Дмитрий Скирюк - Осенний Лис [litres]

– Мой.

– Где взял?

– Не твоё дело, – буркнул травник.

Осман обнажил клинок, махнул им раз, другой, полюбовался гравировкой и спрятал обратно в ножны.

– Что будет с ними? – Жуга кивнул на Шварца и Милана. Предводитель красноречивым жестом провёл ладонью по горлу:

– Нам ни к чему батрак и имам неверных.

– Тогда я никуда вас не поведу.

Турок осклабился.

– Подохнешь с ними вместе.

Жуга пожал плечами. Мотнул головой:

– Пойди и поищи другого проводника.

На миг сердце травника замерло – он знал, что играет со смертью. Но как ни крути, а весь местный люд перебрался в города. Кого найдёшь? Поколебавшись, турок махнул рукой.

– Ладно, будь по-твоему, – сказал он и отвернулся.

– Эй!

– Чего ещё?

Жуга пошевелил руками.

– Ты забрал мой оберёг. Отдай обратно.

– Зачем он тебе? Молиться своим богам?

– Я же не спрашиваю, чьим именем ты клянёшься.

Лицо османа исказила гримаса. В следующий миг он очутился возле травника, и остриё кинжала кольнуло пленника под горло.

– Ты обнаглел, поганый кяфир! – процедил он сквозь зубы, тараща на него желтушные глаза. – Я – Назратулла ибн Хаким аль Хазри, и служу я в лучшей конной тысяче султана Мохаммеда, и скорее червь будет сосать мою утробу, чем какой-то неверный ставить мне условия!

Жуга смерил сотника пристальным взглядом и усмехнулся:

– А он тебя и так сосёт.

Турок замер, растерявшись, затем ударил пленника в бессильной злобе кулаком в лицо и направился к своим.

Лес погрузился в темноту. Костров османы разводить не стали. Прищурив битый глаз, Жуга угрюмо наблюдал, как всадники покончили с холодным ужином и принялись молиться, повернувшись на восход и опустившись на колени. Молились молча, не крестясь, при этом гладили ладонями лицо, будто умывались, а после выставили дозор и устроились ко сну. Пленников кормить не стали.

Очнулся Шварц, а вслед за ним Милан. Опухшие с дурного сна, оба долго не могли понять, что происходит. Крестьянин принялся ругаться, схлопотал по зубам и умолк.

– Эй, Лис! – вполголоса окликнул странника монах. – Что было-то? Мы где?

– В лесу, коль не видишь, – буркнул тот.

– А это кто? Неужто басурмане?

– Они, поганцы, – ответил за травника Милан. – Я энтих турок нюхом чую, по табаку по ихнему. Дрянь дело. Эх, закурить бы…

– Господи Исусе, спаси и сохрани!

На разговор явился караульный – высоченный мавр, увешанный оружием, как ёлка в Рождество, сунул саблю за пояс и сгрёб монаха за грудки.

– Молчать, ты, грязный собак! – прошипел он ему в лицо, сверкая в темноте белками глаз и тряся монаха, словно куклу. – Тихо здесь сидеть! Ты понял, да?

Шварц торопливо закивал, и турок, отпустив монашескую рясу, растворился в темноте, напоследок пригрозив кулаком. Привязанного к Шварцу со спины Милана он, похоже, вовсе не заметил.

– Святые угодники, ну и морда… – пробормотал Бертольд, со страхом глядя стражнику вослед. – Monstrum magnum! – Он вздохнул и обернулся к Жуге. – Слышь? Лис! А, Лис? Как нас вчера так угораздило набраться? Ведь выпили вроде всего ничего…

– Да ни при чём тут вино, – буркнул в ответ Жуга.

– А что?

– Грибы.

– Как грибы?

– Да тише ты! Обыкновенно, как… Набрал всякой гадости, а я не посмотрел.

– Да вроде все хорошие были. Маслята, мухоморы, белые…

– Мухоморы-то на хрена брал, дурило гороховое?!

– Так не красные же, розовые! Сколь помню себя, всегда собирал. Вкусные…

Жуга мысленно застонал. С этими грибами вечная проблема. Розовые мухоморы в немецких землях почему-то всегда без яда, а в других местах отравные. Но не объяснять же сейчас.

– Чего им, туркам, надо от нас? – спросил Бертольд. Ранние комары вились над ним толкучим облачком.

– Хотят, чтоб я им здешние дороги показал, а после, надо думать, порешат.

– И что делать?

Жуга пожал плечами.

– Попробуем бежать.

– Как? Как бежать, когда тут этакая морда…

– Посмотрим. Вы мне только не мешайте.

Прошло не меньше получаса, прежде чем Жуга откинулся обратно и глухо выругался сквозь стиснутые зубы.

– Чёрт… Не получается. – Он помотал головой, с трудом поднял ко лбу связанные руки и вытер пот. – Как будто не пускает что-то. Развернуться не даёт.

– Эх, ты, а ещё ведун называется… – в сердцах бросил брат Бертольд, поднял взгляд и осёкся. – Ой…

Комар был размером с хорошего воробья и крыльями уже не зудел, а еле слышно хлопал. Звук походил на трепет листьев у осины на ветру. Всюду над уснувшим лагерем порхали эти страшные и непонятные в своём громадье комары-кошмары. «Мошкары!» – мелькнула нелепая мысль. А турки продолжали спать как ни в чём не бывало, и даже часовой, похоже, ничего не заметил.

– Матерь Божья! – пробормотал Бертольд. – Жуга! Это откуда? Это чего?!

В голосе его слышались панические нотки.

Жуга, казалось, сам был ошарашен.

– Ничего не понимаю. – Он нахмурился. – Может быть, цвет…

Договорить он не успел. Трава зашевелилась, и вынырнувшая из неё безмолвная фигура заставила его прикусить язык. С молчаливым удивлением травник наблюдал, как нож в руках лазутчика рассёк ремни. Жуга поднял взгляд. На краткий миг свет луны вычертил профиль нежданного спасителя, и Шварц не сдержал приглушённого возгласа:

– Золтан!

– Ш-шш… – Тёмный силуэт мага исчез так же бесшумно, как появился. «Ползите к дороге!» – донеслось из травы, где, казалось, и мышке негде спрятаться.

– Вещи бы забрать. – Бертольд облизал пересохшие губы.

– Дело, – кивнул Милан и пояснил: – Леса кругом, а в деревнях, поди уж, не осталось ничего. Вот только разве их найдёшь сейчас? Жуга, тебе не видно, а?

Жуга помедлил в нерешительности, оглянулся. В темноте он видел едва ли не лучше, чем днём, и потому первым заметил сложенную турками под деревом их поклажу.

– Там. – Он указал рукой и спешно прижался к земле: поблизости замаячил часовой. Шаг, другой… Жуга напрягся, готовясь к прыжку, когда из травы блеснула молния меча, и турок захрипел, зажимая распоротое горло.

И тут же встрепенулся, почуяв беду, привязанный конь.

Дело было сделано. Лагерь пробудился. Забряцала сталь, донеслись отрывистые возгласы команды. Вспыхнули угли костра.

Жуга вскочил.

– Бежим!

Милан и Шварц сломя голову бросились к кустам, причём монах схватил-таки мешок. Из темноты на мгновение возник Золтан.

– Лис! Лови!

Жуга едва успел подхватить брошенный меч.

– Но я…

– Заткнись и слушай! А, чёрт… Сзади!

Жуга обернулся. Свистнула сталь, и прежде чем травник понял, что делает, меч словно сам собою вылетел из ножен. Рука легла поверх руки привычной горской хваткой, клинок скользнул по ятагану, отбил, поднялся, описал восьмёрку, и что-то круглое с глухим стуком упало на землю. Жуга остался стоять, оторопело глядя, как турок бежит дальше… без головы.