Тамара Квитко - Улыбка [litres]

– Не стоит волноваться. У меня это произошло совершенно случайно и только потому, что мы долго общались.

– Понимаю, понимаю. И всё же не хочется испытывать судьбу. Не будем говорить Хане о твоём разоблачении. Идея с переодеванием принадлежит ей.

– Я думаю, ты прав. Я же и говорю – пусть всё останется по-старому.

– Хорошо, – согласился Хумов, – пусть пока всё останется по-старому. Надо осторожно подготовить Хану, пока есть время. И всё же прости меня, Марк, мне придётся в скором времени исчезнуть, и боюсь, навсегда.

– Что ты собираешься делать?

– Пока ума не приложу. Чувствую одно: время отдыха и приятного времяпрепровождения на исходе.

Когда Хана вернулась, она ничего, кроме некоторого, едва заметного отчуждения между друзьями, не заметила, но сочла это естественным, так как лишний раз показывало их отношение к ней. Она хорошо понимала: она и только она является скрепляющим стержнем их любви и дружбы.

Молчание. Надо отдать должную дань этому замечательному, мудрому свойству, которому следует обучаться всю свою жизнь. Молчание гасит вспышку внезапного раздражения, гнева, позволяя говорящему выплеснуть накопившийся отрицательный заряд энергии, не давая возможности затаить обиду по причине потухшего костра, в который не подбрасывают поленья.

Антонина Михайловна набрала номер Милы. На экране появилось несколько растерянное, милое лицо.

– Здравствуйте, Мила. Вы меня помните? Извините за беспокойство. Я обещала помочь вашей подруге…

– А, это вы. Я уже перестала ждать. Нине чуть лучше, и всё же я за неё продолжаю беспокоиться. Вы как в воду глядели. Сегодня как раз собираюсь её навестить. Рассказала ей о вас. Она горит нетерпением встретиться с вами.

– Отлично! И я сегодня свободна. Вернее, у меня продолжительный отпуск. Мне бы хотелось его провести где-нибудь в тихом месте.

– Княжеское и есть то самое тихое место.

– Тогда собираю сумку и в путь?

– Я за вами заеду. Куда прикажете?

– Стелу напротив главного вокзала знаете? Ой, что это я? Кто её не знает. Во сколько вы можете там быть?

– Через три часа устроит?

– Вполне. До встречи, Мила!

– До встречи, Антонина Михайловна.

– Договорились. Буду ждать. И зовите меня просто Антонина.

– Ах да. Вы же просили об этом. Хорошо. Антонина, постарайтесь не опаздывать.

– Что вы, дорогая, ни в коем случае!

Антонина Михайловна надела шляпку, взяла большую сумку, даже слишком большую, вышла из квартиры. Спустившись на лифте вниз, она подошла к консьержке, передала ей пластиковую карту и два конверта, сказав, что один следует передать хозяйке Мэри, а другой – девушке по имени Хана.

– Вы съезжаете? – безразличным тоном проговорила женщина, не отрывая глаз от компьютера.

– Да. Но возможно, ещё вернусь. В конверте для Мэри оплаченные счета.

– Счастливого пути, – оторвалась наконец женщина от экрана. Антонина увидела на её лице вежливую профессиональную улыбку. Во взгляде мелькнул весёлый огонёк и тут же угас. Глаза с тёмной радужной оболочкой снова стали холодными, невидящими, погружёнными в свой мир. Мир иллюзий очередной игры? Скорее всего, так как особо срочных дел не предполагалось.

Антонина подошла к стеле. Неподалёку стоял совсем юный парнишка, пряча за спиной скромный букет и нервно вертя головой в разные стороны. Та, которой предназначались цветы, изрядно опаздывала. Антонина, услышав сигнал, поднесла к уху видеофон. Мила просила её подойти к машине, стоящей на восьмом уровне в секции № 1557.

Антонина поблагодарила, сказала, что уже идёт к машине. Перейдя улицу, Антонина обратила внимание на мальчишку. Тот запихивал букет в мусорный бак. Из его глаз лились слёзы. «Слабый пошел человек, нервный, нетерпеливый…» – подумал Хумов, почему-то испытывая жалость к этому подросткового вида пареньку. Ему и себя захотелось пожалеть. Решив срочно уехать, Хумов понимал, насколько тяжело ему будет без Ханы. На сердце впервые было неспокойно, несмотря на применение методики по переключению сознания на новый вид деятельности, направленной на помощь подруге Милы.

Антонина, запретив себе думать о Хане, поднималась на восьмой уровень платной стоянки. Определив направление номеров, она пошла мимо стоящих ровными рядами машин разного цвета, разной стоимости, разного размера. Мила уже махала ей рукой, крикнув: «Антонина! Сюда, сюда!» Антонина ещё издали заметила происшедшие в ней перемены.

Сегодня это была совсем молоденькая девочка, почти подросток, без грамма косметики. Распущенные волосы волной бело-синих прядей ложились на хрупкие плечики. Голубая юбка чуть ниже колен и белая кофточка очень ей шли. На ногах были мягкие тапочки голубого цвета с белой отделкой. Мила, радостно поприветствовав Антонину, предложила ей занять место рядом с собой, на что та мягко отказалась, сославшись на желание немного расслабиться перед встречей с Ниной. Между тем машина покидала гараж, и механический голос пожелал им доброго пути. Путь их лежал за город. Послеобеденное время благоприятствовало быстрому передвижению по односторонней полосе. Прохожих на улицах было мало. Попадались редкие велосипедисты в красочной, яркой экипировке. День разгулялся и обещал голубое небо, солнце. Мила, едва они выехали на хайвэй, переключила машину на автоматическое движение и, повернувшись к Антонине, желая поболтать, с удивлением обнаружила её спящей. Несколько разочаровавшись от невозможности скоротать время в беседе, она прибегла к простому, часто употребляемому способу саморазвлечься: использовала наушники и поискала занятное видео, время от времени поглядывая в зеркало в ожидании пробуждения пассажирки.

Антонина не спала. Ей требовалось время для накопления энергии, медитации и размышления о резко изменившейся ситуации, которую, несомненно, вызвал он, Хумов, ставший на время Антониной. Этот маскарад ему начал надоедать. Его бессознательное «Я» уже не первый раз выталкивало в сознание зыбкую гибельность его кажущегося устойчивым хотя бы на некоторое время положения. Марк вычислил его и признался в этом. Мог бы просто донести, получить деньги, но он почему-то осуществил проверку, сдёрнув парик с его головы. Он влюблён в Хану, а теперь, когда у него появился соперник в лице Антонины-Хумова, полагаться на душевные и моральные качества Марка было бы по меньшей мере глупо. Свои чувства по отношению к Хане следует закрыть на замок, спрятать глубоко в подсознание, а из, прямо скажем, тупикового положения выбираться самому и полагаться единственно на себя. Хана бы его никогда не предала, он в этом уверен на все сто процентов, чего нельзя сказать о Марке, ставшем отличным помощником, можно сказать, даже искренним, преданным другом, если бы… Нами играет случай. Раньше говорили – провидение, сейчас другой подход: мы сами играем своей судьбой и судьбами других, нас окружающих. Каждый встроен в игру, или ему приходится встраиваться поневоле, одновременно участвуя в своих играх. Он встроился в игру Ханы. Она дала ему номер для связи, она смеялась, болтала чепуху, а за этим он прочитал её призыв к дружбе, любви. Он тоже захотел любви. С этого начался провал. Не будь этой роковой встречи, сейчас он подлетал бы к Марсу и всё шло бы так, как и должно было пойти. Он с детства себя готовил к трудной и опасной профессии – профессии спасателя. Благородная профессия, благородные мысли, благородные, реальные действия: помогать, спасать людей, приходить на помощь в трудную минуту. У Ханы наступят трудные дни. Он это предвидел и поэтому согласился на визиты Марка, заранее зная, чем это может кончиться. Поэтому-то всеми силами стремился привлечь её внимание к Марку, старался влюбить в него Хану, страдая при этом. Ведь она стала для него дороже жизни. Дороже жизни. Дороже жизни. Да, это так, иначе бы он не ехал сейчас, вернее, не убегал бы с одной целью – отвести от Ханы малейшее подозрение, отвести от неё связанные с ним серьёзные неприятности.