Александр Шушеньков - Бесконечная жизнь майора Кафкина [litres]

Кафкин толкнул Афанасова в бок:

– Просыпайся!

В креслах завозились пассажиры, послышались голоса, детский писк.

– Что, подлетаем? – Афанасов протирал заспанные глаза.

– Да, скоро посадка.

В иллюминаторе были видны в темноте слабые желтые точки. Они постепенно разрастались, становились ярче. Чем ниже спускался самолет, тем больше огней возникало за стеклом, и вскоре они выложились в гигантский световой узор. Еще один легкий толчок дал понять путешественникам, что шасси выпущены и до остановки остаются считаные минуты.

Кафкин, не отрываясь, смотрел в иллюминатор. Вот уже видна длинная полоса посадочных огней и ярко освещенные силуэты самолетов на взлетном поле… Вот промелькнула высокая башня управления полетами, вот видно знакомое по видео- и фотоматериалам здание аэровокзала. Мягкий толчок, рев двигателей, работающих на реверс, короткий пробег по бетонке… Все! Вы в Нассау. Кафкин с Афанасовым неспешно спустились по трапу, вдыхая незнакомый тропический воздух.

– Однако, жарковато! – пробормотал Афанасов. – Градусов двадцать семь будет, я думаю.

– Нормально, – усмехнулся вспотевший Кафкин. – После наших морозов самое то, что надо.

Пройдя таможенные формальности и забрав багаж, они прошли по длинному залу и очутились на улице у стоянки такси.

– «Розовый коралл», – бросил Афанасов шоферу.

Машина тронулась с места. Кафкин с Афанасовым с интересом смотрели на мелькающие за окнами пейзажи. А посмотреть было на что! Вечерние улицы Нассау, залитые яркими огнями фонарей, рекламы и магазинных витрин, представляли собой фантастическое зрелище благодаря причудливым экзотическим растениям, изобильно растущим повсюду.

Круто спустившись по улице Парламент-стрит, «форд-скорпио» свернул на Бей-стрит. Здесь был уже настоящий праздник света. По сторонам мелькали строгие административные здания, банки, конторы и многочисленные отели, сохранившиеся еще с незапамятных времен. По тротуарам нескончаемой вереницей брели туристы из всех районов мира. Слева показалась розовая, вся в неоновых огнях громада, наверху которой исполинскими буквами разноцветно мигала русская надпись «Отель „Розовый коралл “.

Было почти семь часов вечера. Кафкин с Афанасовым вышли из такси и вальяжно приняли из рук таксиста чемоданы.

– На, брателло, на чай, пусть твоя семья сегодня ляжет спать сытой! – Афанасов сунул десятидолларовую бумажку.

«Розовый коралл» местом их пребывания был выбран не случайно. Когда в начале девяностых на Багамы стали прибывать первые богачи из России, дальновидный Рикки Джуниор, владелец сети отелей на островах Нью-Провиденс, Большая Багама и Эльютера, сделал неординарный шаг. Он решил построить гостиницу именно под туристов из России: с персоналом, говорящим по-русски, с рестораном, в котором повара из России готовили бы блюда далекой державы, и где цыганский хор страстно выводил бы национальные славянские песни. Надписи на английском везде дублировались надписями на русском.

Время показало, что Джуниор не ошибся. Запущенный в эксплуатацию в 1992 году, «Розовый коралл» сразу же приобрел среди русских туристов завидную репутацию и уже через три года полностью окупил затраты на постройку. Туристы из посткоммунистической России были богаты даже по западным меркам и совершенно не считались с расходами. Скорее наоборот, они словно задавались целью оставить на Багамах как можно больше денег! Единственное, что слегка портило благостную картину, – это настойчивое стремление клиентов к скандалам. Дня не проходило, чтобы кто-то не наблевал в ресторанном туалете, не побил посуду в баре или не устроил потасовку в номере. Случались и более серьезные эксцессы: одним ломали ребра, других грабили в лифте, третьим поджигали автомобили. Иногда насиловали горничных. Новые русские отдыхали.

Андрей Афанасов не просто оставался в Нассау связником Кафкина. Изображая типичного нового русского, он одновременно должен был присмотреться к постояльцам гостиницы и попытаться войти в контакт с теми, кто в дальнейшем мог заинтересовать компетентные органы. Таким образом, затраты на его командировку существенно окупались. В целях конспирации номера для агентов были забронированы на разных этажах.

Они прошли к стойке портье и предъявили документы, после чего к «богатею» Афанасову подскочил длинноносый малый в красной атласной рубахе, полосатой черножелтой жилетке и полосатых сатиновых шароварах. На ногах его красовались щегольские сапожки из свиной кожи.

– Добро пожаловать в «Розовый коралл»! – Он растянул на худом чернобородом лице дежурную радушную улыбку и обратился к Андрею: – Помочь?

– Да, шевели бедрами! – Андрей подмигнул чернобородому. – Отнеси саквояж в девятьсот шестьдесят четвертый, и поживее!

Кафкин, в руках которого была лишь небольшая спортивная сумка, самостоятельно отправился в свой номер, располагавшийся двумя этажами ниже. Здесь он только заночует, а днем перевоплотится в англичанина и покинет Нассау. И вернется сюда лишь после успешного выполнения задания. А может быть, и не вернется…

Утром около девяти друзья встретились на стоянке такси, где уже ждала машина с местным агентом. На острове Нью-Провиденс еще хватает диких необустроенных пляжей, где можно поменять личность и стать другим человеком. Через пару часов бежевый «фольксваген» доставил на Бей-стрит двух человек: россиянина Андрея Афанасова и британца Виктора Мак-кэя. Виктор Мак-кэй, в отличие от своего русского друга, имел в руках небольшую, но вместительную спортивную сумку. А в багаже машины лежали накладной «живот» и прочие причиндалы «Раскольникова».

Им не требовался план города или карта, поскольку память цепко держала все необходимые подробности, которые они выучили еще в Москве. К половине двенадцатого, когда жара стала допекать особенно сильно, друзья ощутили легкое движение воздуха. Это означало, что набережная была близка.

И точно, скоро улица Ширли вывела их к гавани, и они на мгновение остановились, залюбовавшись открывающейся перспективой. Изумрудно-голубая вода сияла тысячными отражениями солнца, с негромким шумом набегая на золотистый песок красивейших в мире пляжей. Взад и вперед проносились моторки с воднолыжниками, за которыми тянулись легкие бурунчики. Катера с торчащими удилищами бороздили акваторию вдоль коралловой отмели, а далее за ними, там, где начинались глубины, покачивались красавицы яхты самых разных расцветок. Легкий бриз гасил солнечный жар, приглашая нагревшиеся тела в воду.

Друзья взяли по коктейлю «Блу Кюрасао» и уселись в тени миндального дерева. До трех часов, когда самолет должен был забрать Кафкина, еще было немало времени. Следовало употребить его с максимальным удовольствием.