Дмитрий Скирюк - Осенний Лис [litres]

– Не мог поаккуратней… – проворчал рифмач, расправляя на земле разрубленный на две неравные половины трофейный жупан.

Жуга, не прерывая работы, кивнул на меч:

– Его благодари. Раздень вон того, с дротиком.

У травника были свои заботы – все сапоги оказались ему безнадёжно велики; он разорвал одеяло и сооружал обмотки.

Ещё одни штаны оказались испорчены по иной причине, хотя и стали бы пригодны после стирки, но взять их, разумеется, никто не пожелал.

– Запомните лица, – сказал напоследок Жуга, приторачивая к седлу заплечный мешок.

– Что… всех? – опешил Иваш.

– Можешь выбрать того, что по нраву, – криво усмехнулся травник.

– Зачем?

– Потом поймёшь.

Он огляделся, поднял тяжёлый палаш одного из наёмников, с минуту смотрел на него, вертя так и этак, забросил в кусты и вынул свой меч. Сосредоточился: «Ну давай!» Клинок растёкся, замерцал и через несколько мгновений принял точное подобие палаша наёмника. Лис, показалось, подмигнул с клинка. Травник поднял взгляд на стоявшего рядом пленника. Челюсть у Радована медленно отвалилась.

– Понял? – веско сказал Жуга.

– Понял… – облизав пересохшие губы, тихо ответил тот.

– То-то. Лезь в седло.

Под утро вышли в путь.

Они не успевали, и Жуга прекрасно это понимал. Было безразлично, кто одержал верх в драке – в любом случае Роджер и Линора тоже ехали на лошадях. К утру похолодало. Тучи сгущались, набухая грозой. Занялась заря.

Ничего не имело значения.

Жуга не знал, зачем преследовал Линору. Чего хотел добиться от неё? Понять? Простить? Помочь? Или…

Он не знал. И только временами, бросая взгляд на Иваша, понимал, что рано или поздно придётся делать выбор. Осталось выяснить какой.

Знал он одно – что он любит её. Остальное не имело значения.

Они не успевали.

Замок возник уже под вечер, совершенно неожиданно – неровная громада каменной постройки на краю невысокого утёса, далеко вошедшего в излучину реки. Бурливые воды сильно подточили основание скалы, отчего замок казался ещё более мрачным, чем был на самом деле. Не было блестящих остеклённых окон, не было красивых флюгеров и красных крыш – только ржавое железо да серый камень стен, кое-где затянутых плющом.

– Вот он, Эшер, – сказал солдат, указывая пальцем.

– Нетрудно догадаться, – буркнул Вайда. – Что делать будем?

Усталый, раненый и злой, рифмач ворчал всю дорогу. По правде говоря, Жуга не склонен был на него за это обижаться: во-первых, он и сам устал, а во-вторых, у Вайды были поводы ворчать – такие раны, как его, не особенно опасны, но болезненны, тревожат на ходу и на привале, постоянно открываются, а перевязать их трудно. На его штанах сзади то и дело проступало красное пятно, вдобавок из-за раны он не мог долго ехать верхом. Впрочем, травник и сам ездил на лошади хуже некуда, потому продвигались они медленно.

– Слезайте, – помолчав, скомандовал Жуга. Путники спешились. – Становитесь в ряд… Радован, стой где стоишь. А теперь, – он вздохнул, – вспоминайте.

Что вспоминать, пояснять не потребовалось. Жуга сосредоточился, освежая в памяти заклятие личины («Где ты сейчас, Зерги…»), и закрыл глаза. Из темноты медленно проступило остроносое худое лицо солдата с вислыми усами и косым шрамом поперёк щеки. Травник зашептал.

Когда он открыл глаза, перед ним стояли три наёмника из замка Хуго Эшера.

– Вперёд, – скомандовал Жуга, залез в седло и, обернувшись на спутников, добавил: – Только от меня далеко не отходите. Радован! Не вздумай дурить. Убью.

– Понятно, пан колдун. – Солдат склонил голову. – Я знаю этот меч. Я был с Кинкашем, пока его не стали убивать.

– Кинкаш? – вскинулся Жуга. Конь под ним затанцевал, и травник еле смог его успокоить. – Тпру, ч-чёрт!.. Кинкаш Дёже, боярский сын? Так, значит, это ты тогда сбежал из города? Ладно. Как нам звать друг дружку?

– Этого, – солдат кивнул на Вайду, – зовут… то есть звали Алексис. Его – Юхас.

– А меня?

– Твоё имя Дёши, но тебя… его никто так не звал. По прозвищу все звали – Лис.

Жуга вздрогнул и промолчал.

– Это ты… то есть это он вёл наш отряд.

Вблизи замок производил ещё более гнетущее впечатление, чем при взгляде издали. Дырявое железо крыш, проломленные доски моста (цепи подъёмного механизма, правда, были смазаны – сказалась недавняя осада), обшарпанные, в трещинах и выбоинах стены. Одна из этих трещин, особенно широкая, змеилась поперёк западной стены сверху донизу.

В воротах их ждали.

– Ну? Как там? – подхватывая повод, шагнул навстречу чернявый, одетый в зелёный жупан безбородый губастый парнишка.

– Нормально, – отозвался травник. Спешился. – Ничего особенного. Ну-ка, помоги.

Они стащили притороченные к сёдлам мёртвые тела.

– Вот сволочь… – Парень цокнул языком. – Троих ведь уложил… А кафтанчик-то ты, Юхас, зажилил!

– Ему он уже не нужен, – буркнул Вайда.

– Чё хромаешь? В поясницу, что ль, вступило?

– Да… Прострел.

– Где эти? – вмешался Жуга.

– Где им быть, – усмехнулся тот. – В подвале!

– А этот… – Жуга замялся, не зная, как назвать пришельца из дольмена, и вдруг нашёл подходящее слово: – Серый ?

– В башне, с хозяином. – Парень сплюнул. – Жрать будете?

Жуга помедлил, кивнул и отошёл, пропуская Радована:

– Давай.

В караулке было пусто и тепло. Среди немытых мисок и кружек на столе примостился накрытый крышкой глиняный горшок, полкаравая и большое блюдо с остатками мяса. Похлёбка в горшке была ещё горячей.

– Вино допили, – сказал парнишка, размещаясь за столом. – А за новым лезть неохота. Кликнуть, что ль, кого…

– Чёрт с ним, – отмахнулся Вайда, выбрал миску побольше и вытер её полой кафтана. – И так сойдёт.

Он налил себе похлёбки и принялся за еду.

И травник, и рифмач уже несколько дней не ели горячего. Иваш тоже приналёг на снедь. Жуге, однако, после всего происшедшего кусок не лез в горло, в животе как будто узел завязали. Поковырявшись в тёплом вареве, он через силу проглотил две-три ложки и отодвинул миску. Сосредоточился, угадывая имя.

– Вот что, э-ээ… Ладислав, – сказал он медленно. – Сходи и правда в погреб.

– А? – Парнишка вскинулся. – Принести вина? Я мигом.

Он ушёл.

Травник огляделся. Полуподвальная сводчатая комната, где помещалась караулка, была натоплена, похоже, с вечера, если не раньше. В большом камине дотлевали угли. Колеблемое сквозняком, плясало пламя факелов. На пыльных закопчённых потолочных балках чёрным ситом колыхалась паутина. Длинный стол из неструганых досок две скамьи и широкие нары в углу с горой тёплых одеял. Больше здесь не было ничего. Из всех виденных им замков этот производил самое гнетущее впечатление.

– Мерзкое местечко, – не замедлил подтвердить Вайда, когда Жуга сказал ему об этом. – Похоже, байки об Эшере не лгали. Что делать надумал?