Михаил Баковец - Маг крови [litres с оптимизированной обложкой]

– Виктор, мне доводилось пробовать гномское пойло, – снисходительно ответил Гектор. – А там напиток горит, как горючая смесь к осадным орудиям.

– Этот тоже горит, вспыхивает от одной искры… Хм, красавица, принеси огонька, – я посмотрел в угол, где с трудом в полутьме угадывалась фигура смуглянки.

Через минуту на столе стояла маленькая свеча.

– Смотрите, – я ножом сдвинул на ближайшем блюде куски жареного мяса в сторону и плеснул на освободившееся место немного бренди и тут же, пока жидкость не растеклась, поднес горящий фитиль свечи.

– Ого! – ахнула половина собравшихся, когда бренди вспыхнул ярким синим огнем.

– У гномов горело слабее, – признал наемник и посмотрел в свой кубок, где плескалось граммов четыреста алкоголя, и тут же громко заорал: – Ну и тем лучше! Выпьем!

Выпили граммов по сто с небольшим каждый. Аборигены с непривычки выпучили глаза и распахнули рты, лица стали быстро багроветь. А мы с Серегой только ухмыльнулись и притянули на свою сторону большое блюдо с жареным жирным мясом.

– Как… поцеловался… с драконом, – едва сумел выдавить из себя виконт. – Барон, как вы можете такое пить?

– Это не самое крепкое, есть еще сильнее и даже настолько жаркий напиток, что я не рискну его пробовать. Но многие употребляют их с удовольствием. Называют у нас абсент и ректификат, – сказал я. Слово «спирт» решил не упоминать, мало ли как его переведет амулет. Если тут есть что-то похожее, то эффект смажется. А так названия вполне себе земные и потому звучать загадочно просто обязаны.

– Они потомки драконов, не иначе, – покачал головой Гектор, который только-только продышался.

Через полчаса были открыты и опустошены еще две бутылки. Настроение резко пошло вверх, дело дошло до шуток, рассказов о своих приключениях, о смешных случаях про знакомых и выдающихся деятелей. Местные ржали над герцогами и королями, мы с земляком вспоминали реальные и выдуманные случаи про генсеков, о которых на нашей бывшей родине ходила масса историй.

Вот уже половина коробки лежит в виде горки пустой тары, бережно складируемой служанкой в углу в сундуке, чтобы во время разошедшейся гулянки мы не переколотили драгоценную тару.

Вскоре уже Сергей пытался что-то сыграть на струнном инструменте, похожем на домру. Получалось у него не ахти, уж очень аппарат сильно отличался от привычной парню гитары, но он не сдавался. Впрочем, нам нравилось все, что выдавали терзаемые им струны.

Чуть позже зашел спор про оружие, маг попытался узнать у нас про автомат, но когда получил тот (с отстегнутым магазином), скривился и вернул назад, сообщив, что в том нет ни грамма магии. Зато с рубаками я и мой товарищ быстро зацепились языками на теме клинков и доспехов. С особой гордостью я показал свой меч, выкованный нашими реконами из замечательной нержавеющей стали, которую я потом щедро полил своей кровью, придавая прочность. После этого клинок разрубал тонкую арматуру без всяких последствий для лезвия. У Сергея была чуть изогнутая сабля из какой-то музейной коллекции, распотрошенной по случаю в городе, с серебряными украшениями рукояти и гарды, с накладками из драгоценного металла на ножнах. Оружие у него правильно называлось польская карабела. После того, как я поработал над этим клинком, он стал конкурентом моему прямому мечу.

На какое-то время я просто выпал из окружающего мира. Тело веселилось, кричало, пело песни, запускало пальцы служанкам, которых волей виконта появилось в шатре с десяток, в корсеты и под подол, а сознание спало.

Пробудилось оно, когда дошло до соревнования прочности оружия. Ничего другого, как поочередно рубить по клинкам друг друга придумать никто не сумел, и какое-то время в шатре лязгала сталь, раздавались радостные или огорченные крики. Гордо хочу сказать, что испытание выдержали лишь три единицы: мой меч, меч виконта и Серегина карабела.

Потом я решил сделать подарок виконту и связался по рации с Колькой, попросив того отыскать в кунге сундук с дорогими (по меркам аборигенов) поделками, стеклянными фигурками, лежащими отдельно в коробке, и направить сюда с кем-нибудь из деревенских.

Через сорок минут коробка была вручена мне знакомой парочкой мальчишек.

– Реджинальд! – с трудом ворочая языком, я позвал виконта. – Хочу оставить о себе хорошее воспоминание… посему вот… вручаю, – и я протянул мужчине стеклянную фигурку кабана, размером с гусиное яйцо. Без всякой раскраски, просто чистейшее стекло, искрящееся в лучах солнца, жаль, сейчас этот эффект глубокой ночью не продемонстрировать.

Кроме кабана, точнее секача, судя по прямым и длинным клыкам, поднимающим верхнюю губу, были фигурки нескольких животных: волка, собаки (вроде как сенбернара), двух зайцев, белок с орехом и рядом с парой орехов, лося, лебедя и пары лебедей, прижавшихся головами друг к другу и образующих «сердечко» длинными изогнутыми шеями. Все размером от куриного яйца до небольшого кокоса (лось).

– Это… дорогой подарок, – медленно и подбирая слова, произнес виконт. – Такой алмаз…

– Стекло, Реджинальд. Алмазов такого… размера даже у нас нет, хотя в родном мире бывают… и крупнее.

– И стекло дорогое, Виктор… я подарю такое же… соответствующее.

На какое-то время я вновь заснул сознанием, отдав управление тела подсознанию. Пришел в себя от тишины и того, что кто-то меня раздевал. На короткий миг сознание пронзила вспышка: в плен взяли, сейчас в колодки сунут голым! Но потом понял, что неизвестный – женщина, и кроме нас в палатке нет больше некого.

– Я сам, – отстранил я помощницу и невольно коснулся рукой ее груди, прикрытой тонкой тканью платью. Алкоголь, нерастраченная энергия на гулянке и возбуждение, которое пришло после заигрываний со служанками, сыграли со мной дурную шутку.

От прикосновения к женскому телу, к его самым сокровенным и желанным частям, кровь хлынула в пах, за несколько секунд в штанах стало тесно.

Я так и держал ладонь на чужой груди, и их владелица не сделала ни малейшего жеста, чтобы отстраниться, не сказала слова против.

«Сама хочет потому что», – догадался я.

Пошатнувшись, я встал с ложа, на котором пришел в себя, и притянул к себе женщину. Ощутил ее губы на вкус в поцелуе, и у меня просто снесло башню. От незнакомки приятно пахло цветами, луговыми травами и ароматом здорового чистого женского тела.

Уже двумя руками я коснулся высокой женской груди, несколько секунд играл с ней сквозь ткань, после чего не выдержал, подцепил ворот и разорвал платье сверху, выпустив на свободу светлые крупные полушария, белеющие в полумраке, и с темными некрупными сосками, выделяющимися на светлой коже.

– Господин, на спине шнуровка была, – прошептала она чуть укоризненно.