Сергей Куц - Вор и тьма [litres]

Я снова прильнул к ее прохладным губам и только после поцелуя поставил на ноги.

– Давай, теперь я справлюсь. – Отвернувшись, леди Кайлер потянулась к своей одежде.

Лишь сейчас я смог разобрать, что охрипшим голосом все твердил и твердил Велдон:

– О Небеса! Гард! Ты слышишь меня? Гард!

– Святой отец, – я встрепенулся, – сейчас помогу!

– Матерь Божья! Он услышал. Но нет! Только не мне! Сначала избавь от распятия мою дочь!

Я кинулся к молчаливой Лилит. Быстро снял с креста, она не проронила ни слова и сама стащила с глаз темную ткань. Потупив взор, юная тень поспешно отстранилась и попыталась встать на ноги. Тоже дрожит, и видно, что едва не падает, но более всего остального ей претила нагота.

– Не смотри, – пискнула она.

Я непроизвольно отвернулся и стал освобождать инквизитора. Через несколько ударов сердца он очутился на полу.

– Так-то лучше, – произнес монах, стягивая черную повязку.

С правой, состарившейся половины лица церковника на меня таращился выпученный глаз безумного Неакра. Белый с темным зрачком на красном. Жуть.

Я отшатнулся. Выругался.

– Ах да, – устало произнес Томас Велдон, отвернувшись, – совсем забыл.

Как он не походит нынче на железного инквизитора из Бранда. В подземелье Черного замка на холодной плите сидит дряхлый старик. Сказать что-нибудь, что напомнило бы отцу Томасу о нем прежнем? Я открыл рот, но промолчал, поймав на мгновение взор Велдона. Там мелькнуло нечто, напомнившее об инквизиторе, каким его знал.

– Чем вас так измазали?

Церковник ответил не сразу. Уткнувшись в ладони, он мял лицо и что-то бормотал. Я глянул через плечо – тени спешно облачаются в черные одежды, а Томаса Велдона как будто не беспокоит ни холодный воздух подземелья, ни отсутствие на нем одежд.

– Красная охра, – вдруг сказал он, – но это пустяк.

На меня вновь смотрел безумец Неакр, а здоровую часть лица и левый глаз Велдон укрыл сложенными по-молитвенному ладонями, но ненадолго. Отец Томас опустил руки. Взглядом нашел дочь, едва заметно кивнул ей и повязал черную повязку на изуродованную половину лица. Спрятав глаз чернокнижника, прожег меня взором, снова напомнившим прежнего инквизитора, и обратил свое внимание на избитого до полусмерти стражника. Однако поинтересовался вовсе не об его участи.

– Где она? – требовательно спросил он, так и сидя обнаженным на каменных плитах.

– Лилит? Да вон же!

– Гард! Не будь глупцом!

– Я не понимаю, святой отец…

– Не понимаешь?

Велдон вскочил на ноги, будто не было в нем немощи несколько секунд назад. Он лихорадочно искал что-то, вертя головой, словно и сам обезумел. Кровь и песок! Что у него на уме?

– Святой отец, – начал я, – живо натягивайте свою рясу, и убираемся отсюда как можно скорее!

Проклятье! Он словно не слышит!

– Отец Томас! – повысил я голос. – Надо уматывать из подземелья, пока на нас не кинулись!

Кровь и песок! Я должен и до перстня Бога Сына добраться!

Бегающий взгляд церковника остановился на мне, он заговорил неожиданно успокоившимся голосом:

– Я нашел, и в этом наше спасение.

– Так давайте же…

– Молчи! – перебил Велдон; как знаком мне этот железный тон… – Ты не ведаешь, о чем говоришь. Сам Низверженный и все высшие в замке. Они не позволят уйти!

– Не повстречал что-то никого из них. – Я тоже был раздражен.

Что ему в башку втемяшилось? Зачем эти разговоры, когда дорога каждая минута?

Я надеялся, что смог пробраться в подземелье Сарн Адаба незамеченным, но неизвестно, как скоро у этого чертова «театра» с тремя распятиями должен смениться караул. Проклятый пепел! Да после бойни, которую я устроил у внешней стены, сюда давно пора было нагнать десятка три стражников и пару орденских магов. Легкость, с которой освободил пленников, откровенно настораживала, и это пугало.

– Уходим! – настаивал я. – А вы, святой отец, если хотите, следуйте за нами в чем мать родила.

– Нет! – отрезал Томас Велдон.

– Но почему же! – Я уже собрался бросить его здесь, раз столь яро упорствует.

– Потому что ты глупец и незнанием своим лишаешь всех нас надежды выбраться отсюда.

– Так просветите же меня! – взорвался я. – И, умоляю, делайте это поскорей!

– Ты здесь только потому, что Низверженный и его присные из лучших чернокнижников не препятствовали тебе.

Я молчал. Не рассказывать же инквизитору о Сатане!

– Спросишь, почему так? Они бились с Тьмой, что отняла у них Источник Силы! Я знаю! Знаю это! – Оскалившись в отвратной гримасе, Велдон трижды ткнул себя у правого виска; рядом с укрытым черной тканью глазом Неакра. – Чтобы отрезать от твоего Нурогга питавший его Источник, возвратившемуся богу пришлось собрать воедино силу почти всех чернокнижников ордена. От всех высших до мало-мальски сведущих в темном ведовстве!

Я по-прежнему безмолвствовал. Про орка можно позабыть, нет его больше, но в мир в его обличье вступил сам Дьявол, а я слуга его. Да только… в груди жгло. Пусть я наткнулся лишь на одного мага Низверженного, но без Люцифера не получилось бы снять с креста этого проклятого святошу!

Впрочем, я здесь не ради него!

– Долго ж они возились, чтоб отнять у Нурогга связь с Источником.

– Дурак! – вспылил Томас Велдон. – Ты должен быть видеть дым над западной частью замка. Там бушевал не просто пожар! Там возгорелся колдовской огонь, что сжигал магию Низверженного!

– Много ж вам известно, святой отец, – с наигранной подозрительностью сказал я.

– Я знаю больше, чем хотелось бы, – мрачно ответствовал инквизитор, – с того часа, как услышал в себе голос Неакра, и только одно это бросило в пучину смертного греха. Но о многом обмолвились и приспешники Низверженного, когда вели сюда и поднимали на распятие.

– Не думаю, что вам нужно чрезмерно тяготиться неизбежным, святой отец.

– Возможно, ты прав, однако мне суждено испить сию чашу до дна.

– Отец Томас, – выдохнул я. – Не время сейчас для бесед. Уходим!

– Поздно, Гард. Низверженный и его присные вернули себе Источник в тот миг, когда ты вошел сюда.

– Проклятье! Чего же мы ждем! Святой отец, вы слышите меня?

Велдон вдруг замер, непрерывно смотря в одну точку левее меня. Почти в бешенстве, я собирался уже схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, но что-то сдерживало. Подошли две тени. Лилит и Алиса полностью облачились в привычные одежды, вооружились и накинули капюшоны, спрятав красные от краски лица. Воды, чтоб умыться, здесь нет.

Церковник заметил их появление и, вздрогнув, смутился, опустив взор.

– Дщери мои, зажгите огни, – молвил он. – Пусть свет разгонит тьму!

Лилит подобрала мой факел и направилась к первому из шести бронзовых треножников, расставленных за косыми крестами. На подставках – масляные чаши. Алиса же нависла над стражником, что опять начал проявлять признаки жизни.