Александр Шушеньков - Бесконечная жизнь майора Кафкина [litres]

В Греции? При чем здесь Греция, мистер Гальдер? Или вы у себя в Германии знаете содержание советского фильма и расхожую фразу из него? Кафкин сделал вид, что не обратил внимания на слова хозяина, увлекшись рассматриванием фужера.

– Такие я видел в музее.

– Вы правы, это эпоха Возрождения. Изготовлено в Венеции. Я купил всю эту мишуру вместе с кораблем.

– Я тоже выпью водки! – заявила Хельга.

Она уже была очень пьяна.

– Хорошо, дорогая, – кротко согласился Гальдер.

Телохранитель-официант внес водку в графине.

– И томатного сока! – добавила девушка.

Они снова выпили.

– А теперь я приглашаю вас взглянуть на моих красавиц! – Гальдер встал из-за стола.

Кафкин также поднялся, а Хельга осталась сидеть. Она закрыла глаза и что-то негромко напевала.

– Пусть остается, – махнул рукой Гальдер. – Перебрала.

Они прошли в другое помещение, и хозяин включил свет. Снова перед Кафкиным предстала знакомая картина, та, что он уже наблюдал в московской квартире академика Кислюка. Сотни бабочек в стеклянных коробочках. Пришла пора выступать, артист! Он скорчил восхищенную мину и благоговейно приблизился к крылатым тварям.

– Что скажете?

Вопрос Гальдера был задан с некоторой тревогой. Похоже было, что он на полном серьезе принимал Кафкина за своего!

– Прекрасно! Сколько же их?

– Пока триста четыре. В основном европейские и африканские экземпляры. Да вы их хорошо знаете.

– Что вы! – скромно промолвил Кафкин. – Я в основном интересуюсь южноамериканскими. У меня их в коллекции восемьсот тридцать три. А, вот и старая знакомая киприда! И сатурния! А этот махаон просто гигант!

Гальдер совершенно растаял и взял его под руку.

– Если бы вы знали, Виктор, как я рад! Чертовски трудно встретить единомышленника. Все помешались на музыке, антиквариате, автомобилях или сексе, а тут – бабочки. Я ведь и приехал сюда, чтобы серьезно заняться расширением коллекции. Конечно, есть и другие, более основательные планы. Бабочки – это все-таки для души.

– А я пока на перепутье, – слегка заплетающимся языком произнес Кафкин. – На жизнь деньги появились, теперь вот думаю, возвращаться в Англию или пожить здесь? Кстати, я тут разговаривал кое с кем из местных. Около горы Блу-Маунтин-Пик встречаются удивительные экземпляры. Может быть, мы могли бы вместе поохотиться?

Гальдер искоса бросил быстрый взгляд:

– Замечательная идея. Ради такого случая я даже поменяю свои планы. Мы могли бы встретиться завтра часов в одиннадцать.

– Согласен.

– Вот и славно! Сейчас вас отвезут к отелю. И пара слов между нами. Это касается Хельги. Я хотел бы кое-что вам пояснить…

– О, я на нее и не взгляну!

– Не перебивайте! Как раз наоборот, можете глядеть на нее сколько захотите. И даже более. Видите ли, сказать по правде… э-э… мы с ней уже давно не то, что вы думаете. Да, раньше мы были близки, но… Одним словом, пора расставаться. Но я не могу объявить ей об этом – я очень щепетилен в вопросах чести. Идеальным вариантом было бы, чтобы она сама захотела уйти от меня. А вы ей, похоже, нравитесь. Так что, если есть желание, действуйте!

В 10.45 Кафкин вышел из гостиницы. Накануне он через Афанасова согласовал план операции по захвату Гальдера. Наступала самая ответственная фаза. Бутылку с виски он сунул в карман пиджака так, чтобы было видно и удобно вынимать. Роль лихого англичанина следовало играть до конца, чтобы как следует усыпить миллионера.

Голубой «мерседес» стоял недалеко от входных дверей. К нему в небрежной позе прислонился телохранитель Ганс.

– Привет!

Ганс холодно качнул головой. Дверца машины распахнулась, и оттуда высунулось улыбающееся лицо Гальдера.

– Здравствуйте, дорогой мой! Садитесь впереди, я весь в нетерпении! У нас есть несколько часов, и надеюсь, мы проведем их прекрасно!

Кафкин забрался на переднее сиденье рядом с худым морщинистым метисом-водителем.

– Здравствуй, супермен! – рядом с Гальдером сидела Хельга. Похоже, она вновь была пьяна.

– Я тоже решила поохотиться на бабочек. Может, мне удастся поймать самую крупную.

– Вполне вероятно! – любезно улыбнулся Кафкин. – Некоторые считают, что именно неопытным людям везет больше всего.

Сзади за ним уселся Ганс.

– Ну, поехали! – скомандовал Гальдер. – Командуйте, Виктор, куда ехать.

«Мерседес» негромко заурчал мотором, и они тронулись с места.

– Выезжаем на Джакшн-Роуд, а потом в сторону Блу-Маунтинс, – скомандовал Кафкин шоферу, – дальше я покажу.

Машина мягко катила по дороге. По расчетам Григория, на место они должны были прибыть минут через сорок. А примерно через час они уже должны будут везти Гальдера к северному побережью. Если, конечно, все пройдет так, как задумано.

…Лишь только голубой «мерседес» тронулся с места, мотор неприметной серой «тойоты-камри», стоящей в тени кокосовой пальмы, также заработал, и она двинулась следом, держась на расстоянии нескольких десятков метров…

Александр Парфеньев, сидя в ветвях раскидистой бальсы, напряженно вслушивался в звуки леса. Только что он позвонил Кафкину и получил подтверждение, что все идет по плану. Разговор был, разумеется, условным, чтобы находившиеся рядом с майором люди не заподозрили неладного.

С минуты на минуту на поляну, которую они наметили накануне, должен был въехать «мерседес» Гальдера. Поляна была в пятнадцати метрах от Александра. Руки Парфеньева крепко сжимали духовое ружье…

– Что это у вас, виски? – спросила Кафкина Хельга. – Да, взял для подкрепления сил.

– Дайте мне немножко, а то со вчерашнего голова побаливает.

– А стаканы?

– Пустяки, – усмехнулась Хельга. – Не видали, как пьют в кино? Прямо из горлышка!

Гальдер недовольно заерзал:

– Послушай, но это же негигиенично. Давай остановимся, в багажнике есть посуда.

– Ерунда! Мистер Мак-кэй человек, как он сам вчера сказал, без предрассудков. Давайте сюда ваш флакон, мистер Мак-кэй, и не волнуйтесь, вам тоже останется.

Кафкин передал бутылку назад, и оттуда послышались характерные булькающие звуки. Машина ехала по петляющей дороге, по краям которой высились разнообразные тропические деревья. Иногда в их ветвях мелькали фигурки обезьян или виднелся силуэт крупной птицы. Вокруг придорожных кустов на солнечных участках видны были сотни порхающих бабочек и стрекоз.

Бабочки! Отчего они напоминают Кафкину то, чего с ним никогда не было?

– Да, истинный рай для натуралиста, – заговорил Гальдер. – Куда старушке Европе до такого разнообразия и красоты! Поверите ли, с каждым днем я все больше и больше влюбляюсь в эти места.

– Лучше бы ты влюблялся в людей, – пьяно пробормотала Хельга. – Непонятно, как бабочка может заменить мужчине женщину?