Антони Комбрексель - Почти полночь [litres]

– А ты так омерзительно хлюпаешь носом, что всех сразу начинает тошнить! Поэтому тебя тоже не берут на дело!

Во время их перепалки она не забывала оглядывать улицу, проверяя, не идет ли кто подозрительный. Сопля пожал плечами и оглушительно шмыгнул, совершенно равнодушный к ее нападкам.

– Пытаешься меня разозлить? Со мной это не работает, детка.

Она посмотрела на него так мрачно, что он почти пожалел о своих словах. Девушка была старше и гораздо сильнее его. К тому же Сопля, в свои тринадцать, не любил драться. Его оружием были сарказм и ирония. Он выглядел как ребенок из хорошей семьи: очки, правильная речь. Впечатление нарушалось только гнусной привычкой непрерывно шмыгать носом. Сопля часто играл роль воспитанного мальчика – и в целях мошенничества, и просто так, от скуки.

– Что ты хочешь от меня услышать? Это грустная правда. Хромой – хромает, и сердца прохожих тают. Они видят, что могло бы произойти и с ними, будь они менее везучи. К тому же у него невероятно ловкие руки. Он может обчистить кого угодно – гораздо лучше, чем любой из нас. Плакса, со своими слезами и кудряшками, давит на жалость. Обрубок хорошо играет злодея. Ну, по крайней мере, он уверен, что хорошо, а это уже неплохо. Заика прибегает к помощи мускулов, что тоже иногда бывает полезно. Твой конек – это скорость. Ты бегаешь быстрее всех нас. А я… Ну, это я. Я не особенно ловок, не человек действия, а участвовать в спектаклях мне скучно. Скажем так, воровство – это не мое.

– Да ну?! А что же тогда – твое? – раздраженно поинтересовалась она.

– Хороший вопрос, дорогая Спичка. Предположим, я могу гордиться своей наблюдательностью и некоторой культурой. Ну, и некоторой ленью тоже, да. Я ужасно ценю возможность ничего не делать. И подхожу к этой задаче со всей ответственностью. Так что распределение ролей в нашем спектакле, в конце концов, не так уж и плохо. Каждый на своем месте.

– Чушь. Стоять на карауле – унизительно! И тебя унижают вовсе не потому, что ты весь из себя такой культурный!

Девушка прижалась к стене и, надувшись, начала играть со спичками. Она не могла ничего возразить Сопле, и это ее злило. Но хуже всего было думать, что ты годишься только на то, чтобы сторожить, пока другие работают!

Мальчик открыл большую сумку, где хранились трофеи банды. При малейшем движении этот мешок звенел, словно набитый металлоломом. В нем бряцали часы и цепочки, браслеты и золотые запонки. Сопля достал потрепанную брошюрку, сдвинул очки на кончик носа и только собрался погрузиться в чтение, как Спичка опять отвлекла его.

– Что читаешь?

Мальчик глубоко вздохнул, словно выпуская из себя излишний сарказм. Невозможно спокойно посидеть с книгой, когда рядом такая болтушка. Он показал ей обложку. Спичка прищурилась и сердито дернула головой.

– Мне отсюда не видно.

Как большинство беспризорников, Спичка не утруждала себя чтением и по-настоящему страдала, если кто-то пытался ее к этому принудить.

– «Путеводитель по Всемирной выставке [4] Грандиозная выставка последних достижений техники. Проходила в Париже раз в десятилетие, начиная с середины XIX века и до 1937 года. Самым заметным экспонатом выставки 1889 года (время действия романа) стала Эйфелева башня. » , – объявил Сопля. – Тут подробно рассказывается обо всех павильонах, странах, событиях. Ужасно интересно. А еще полно рекламы всяких ресторанов, где подают мороженое и шампанское. Просто слюнки текут!

– А с ними и сопли, – хмыкнула Спичка.

– Написано, что по Выставке ходит маленький поезд, – продолжал он, не обращая внимания на ее насмешки. – Это называется «Железная дорога Декавиля [5] Поль Декавиль (1846–1922) – французский инженер, разработавший систему легких железных дорог. ». Рельсы проложены по набережным и аллеям. Скорость поезда небольшая – десять километров в час. Он ездит с девяти утра и до полуночи. Общая протяженность маршрута – три километра. Начинается от Министерства иностранных дел, заканчивается у Галереи машин. Всего пять остановок.

У Сопли не было проблем с чтением. И он, случалось, любил этим прихвастнуть. Слишком часто, по мнению некоторых.

– Я и без книжки всё это знаю, – фыркнула Спичка. – Достаточно пройтись по набережным, чтобы увидеть этот твой «маленький поезд».

Он смерил ее презрительным взглядом и, ничего не отвечая, уткнулся в книжку. Пару секунд Спичка сидела тихо.

– И потом, меня достало ходить голодной! Разве это дело – есть один раз в день! А сама жратва?! Варево из колбасных шкурок, кочерыжек и тухлых яиц! Тьфу!

– Ты забыла хлебные корки.

– Ты меня понял.

– И не только тебя.

– Чего?

– До меня дошло, почему я здесь. Я наказан! Вчера не хотел убирать со стола, а сегодня – угодил на самые тяжелые работы. Да еще с такой напарницей! Я считаю наказание несправедливым и совершенно несоразмерным преступлению!

– Эй! Чем тебе не нравится напа…

Спичка осеклась на полуслове. Сопля проследил за ее напряженным взглядом и мгновенно всё понял.

Он немного похудел, носил теперь простые усы и идеальный пробор. Дети никак не ожидали встретить его здесь, тем более в такой одежде, но, разглядев получше, уже не сомневались – это действительно он. Человек приближался, высоко подняв голову. На нем была форма инспектора, а по бокам шли двое полицейских. В эти дни жандармы усиленно патрулировали прилегающие к Выставке улицы в поисках возможных нарушителей спокойствия.

Спичка вскочила. В критических ситуациях она умела сохранять хладнокровие и действовать быстро.

– Ты их отвлечешь, а я предупрежу наших, – бросила она Сопле.

– Да-да…

Мальчик тоже встал и прижался к стене. Спичка резко сорвалась с места и понеслась прочь со скоростью, на какую были способны немногие мальчишки ее возраста. Тем более что улица шла вниз. Сопля сделал глубокий вдох и прочистил горло. У него ломался голос, и мальчик умел, приложив ладони рупором ко рту и контролируя движение диафрагмы, говорить как взрослый. Это уже не раз позволяло им выкручиваться из сложных переделок.

– Держите вора! – прогудел он. – Одноглазый, с кавалерийской саблей! Вон туда побежал – на улицу Гренель! Украл все мои деньги! Скорей, поймайте его!!

Он крикнул еще пару раз, но потом голос пресекся, и мальчик замолчал. Он нырнул в подворотню, чтобы кто-нибудь из прохожих не раскрыл обман. Когда Сопля отдышался, Спичка была уже далеко.

– Лишай здесь!

Спичка начала кричать уже издалека. Она была в панике. Обрубок, препиравшийся с кучером, остолбенел, услышав эту новость. Придя в себя, он бросил взгляд на Плаксу и Хромого, который как раз запустил руку в карман важного господина.