Кристина Кашор - Огненная

– А, – сказала Файер, уловив не каждое слово, но восприняв чувство и поняв сразу всю разницу между Бриганом и людьми, которые строят в ее честь мост. Она прижалась лицом к его рубашке. – Я тоже понимаю твою печаль.

– Я знаю, что понимаешь, – сказал он. – Я благодарен тебе за это.

– Иногда, – прошептала она, – печали слишком много. Это меня сокрушает.

– А сейчас она сокрушает тебя?

Она умолкла, не в силах говорить, чувствуя, как мысли об Арчере сжимают ей сердце.

– Да.

– Тогда иди сюда. – Это прозвучало бессмысленно, потому что он и так уже притянул ее к себе в кресло и свернул клубочком в объятиях. – Скажи, что мне сделать, чтобы поднять тебе настроение.

Файер заглянула в его спокойные глаза, коснулась дорогого, знакомого лица и обдумала вопрос. «Ну, мне всегда нравится, когда ты меня целуешь».

– Нравится?

«У тебя хорошо получается».

– Ну что же, – сказал он. – Удачно, потому что я всегда буду целовать тебя.

В Деллах была традиция пламенем отправлять тела умерших вслед за душами, таким образом напоминая себе, что все, кроме самого мира, превращается в ничто.

Для этого все отправились на север, в поместье Брокера, потому что это было самое подобающее для церемонии место и потому что иначе Брокеру будет тяжело добираться, а он обязательно должен присутствовать. Дату назначили на конец лета, когда еще не начались осенние дожди, чтобы Мила могла приехать вместе со своей новорожденной дочерью Лив, а Клара – с сыном Араном.

Не все смогли приехать, хоть многие и добрались – даже Ханна, Гаран с Сэйрой и огромной королевской гвардией. Нэш остался в Столице – кому-то нужно было вести дела. Бриган обещал приложить все разумные усилия, чтобы приехать, и примчался в поместье Файер в ночь перед церемонией вместе с частью своего войска. Прошла четверть часа, и вот они с Гараном уже принялись спорить о целесообразности направления части ресурсов королевства на изучение западных земель. Бриган твердил, что если за горами существует страна, где есть Одаренные, такие, как тот мальчишка, то будет разумно проявить мирный и ненавязчивый интерес, то есть послать шпионов, пока Одаренные сами не проявили менее мирного интереса к Деллам. Гаран не хотел тратить на это деньги.

Брокер, который в споре принял сторону Бригана, был совершенно счастлив, глядя на свою расширившуюся семью, и заговорил, как и Роэн, о том, чтобы переехать обратно в Столицу и оставить поместье – которое теперь наследовал Бриган – на Донала, потому что тот много лет успешно управлял делами Файер. Братьям и сестре Бригана без шума рассказали о его настоящем отце. Ханна, смущаясь, познакомилась с дедом, о котором раньше только слышала. Ей понравились большие колеса его кресла.

Клара дразнила Бригана тем, что, с одной стороны, технически они не состоят ни в каком родстве, а с другой – он вдвойне дядя ее внуку, потому что, в самом широком смысле, она ему сестра, а отец ребенка был его братом.

– По крайней мере, так я предпочитаю на это смотреть, – говорила она.

Файер на все это улыбалась и держала на руках малышей, когда ей позволяли, а позволяли, как оказалось, довольно часто. Чудовищность помогала и с младенцами – когда они кричали, она обычно знала из-за чего.

Как-то Файер сидела у себя в спальне в каменном доме и думала обо всем, что когда-либо случалось в этой комнате.

Мила вырвала ее из задумчивости, появившись на пороге:

– Миледи? Могу я войти?

– Конечно, Мила, пожалуйста.

На руках Мила несла спящую Лив – от малышки доносился запах лаванды и тихое дыхание.

– Миледи, – начала она. – Однажды вы сказали, что я могу просить вас обо всем.

– Да, – ответила Файер, удивленно взглянув на девушку.

– Я хочу просить вашего совета.

– Значит, ты его получишь, если он хоть чего-нибудь стоит.

На мгновение Мила зарылась лицом в светлые волосенки Лив, словно боясь заговорить.

– Миледи, как вы считаете, в своем отношении к женщинам король похож на лорда Арчера?

– Что ты! – воскликнула Файер. – Нет. Не могу себе представить, чтобы король небрежно обошелся с чувствами женщины. Справедливее будет сравнить его с братьями.

– А как вы считаете… – начала Мила и внезапно, трепеща, присела на кровать. – Как вы считаете, для шестнадцатилетней девчонки с юга Больших гор, бывшего воина, с ребенком на руках, было бы безумием допустить…

Мила умолкла, прижавшись лицом к малышке. И Файер ощутила, как в ней поднимается звенящая радость, заполняя пустоты в душе, словно теплая, добрая мелодия.

– Вы двое, кажется, наслаждаетесь обществом друг друга, – сказала она осторожно, стараясь не выдать своих чувств.

– Да, – кивнула Мила. – Мы вместе прошли войну, миледи, там, на северном фронте, когда я помогала лорду Брокеру. И меня постоянно тянуло пойти к нему, пока он оправлялся от раны, а я готовилась сама лечь в лазарет. А когда родилась Лив, он, несмотря на всю свою занятость, навещал меня так же исправно. Он помог мне выбрать имя.

– И что он тебе сказал?

Мила, не отрываясь, глядела на край одеяльца у себя в руках, откуда неожиданно появилась пухлая и резвая маленькая ножка.

– Он сказал, что хотел бы проводить в моем обществе больше времени, миледи. Столько, сколько я готова ему позволить.

По-прежнему сдерживая улыбку, Файер мягко заговорила:

– Мне кажется, это очень важный вопрос, Мила, и нельзя торопиться с ответом. Быть может, стоит сделать, как он просит: просто проводить с ним больше времени и посмотреть, как все пойдет. Задай ему миллион вопросов, если есть что спрашивать. Но я не считаю это безумием. Королевская семья очень… лояльна.

Мила кивнула с задумчивым лицом, по-видимому серьезно размышляя над словами Файер. Через несколько мгновений она положила Лив на руки Файер.

– Хотите побыть с ней немного, миледи?

Свернувшись на подушках своей старой кровати и прижимая к себе тихонько зевающего ребенка Арчера, Файер ненадолго отдалась ощущению сокрушительного счастья.

За бывшим домом Арчера расстилались просторы серых скал. Все дождались, когда закат окрасит небо багрянцем.

Тела у них не было. Но у Арчера были длинные луки ростом с него самого, арбалеты, короткие луки, детские луки, которые он сохранил, повзрослев. Брокер не был расточителен и не хотел сжигать все вещи Арчера, но он вынес из дома любимый лук Арчера и еще один, давний подарок Элисс маленькому сыну, и попросил Файер положить их поверх хвороста.

Файер сделала, как он просил, а потом положила рядом с луками кое-что еще. Она хранила эту вещицу на дне седельного мешка уже больше года – это была кобылка ее раздавленной скрипки. Ибо она уже разожгла однажды пылающий огонь для Арчера, но для Кансрела никогда не зажигала даже свечи.