Бриджид Кеммерер - Проклятие одиночества и тьмы

Я вздыхаю и тут же морщусь от боли, потому что полные воздуха легкие тревожит уже наливающийся на боку синяк. Все началось как нечто необычное и новое, а закончилось простой болью. Если девушка с таким отчаянием дерется и пытается сбежать сейчас, в дальнейшем вряд ли стоит надеяться на что-то.

Тени немного переместились, следуя по знакомому пути. Я видел все это уже сотни раз. Когда сезон закончится поражением, я вновь увижу все это.

– Она ранена и не сможет далеко уйти, – говорит Грей.

Он прав, а я попросту теряю время, хотя времени у меня немерено.

– Ступай, – говорю я. – И верни ее.

Я бегу по длинному коридору, улавливая лишь шум собственного дыхания. Скорее всего, я в музее или в каком-то старинном здании. Ноги с трудом тащатся по бархатистому ковру, покрывающему мраморный пол. Деревянные панели на стенах переходят в каменную кладку, кладка – в высокий арочный потолок. Огромные деревянные двери с коваными железными ручками встречаются через неравные промежутки, тянутся по всей длине коридора. Распахнутых нет.

Я не останавливаюсь, чтобы проверить, заперты ли они, просто бегу. Мне нужно найти кого-нибудь и выбраться отсюда.

За поворотом вижу широкую массивную лестницу, она залита солнечным светом и ведет прямо к парадному входу. Этот зал настолько большой, что по размеру может сравниться со спортивным залом в моей школе. Пол комнаты выложен темным сланцем, огромные окна – из цветного стекла, а двустворчатые двери – из железа. По стенам развешаны гобелены, вышитые фиолетовыми, зелеными и красными нитями с вкраплениями золота и серебра, на свету они мерцают. По краям комнаты стоят столы, заставленные тортами, булочками и боками с шампанским.

С полдюжины белых стульев с позолотой ждут своего часа в углу. Здесь же музыкальные инструменты.

Место выглядит как зал для свадьбы или приема, но точно не для похищения.

Ничего не понимаю, но, по крайней мере, я нашла дверь.

Внезапный звук разрывает тишину – таймер Джейка. Я вытаскиваю из кармана телефон и смотрю на мигающие нули. Горло сжимается от паники. Я не знаю, успел ли брат сбежать.

Нужно взять себя в руки. Я сейчас на открытом пространстве, и слезы мне точно не помогут. Как только я окажусь в относительно безопасном месте, позвоню 911.

Схватившись за перила, сбегаю вниз по лестнице. Моя левая нога не слушается и вот-вот совсем откажет, поэтому я мысленно угрожаю отрезать ее, если из-за нее выбраться отсюда не удастся. Угроза действует.

Как только я прохожу мимо стола, музыкальные инструменты все одновременно поднимаются со стульев.

Я пугаюсь и бросаюсь вправо, решив, что они полетят в меня, но инструменты вдруг начинают играть. Симфоническая музыка наполняет холл. В богатой композиции различаю флейты, трубы и скрипки.

Должно быть, это какой-то фокус, какие бывают в парке развлечений. Непонятным образом я привела в действие эту оптическую иллюзию.

Я протягиваю руку и хватаю флейту в надежде, что она держится в воздухе на тонких нитках или на леске, но это не так. Моя рука обхватывает инструмент так, словно я беру его с полки, но при этом я чувствую вибрацию от игры. Вес флейты практически не ощущается, а значит, в ней нет ни батареек, ни колонки, ни чего-то еще. Когда я прикладываю ее к уху, отчетливо слышу мелодию.

Отступаю назад и отбрасываю инструмент подальше. Флейта повисает на прежнем месте и продолжает парить в воздухе, как будто ее держит невидимый музыкант. Клапаны закрываются и открываются сами по себе.

Я с трудом сглатываю. Должно быть, мне это снится или меня напичкали наркотиками.

Хватит тратить время. Нужно выбираться отсюда.

Спешу к двери, приготовившись к тому, что она окажется запертой, но это не так. Спотыкаясь, вываливаюсь на мраморное крыльцо. Меня обволакивает теплый воздух. Со всех сторон высятся каменные стены. Ступени ведут вниз к мощенной булыжником дорожке. Куда ни глянь – везде подстриженная трава. Хаотично разбросаны деревья, клумбы и огромный фонтан, выбрасывающий в воздух струи воды. Вдалеке виднеется ярко-зеленый густой лес. Я не вижу никаких тропинок.

Дверь захлопывается за мной, с лязгом возвращаясь на место и заглушая льющуюся из зала музыку. Перил нет, поэтому я осторожно спускаюсь по ступенькам на мощеную дорожку. Здание возвышается надо мной. Оно сложено из огромных кирпичей цвета сливочного мороженого, попадаются блоки из мрамора и какого-то другого камня. Это не музей, это огромный замок.

Тем не менее вокруг ни души. Воздух пронизан всепоглощающей тишиной, не прерываемой ни шумом машин, ни жужжанием проводов, ни гулом самолетов.

Я вырываю телефон из кармана и набираю 911. Телефон пищит – нет сигнала. Я трясу гаджет, словно это может помочь. Все индикаторы сверху светятся серым, показывая отсутствие мобильной связи, Wi-Fi и Bluetooth.

Из груди вырывается всхлип.

Все-таки те инструменты играли сами по себе.

Не могу найти этому объяснение, поскольку слишком беспокоюсь за брата.

В голову приходит новая мысль и заставляет переживать еще сильнее. Если что-то случится с Джейком, то некому будет позаботиться о маме. Я представляю ее лежащей на кровати, заходящейся кашлем от рака, поразившего ее легкие. Маме нужны еда и лекарства, а еще человек, который помог бы ей дойти до ванной.

Глаза застилают слезы. Я вытираю щеки и заставляю ноги бежать. Я вспотела под толстовкой.

Секундочку. Я потею, потому что тепло, хотя в округе Колумбия сейчас жутко холодно.

Меня прошибает озноб. Так, паниковать буду позже, а сейчас нужно двигаться.

Огромная хозяйственная постройка располагается прямо за замком, сразу за задним двором, границы которого обозначены булыжником. Повсюду цветы, вьются по деревянным решеткам и свисают из гигантских вазонов. Везде: и вдоль живой изгороди, и в саду. Людей все еще не видно.

Мои мышцы напряжены и болят от усталости; чувствую, как по лицу стекает струйка пота.

Я молюсь, чтобы эта постройка оказалась гаражом или чем-то подобным. Скоро мне потребуется хоть какой-нибудь транспорт, я же не смогу бежать вечно. Прижавшись к стене замка, пытаюсь отдышаться и расслышать звуки погони. Но ничего не слышу и иду через задний двор к строению, волоча левую ногу, которая молит об отдыхе. Спотыкаюсь на входе и поскальзываюсь из-за промокших носков.

Три лошади вскидывают головы и фыркают.

Ого. Так это не гараж, а конюшня.

Все складывается как нельзя лучше. Я не знаю, как завести машину без ключа, но вот ездить верхом я умею.

Еще до того, как все в нашей жизни пошло наперекосяк, то есть когда у отца были и работа, и репутация, я занималась верховой ездой. Сначала она была просто частью терапии после операций, связанных с церебральным параличом, а затем стала моей страстью. Бег лошади дарил мне ощущение силы и свободы. Несколько лет я работала в конюшнях в обмен на поездки верхом, но потом нам пришлось переехать в город. Из всего того, от чего нам пришлось отказаться, больше всего я скучала по лошадям.