Вадим Панов - Порченая кровь [litres]

– Вы знаете, кто его хозяин?

– Нет, но обязательно узнаю, – пообещал Кумар. И тут же крикнул: – Заводи мотор!

Дракон закончил расправу и стал стремительно набирать высоту.

Двигатели взревели, пиратский катер заложил вираж, устремившись за улетающей тварью, однако Тирту счел своим долгом предупредить Баронга:

– Если дракон поднимется над облаками и сменит курс, мы его потеряем.

– Нет. – Шас достал из кармана небольшое зеркало и прошептал заклинание, поставив на зверя едва различимую магическую метку. – Не потеряем.

– А если он полетит слишком быстро?

– Будем решать проблемы по мере их поступления.

– Как скажете.

Катер у Вибавы был отличным, одним из самых быстрых на море, состязаться с летящим драконом он, конечно, не мог, но разрыв между ним и чудовищем увеличивался не так быстро, как боялся Пежан, и ему не приходилось наращивать мощность магического сканирования.

Погоня превратилась в рутину, и стоящий за рулем Тирту завел очередной разговор:

– Можно задать вопрос?

Поскольку давно изыскивал возможность выудить из Баронга больше информации о божественной магии.

– Конечно.

– Не сочтите, что я хочу вас оскорбить или обидеть, но я с самого начала нашего сотрудничества не могу понять: зачем вам деньги?

Этот вопрос рано или поздно задавали все контрагенты контрабандиста, и Кумар ответил на него без запинки… Точнее, сначала он пирата поправил:

– Не деньги, а золото.

Чем вызвал закономерное удивление:

– Есть разница?

– Безусловно, есть, – уверенно произнес шас давным-давно заученный ответ. – Деньги – это выдуманный коэффициент богатства, а золото – древний, благородный металл, одно из предназначений которого – быть даром богам. Если хочешь – идеальная замена жертвоприношению.

– Боги берут золото вместо крови? – прищурился пират.

– Я беру его у тебя, – уточнил шас, прекрасно понимая, куда движется разговор, и направляя его в нужную сторону. – Вместо крови.

– Почему? – продолжил расспросы Тирту и сам загнал себя в ловушку.

– Потому что для тебя не составило бы труда принести мне сколь угодно голов и обагрить мой алтарь тысячью баррелей крови, – ответил шас. – Но, отдавая золото, ты всякий раз испытываешь почти физическую боль. Ты борешься и преодолеваешь свою жадность, ты проходишь испытание.

– Откуда вы это знаете? – хрипло спросил пират, которому было неприятно, что Баронг читает его, словно открытую книгу. Во всяком случае, главу «Алчность».

– А почему ты занимаешься тем, чем занимаешься? – с притворным удивлением осведомился шас. – Неужели тебе нравится убивать?

– Да, я жадный, – помолчав, признался Вибава. – Но откуда вы это знаете?

– Я ведь бог, – рассмеялся Пежан. – Забыл? Я понял тебя, едва увидев.

Пират вздохнул. Снова помолчал, но, поскольку погоня продолжалась, рискнул задать следующий вопрос:

– Вы знаете, когда я умру?

– Да, – без запинки соврал шас.

– Когда?

– Узнаешь, когда придет время.

– Почему вы не хотите мне сказать?

– Это не нужно. Тебе в первую очередь.

– Потому что я смогу изменить свою жизнь?

– Ты умрешь точно в то время, которое записано в Книге, – усмехнулся шас. – Что бы ты ни сделал, дата не изменится.

– Почему? – На этот раз Вибава был не просто изумлен, но поражен до глубины души. – Ведь, зная дату смерти, я могу… Я могу…

– Ты ничего не можешь, потому что дата ставится с учетом любых твоих действий, включая те, которые ты совершишь, узнав дату смерти, – рассмеялся Пежан. – Все предопределено. И если ты узнаешь дату смерти, ты все равно не сможешь ее изменить, лишь испортишь себе остаток жизни.

Ответ прозвучал разумно, поэтому пират не стал спорить. Кивнул, прищурился и продолжил:

– Что будет после смерти?

– Солнце снова взойдет.

– Со мной.

– Старайся об этом не думать.

– Почему?

– Зачем обдумывать новое жилище, если даже не начал переезд?

И снова – в точку.

Оспорить утверждение было невозможно, однако Тирту поймал себя на мысли, что Баронг отвечает весьма прагматично и слишком очевидно. Без витиеватости, о которой обязательно упоминали все, кто встречал богов… Или «встречал» их? Ведь в силе Баронга пират не сомневался, но при этом его покровитель оказался достаточно… прагматичным, если не сказать – обыденным, в общении. Получается, жрецы свои встречи выдумывали? Или сильно приукрашивали.

– Вы очень странный бог, – вдруг заявил Вибава.

Но обидеть Пежана у него не получилось.

– Зато настоящий, – пожал плечами шас. – Настоящее всегда кажется странным.

– Почему?

– Потому что в своем воображении ты рисовал совершенно иного бога, не такого, как я, и наша встреча тебя изумила.

Опять не поспоришь и опять – прагматично.

– У вас на все есть готовые ответы, – вздохнул Тирту.

– Потому что я – бог.

– С этим не поспоришь, но… – Пират помялся.

– Есть еще один вопрос? – проницательно спросил шас.

– Вы точно не обидитесь?

– Ты мне нравишься, поэтому – нет, – благодушно ответил Пежан. – Спрашивай.

– Почему вы не полетели за драконом, а преследуете его на моем катере?

– Чтобы хозяин чудовища не узнал о моем присутствии.

– Вы с ним враждуете?

– Разумеется, – кивнул шас. – Ведь он вторгся на мою территорию. – Затем посмотрел в магическое зеркальце и закончил: – Дракон снижается, видимо, направляется к острову.

– Это необитаемый остров, – сообщил Тирту, сверившись с картой. – Во всяком случае, был таким долгие годы.

Инга и Яна не собирались нарушать данное чуду слово оставаться в Манчестере, но и сидеть возле дома Эдвинов не планировали: обменялись с Заппой номерами телефонов и поехали в центр, перекусить. Именно в центр, то есть подальше от Didsbury, чтобы показать Латони, что считают себя свободными в принятии решений. Куда отправиться, особенно не выбирали, остановились недалеко от канала, зашли в заведение под нехитрым названием Wood, заказали легкий обед – оказывается, они успели проголодаться – и, приступив к трапезе, принялись неспешно делиться впечатлениями и выводами.

– Смерть родителей подтверждает нашу версию, – негромко произнесла Инга, потягивая белое вино. – Ярга заметает следы.

– Или же Эдвины действительно были потрясены смертью единственного сына, – не согласилась гиперборейская ведьма.

– Я не верю, что чуды способны покончить с собой.

– Их традиции этого не запрещают.

В отличие от челов жители Тайного Города не сомневались в том, что после смерти их ждет лишь пустота, не верили ни в возрождение, ни в переселение, ни в какое-либо иное продолжение существования и считали, что каждый может обходиться со своей жизнью так, как ему заблагорассудится. Тем не менее самоубийство, как способ решения проблем, не одобрялось, и особенно – в Ордене, члены которого предпочитали встречать неприятности лицом к лицу, и по возможности – с оружием в руках.