кивнул. Слова десницы, как водится, разошлись по столице, и скоро злосчастная леди Мириэлла прославилась на все королевство как леди Репка.

Королевой Репкой она, однако, так и не стала.

Анвин Пек зашел чересчур далеко. Таддеуш Рован и Манфрид Моутон разгневались, что он не спросил их совета в деле, по важности своей подлежащем рассмотрению регентского совета; Джейна Аррен прислала ядовитое письмо из Долины; Кермит Талли объявил помолвку нелепой; Бен Блэквуд спрашивал, к чему такая поспешность: королю полагается хотя бы полгода носить траур по своей маленькой королеве. Краткое послание от Кригана Старка уведомляло, что Север такой союз не одобрит. Даже великий мейстер заколебался. «Леди Мириэлла превосходнейшая девица, и королева из нее получилась бы, бесспорно, отменная, но нам следует считаться с приличиями, – говорил Манкен. – Мы, хорошо зная вашу милость, видим, что вы любите короля как родного сына и стараетесь на пользу ему и всему государству, но другие могут подумать, что вами движут причины не столь благородные… что вы ищете власти и славы для вашего дома».

Иные двери, замечает наш многоумный Гриб, лучше не открывать, ибо «одни боги ведают, что за ними таится». Лорд Пек открыл для своей дочери дверь, ведущую к трону, но у других лордов тоже имелись дочери, а также сестры, племянницы, вдовые матушки и незамужние тетушки. Не успела дверь закрыться, как они все полезли в нее, заявляя, что у них найдутся невесты получше Репки.

Перечисление всех имен заняло бы слишком много страниц, но некоторые из них достойны упоминания. Леди Джоанна, отвлекшись от войны с Грейджоем, написала деснице, что ее дочери Серелла и Тишара как раз достигли брачного возраста. Дважды овдовевшая Элинда Баратеон предлагала собственных дочерей, Кассандру и Эллин: Кассандра-де уже побывала в королевских невестах «и к обязанностям королевы хорошо подготовлена». Лорд Торрхен из Белой Гавани прислал ворона с напоминанием, что «жестокая судьба» не раз разрушала союзы между драконом и водяным, но король может это исправить, взяв в жены одну из девиц дома Мандерли.

Тамблетонская вдова Шарис Футли смело предлагала в невесты себя, но самое дерзкое письмо пришло от неугомонной леди Саманты из Староместа. Ее сестра Сансара из дома Тарли, писала она, «сильна духом и прочла больше книг, чем половина мейстеров Цитадели», а Бетани из дома Хайтауэров «настоящая красавица с гладкой кожей и пышными волосами», но при этом несколько «ленива и глуповата, хотя многие мужчины и не прочь иметь такую жену». Она предлагала, чтобы Эйегон взял в жены обеих: одна будет помогать ему править, как Алисанна королю Джейехерису, другая спать с ним и рожать ему здоровых детей. Если же они по каким-либо причинам не подойдут, то вот вам еще тридцать одна благородная девица: Хайтауэр, Редвин, Тарли, Амброз, Флорент, Кобб, Костейн, Бисбери, Варнер, Грим и так далее. Гриб добавляет, что там был и постскриптум: «Мне знакомы и красивые мальчики, если его величество больше к ним тяготеет, но они, боюсь, ему наследника не подарят». Другие источники не упоминают о сей приписке, само же письмо утрачено.