Мари Бреннан - В Обители Крыльев [litres]

Я не могу даже сказать, будто считаю его неправым. Некогда, в давние-давние времена, я опасалась, что метод консервации, предохранения натуральной драконьей кости от распада, повлечет за собой катастрофические последствия для популяции драконов, поскольку люди начнут истреблять их в погоне за ценным материалом. Посему я вложила все, что могла себе позволить, и даже более, в поиски замены – особенно после того, как метод консервации стал известен в других странах. Однако, когда ширландские ученые наконец разработали синтетический заменитель, я осознала, что это создает новую проблему.

Доступность драконьей кости в любых видах и формах, создаваемых нами по своему усмотрению, послужила толчком к великому множеству дальнейших разработок, не обязательно военного назначения. И другим странам, не желавшим отстать, осталось только одно – добывать ее как можно больше… из натуральных источников.

Единственным решением этой проблемы могло стать лишь распространение формулы заменителя, столь же глобальное, как и известность методики консервации. Конечно, это не могло исключить конкуренции полностью: теперь все наперебой кинулись добывать необходимое сырье и подстегивать инженеров к разработке новых чудесных машин из нового чудесного материала. Однако назад в бутылку этого джинна было уже не загнать. Открытие методики консервации (а не состояться рано или поздно оно попросту не могло) иного пути, кроме дальнейших разработок этого направления, человечеству не оставляло.

К лучшему или к худшему, а Джастину Бродмею хватило того, чего недоставало мне, – мужества, дабы поступить согласно своим убеждениям. Как следствие, два года назад суд приговорил его к тюремному заключению, в конечном счете продлившемуся без малого десять лет. Если бы не старания моих отзывчивых и юридически подкованных друзей, он ни за что не вышел бы на свободу так быстро.

Думаю, вы понимаете, что весь этот инцидент с Бродмеем поставил меня не в самое удобное положение перед правительством Ее Величества. В конце концов я смогла достичь цели, лишь без зазрения совести воспользовавшись связью, коей мне и иметь-то было не по чину – той давней встречей с самой королевой Мириам.

Нет, второй личной встречи с Ее Величеством я не удостоилась. Пусть я и баронесса, но титул сам по себе не обеспечивает влияния, достаточного, чтоб обращаться к монарху, когда только заблагорассудится – тем более что обстоятельства, при коих мы встретились, все еще считались государственной тайной. Вместо этого я встретилась за чаем с леди Эстонби, которую мои читатели могут помнить как «Анну», даму, встреченную мною на острове Лаане в Немирном море вместе с Мириам (в то время еще принцессой).

Беседы за чашкой чая не так уж незначительны, как можно подумать. Получившая титул в замужестве, леди Эстонби не принадлежала к пэрству сама по себе и посему не имела права голоса в Синедрионе, однако в качестве дамы из окружения королевы могла участвовать в политической жизни иными способами. Подобно прочим придворным дамам, выполняя обязанности хозяйки на званых вечерах, она собирала информацию, а политические вопросы решала при помощи денег и обширных дружеских связей (метод, конечно, косвенный, однако отнюдь не лишенный эффективности, да вдобавок позволявший королеве контролировать Синедрион в степени куда большей, нежели прямые).

– Вы полагаете предложение этого человека ценным? – спросила леди Эстонби, как только я объяснила ей ситуацию.

– Да. Я понимаю, что большинство сочтет подобные сведения в лучшем случае незначительными, но уверена: они могут оказаться неоценимым вкладом в область науки, которой я занимаюсь. Конечно, изучение драконов – дело не столь впечатляющее, как движение войск, однако достижения в этой области заметно поднимут наш престиж в глазах иных стран.

Устремленные на меня глаза леди Эстонби вбирали, впитывали все, но ровным счетом ничего не выдавали.

– Но ради этих сведений вам придется оказать поддержку революционерам гьям-су. Не ожидала от вас такой милости к йеланцам.

Баталию при Кеонге она наблюдала собственными глазами, а об иных моих неприятных столкновениях с йеланцами, по-видимому, была прекрасно осведомлена.

– Я претерпела похищения, угрозы и прочее безобразное обхождение от айвершей, бульских, чиаворцев, йембе, иквунде, кеонган, ахиатов и даже от собственных соотечественников. И, если бы позволила всему этому обескуражить меня, пришлось бы мне стать затворницей, не доверяющей никому на свете.

Ответ был не столько честен, сколько дерзок, однако леди Эстонби почла за лучшее на время оставить сие без внимания.

– В своих публикациях и письмах вы выражаете уверенность, будто дракониане разводили для собственных нужд драконов особой породы. И вы уверены, что найденный в Мритьяхаймах образчик принадлежит к ней?

Теоретически, любая вымершая разновидность представляла немалый интерес для науки, но такое, конечно же, было бы для палеодраконоведения все равно что находка утраченного Ковчега Завета. Я отлично понимала, что если отвечу «да», шансы на успех существенно возрастут. К несчастью, это было бы неправдой, а убедительно врать я так до сих пор и не научилась.

– Как бы я ни надеялась на лучшее, я в этом сильно сомневаюсь. Да, в нижних пределах Мритьяхайм драконианские поселения имелись, но не на тех высотах, где могут сохраниться мягкие ткани тела. К тому же, хоть мы и обнаружили свидетельства существования этой породы в различных частях света, лабильность развития вряд ли позволила бы выращивать тех же самых животных в столь холодном климате. По крайней мере, без значительных затрат сил.

Несомненно, в глазах леди Эстонби мои колебания и оговорки выглядели притворством. Но, к чести своей, должна заметить: лишь самые искренние побуждения заставили меня продолжить мысль и сказать:

– Вот разве что они разводили не одну породу… Полагаю, это вполне возможно.

Графиня приподняла брови.

– Понимаю. Но все это – не более чем предположения.

– Боюсь, что да. И все же… – Я прикусила губу и подняла взгляд к потолку. – Не помню, находили ли среди мритьяхаймских руин помещения для инкубации. Муж должен знать наверняка. Хотя, конечно, многое зависит от того, какие из них принимать в расчет… поскольку мы еще не знаем, в какой части Мритьяхайм была сделана находка.

Мой энтузиазм исследователя устремился было в горние выси, однако конкретный вопрос, заданный леди Эстонби, тут же вернул меня на землю.

– Что выиграет Ширландия, протянув руку дружбы этим революционерам, помимо новых научных открытий?

Дело было ясным: мои доводы явно не произвели на нее впечатления и вряд ли произведут. Однако сдаться так просто я не могла.