Матвей Курилкин - Королевская кровь [litres]

Сомневался я напрасно – трактир «Счастливый пропойца» нашелся там, где и описывал Хамелеон, и владелец тоже был на месте. Старший товарищ, кстати, здорово преуменьшил опасность похода в это заведение. «Окраина ремесленного района» оказалась самыми что ни на есть трущобами, гуляя по которым спиной чувствуешь внимательные взгляды, которые за минуту успевают оценить стоимость всего имущества, включая исподнее, а также степень опасности потенциальной добычи. Думаю, будь у меня чуть менее целеустремленный вид, и беспрепятственно добраться до трактира не удалось бы даже утром. Сам трактир, видимо из-за раннего времени, не только пустовал, но и был закрыт. Мне пришлось долго колотить в дверь, прежде чем проявилась хоть какая-то реакция.

– Ну и какой это гниде не спится в такую рань? Чтоб тебе, дятел, дурную болезнь у шлюхи подцепить! Что, культяпки лишние, укоротить надо? – донеслось откуда-то сверху.

– Ты покажись сначала, а потом спрашивай, – ответил я.

– Ну, меня дважды просить не надо, – спокойным голосом ответил неизвестный собеседник, и я услышал приближающиеся шаги. – Щас я посмотрю, кто там такой дерзкий и веселый, да веселья-то поубавлю.

Еще через минуту дверь открылась, и я увидел слегка опухшего от похмелья голого мужика, который тем не менее сжимал внушительный такой кухонный тесак.

– Одноглазый? – спросил я, уставившись в единственный глаз собеседника.

– Ну что ты, это только кажется, – серьезно ответил трактирщик. – Это же я, Шарлотта, самая лучшая шлюха в городе. А что, не узнал?

– Мне бы весточку Хамелеону отправить. – Продолжать шутку я посчитал излишним, тем более заметил, что собеседник уже примеривается, как бы половчее тыкнуть меня этим самым тесаком. – Старый просил передать, что должок за тобой, полтора золотых, – добавил я условную фразу.

– Тьфу, холера, – опустил тесак Одноглазый. – Сразу бы и говорил. Ну, проходи тогда. И не полтора, а золотой и два серебряных, – отзыв тоже совпал.

Дверь открылась чуть пошире, я прошел внутрь. Трактирщик задвинул аж три массивных засова, которые вовсе не казались чужеродными на фоне крепкой дубовой двери. Снаружи она выглядела гораздо более хлипко.

– Пива себе налей, я пока малость приоденусь, – распорядился трактирщик, поднимаясь по лестнице. – И мне не забудь. Это ж надо так рано припереться!

Пить алкоголь по утрам – моветон. Однако из бочки, которую я нашел за стойкой, потек столь ароматный и густой темный эль, что я не смог удержаться и действительно нацедил себе кружку. Вот уж не ожидал, что в таких заведениях можно найти столь приятный продукт!

Одноглазый появился только через несколько минут – я к тому времени уже успел ополовинить свою порцию напитка. Залпом опрокинув кружку, Одноглазый помолчал пару секунд, потом поинтересовался:

– Ну чего, так и будем сидеть? Давай.

Я протянул заранее составленную записку.

– Парень, ты дурак? – удивился трактирщик. – На хрена ты мне эту простыню тянешь? Я что, по-твоему, буду ее с нарочным передавать?

– А как? – удивился я. Как-то мне не пришло в голову спросить у Хамелеона, кем будет доставлено послание.

– Голубями пошлю, дурья башка! Щас бумагу принесу, перепишешь. Для надежности в трех экземплярах.

Переписал, конечно. Даже радовался. Голубем-то всяко быстрее получится. Я не боялся, что послание кто-то может перехватить – для непосвященного текст записки выглядел совершенно невинно. Что-то про проблемы с торговыми партнерами. Даже если знать, кто и кому отправляет послание, догадаться о точном смысле невозможно.

– Ответа жди дня через три, не раньше, – велел Одноглазый. – А теперь проваливай. Трактир открывается в два пополудни, вот и не хрен раньше сюда ходить. В следующий раз так рано припрешься – на порог не пущу. И это, по сторонам не забывай смотреть. Ходишь один, как будто бессмертный. Времена нынче опасные.

– Сам-то тоже не шибко охраной обзавелся, – огрызнулся я.

– С чего ты взял? – ухмыльнулся трактирщик. – Тебя вели последние два квартала. Если бы я тебя послал, обратно так просто не вышел бы.

Ворчание трактирщика не могло испортить моего хорошего настроения. Я радовался, что, наконец, удалось связаться с Хамелеоном, и надеялся, что ответ получу так же быстро. А еще я очень надеялся, что той товарищ успел продвинуться в поисках наследника его величества Грима – времени оставалось мало. Занятый посторонними мыслями, я не обратил внимания на то, что оценивающие взгляды, сопровождавшие меня все время, пока я находился в ремесленном квартале, никуда не исчезли даже после того, как я вышел в центр города. Не нападают ведь, и ладно. До дома, выделенного нашей компании, добрался благополучно, и после этого думать забыл о предполагаемых бандитах. А напрасно.

Следующие два дня прошли мирно. Госпожа Краус вновь блистала на сцене, вызывая восторги поредевшего высшего общества. Количество поклонников, как и подарков, впрочем, ничуть не уменьшилось, слава богам хоть роль почтальона теперь приходилось выполнять не мне. Инга была в восторге, хвасталась, что приняла приглашение на свидание от кого-то из офицеров легиона. Со мной она по-прежнему не разговаривала, но остальные ничем неудовольствия актрисы не заслужили, так что волей-неволей я оставался в курсе новостей. Мои развлечения были не столь изысканны, но гораздо более душевны. Встреча с сослуживцами из охотничьего легиона прошла очень тепло. И мне даже не пришлось просить соратников о помощи – первым начал разговор сам Альберт, который взял на себя обязанность говорить от лица всех остальных.

– Командир, ты уж не забывай про нас, если что – никто не забывает, кому мы присягу давали. Всех я собрать сейчас не смог, но вообще нас тут двести человек. Никто не откажется.

– Дружище, вот объясни мне – вам это зачем? Ты же ведь должен понимать, я если позову – то не цветочки собирать. Сам ведь помнишь, какая война была. Сейчас будет не легче. А тут вроде спокойно более-менее.

– Спокойно – это ты хватил, командир. Полыхнет ведь, как пить дать полыхнет. И понимаешь, лан Варден, мы тут все не знаем, за что воевать будем. Но что не против эльфов – это точно. А ну как с такими же вояками, как мы, столкнут? Ты вот можешь сказать, что с той стороны ребят из нашей тысячи не будет? Ладно если на столицу пойдем, а то решит лан Трихе с теми, кто на востоке сейчас обосновался, поцапаться? Это, получается, своих же рвать только за то, что те на троне другого видят? И ведь мы тут кто? Приблуды случайные. Кого в первые ряды поставят? Тех, кого не жалко, сам понимаешь.

– Может статься, тут в первых рядах будет безопаснее, чем у нас в тылу.

– А хоть бы и так, – отмахнулся Альберт. – Все лучше, чем на своих братьев с оружием идти. Я про тебя, тысячник, точно знаю – ты нас в грязь не потащишь. А если и случится такое, то только потому, что выхода нет, а не потому, что тебе вздумалось власти побольше урвать. Я тебе больше скажу, лан Варден, – совсем уже тихо зашептал десятник. – Тут многим уже поперек горла эта междоусобица стоит. Первая тысяча за своего командира горой, конечно, ну да то их дело. Но здесь ведь много военных собралось, сам знаешь, сколько народу с армии в никуда выперли. Так что двести человек – это только с охотничьего. Остальных я не спрашивал пока, но если клич бросить – пойдет народ. Уж пол-легиона-то соберем. Мы тебе, господин тысячник, верим. Как себе верим, потому что ты никогда зря нашу кровь не лил, и сам всегда самое тяжелое на себя брал.