Тесса Греттон - Королевы Иннис Лира [litres]

Он спрыгнул с валуна и направился вниз по склону в сторону цветов. Пять кирпичных дымоходов, словно присевших на ровный гребень, извергали короткое, бело-оранжевое пламя и клубы дыма. Они сжигали железную руду до ее более чистого вида, а потом из этого изготавливали в городе мечи. По два ученика ухаживали за каждой трубой. Большинство из них были моложе Бана, хотя одна из двух женщин была старше, явно уже не способная осуществить свое женское призвание. Сегодня почти девять часов Куран наблюдал за своими учениками, по очереди занимавшими места за круглыми сильфонами, нагревавшими трубы и заговаривавшими огонь настойчивыми заклинаниями. Они начинали работать задолго до рассвета, сгребая лопатами дубовый уголь и тяжелые куски железной руды, а Бан изучал уже результаты их труда, слушая треск – яростный язык огня.

В детстве он знал, что именно Эрригал производит лучшие мечи. Для создания волшебства здесь, как он понимал, земля, дерево и огонь сходились воедино, чтобы сделать железо прочнее и чище. Кузнецы заговаривали готовые клинки, так что мечи Эрригала никогда не ломались и не раскалывались. Наконечники копий и кинжалы изготовлялись быстрее, но были зачарованы хуже. Однако именно мечи Эрригала желали иметь все короли мира.

Такие желанные звезды показали Лиру, что он не должен забывать об этом виде земной магии.

Куран стал первым человеком, к которому подошел Лис, вернувшись сюда, чтобы узнать, что он может сделать из огня и железа и можно ли их использовать за пределами этой изолированной долины. В Аремории даже Моримарос носил лезвие из стали Эрригала, которое было и у его отца, и у деда. Король платил высокую цену за каждую пядь земли, которую он хотел присоединить к Аремории. Эта разведка не была единственным пунктом в списке Бана, но именно здесь он мог приступить к делу, а именно учиться делать для себя тайный магический меч, смертоносный и сильный.

– Здесь, парень, – произнес Куран, схватив Бана за локоть. – Намажь-ка грязью предплечья, грудь, плечи и лицо. Так ты защитишь тело от жара, когда будешь доставать заготовку.

Бана уже ждало широкое ведро серой грязи, и двое подмастерий начали его намазывать. Бан стянул рубашку и повиновался, усиливая прохладное, тяжелое ощущение пальцами. Для ровного счета он скользнул грязью и по волосам. Бан и подмастерья теперь напоминали глиняных человечков со сверкающими глазами и зубами и потешались друг над другом.

Бан нарисовал спираль над своим сердцем и сказал на языке деревьев:

– Мое сердце – корень острова.

Куран кивнул в знак одобрения, ведь это не входило в его указания.

– Вы помните заклинание? – спросил маг. – Оно может понадобиться вам сейчас больше, чем когда-либо, поскольку железо в эти дни сонно. Для каждого из шести лезвий, которые успешно использовали в ковке, мы получаем только одну хорошую заготовку. – Его светлые волосы были заплетены сзади в три косы и скреплены железными монетами и шелком. Кожаный фартук, раскрашенный и с заклинаниями защиты от жара, покрывал его грудь. Подмастерья и Бан кивнули в полной готовности.

Вместе они отправились к первому дымоходу для добычи руды, где Бан сам подготовил руду. Молотком с длинной ручкой один из подмастерьев сбил тонкий слой глины от основания двери. Бана обдало жаром и лизнуло языками пламени, за которым проследовала тонкая струйка расплавленного нагара, красно-горячего. Бан поднял щипцы и расположился так, чтобы дотянуться до него, моргая иссушенными глазами и потрескивая грязью на коже.

– Куски железа будут твердыми, но покрытие, как морская губка или суглинок под ногами, – сказал Куран.

Вдохнуть огонь, произнести долгое шипящее заклинание: слова в жестком, симметричном узоре, которым наслаждалось железо. Бан присел на корточки и повернул щипцы внутри печи. Его обожженный нос наполнился жаром и дымом, и Бан снова прошептал заклинание. Он закрыл глаза, прислушиваясь к огню, который весело плевался в Лиса Бана и был счастлив быть столь яростно горячим. Танцуя, горячий, как звезды, огонь пел.

Бан прошептал тайное имя железа, и, наконец, его щипцы обхватили то, что показалось Лису правильным. Он потянул. Железо тянулось по кишкам дымохода. Бан уговаривал железо. На коже Лиса выступил пот, заскользил по шее, замер в уголках глаз. Стальная заготовка выходила беспрепятственно, рождаясь из яростного жара, и Бан улыбнулся.

Отступая с этим светящимся куском, зажатым в щипцы – горячим, бело-оранжевым и мрачно-черным, Бан развернулся к каменной алтарной плите на земле. Он поставил заготовку, но не выпустил ее из щипцов. Куран осторожно постучал по ней коротким молотком. « Железо, – промолвил он на языке деревьев, формируя слова для огня и земли. Вкрапления оранжево-черного отпали. – Хорошо».

Бан застыл в этом положении, держа щипцы обеими руками, и начал заклинать. Пока парень говорил, Куран и подмастерья били молотками по железу, освобождая его от примесей. Ритм биения подхватил ветер, и Бан ощутил его ступнями. Он не притрагивался к подобным вещам со времен детства, когда творил магию вместе с матерью или танцевал с Элией. В качестве мага в Аремории Бану такой шанс также не предоставился.

Железо, сформированное под их молотками в длинный мягкий прямоугольник, светилось, словно солнце.

– Я горю! – торжествующе закричало железо.

Бан засмеялся от радости, почувствовав эхо этого грохота через свои руки. Куран понимающе улыбнулся, но один из подмастерьев, напротив, нахмурил брови, будто ничего не слышал.

– С тобой легко говорить, Бан Эрригал, и очень понятно, – произнес маг.

– Оно звало меня с болота, когда мы собирали урожай, – сказал Бан. – Я попросил корни показать самую сильную руду, чтобы сделать меч для Лиса.

– И остров услышал. – Куран хлопнул ладонью по голому и грязному плечу Бана. Железный маг нахмурился на мгновение, но больше ничего не сказал и продолжил наблюдать, как его ученики вытаскивают заготовки из оставшихся дымоходов.

– Я слышу эту блистательную магию! – раздался далекий счастливый крик.

Бан повернул на юг, в сторону тропинки от дороги Иннис.

Подъехал солдат на гнедой кобыле, в темно-синем расстегнутом пальто вассала Лира, надетом поверх грязной белой рубашки. Его меч на ремне, перекинутый через седло, похлопывал в такт лошадиной рыси.

Солдат расстегнул на подбородке ремешок кожаного шлема и бросил его на каменистую землю, покачиваясь в седле, прежде чем остановил лошадь.

Яркие волосы, наполовину пропитанные потом, полыхали на его голове.

– Звезды и гранит! – закричал Рори Эрригал – тот самый брат Бана Эрригала. Он был чуть младше по возрасту, но всегда старше по закону. Рори широко развел руки, показывая, как он любит всю долину. – Какое же прекрасное место, и прекраснее всего наконец-то быть дома!