Эшли Дьюал - Полуночная буря [litres]

– Сомневаюсь. – Эльба крепко зажмурилась, а он продолжил: – Ты должна научиться проявлять уважение. Я твой король.

– Я знаю.

– И твой муж.

Эльба промолчала, стараясь взять себя в руки, но в груди ныло. Девушка с ужасом представляла себе лицо мертвого сильфа, его побледневшую кожу и глаза, закрытые навечно. Это ранило беспощадно и метко, разрывало сердце на куски.

– Тогда повернись ко мне. Прояви уважение хотя бы раз!

– Вы… дайте мне мгновение.

– Чтобы ты оплакала дикаря? Или смирилась с тем, что я все еще жив?

– Прошу вас, прекратите.

– Я не собираюсь прекращать . Ты стоишь ко мне спиной, как будто…

– Мне больно! – выпалила Эльба и обернулась. Вольфман в изумлении вскинул брови, а нимфа тоскливым голосом продолжила: – Мне больно оттого, что человек, который спас мою сестру, сейчас на краю гибели. Да, мне больно, Вольфман! Ведь если бы не Аргон из Дамнума, я была бы мертва. Почему вы не хотите это принять?

– Потому что он всего лишь дикарь.

– Он хороший человек.

– В королевстве много хороших людей, но не по всем ты так тоскуешь.

– Прекратите, я не тоскую по нему.

– Но ты переживаешь.

– Я имею право переживать! Я не один из тех камней, что окружают ваш город. У меня есть чувства, меня можно ранить.

– Мы сами выбираем тех, кто нас ранит.

– Я никого не выбирала.

– Зато я выбрал тебя, – разозлился Вольфман, и в его глазах появилась такая ярость, что Эльбе стало не по себе. – Мы должны были вершить судьбу Вудстоуна и Калахара! Но вместо этого я беспокоюсь о своей жене, которой приглянулось отребье из Долины Ветров. Я чуть не убил человека, потому что у тебя не хватило духу избавиться от чувств и стать той, кем ты должна была быть!

– И кем я должна была быть?

– Моей королевой.

– Вашей? – Девушка в недоумении посмотрела на Вольфмана. – Вы хотели убить Аргона, потому что страх подчинил ваш рассудок. Не надо винить меня в своих грехах. Я не заставляла вас заносить клинок.

– Я делал это во имя наших отношений.

– Вы делали это в угоду своим прихотям, – прошипела Эльба. – Прекратите бояться всего, что вам неподвластно, и попытайтесь понять тех, кто вас окружает. Вопреки своим же убеждениям вы хороший человек, Вольфман. Так вспомните об этом. Не осуждайте меня за мои чувства, они есть у всех, но я своих не скрываю.

– А должна, – прогремел Вольфман, – в том-то и дело, Эльба! Нам не суждено стать счастливыми. Короли умирают несчастными и порой одинокими, но это неважно. Союзы заключаются с теми, кто может принести выгоду. Мы общаемся с теми, кто способен принести нам выгоду. Наша жизнь нам не принадлежит. Но мы потомки королей, и такова наша участь.

– Я свободный человек.

– Нет! – Он ткнул пальцем в Эльбу. – Ты никогда не станешь свободной. Никогда. Ты моя жена и будешь моей до конца своей жизни. И это означает покорность. Послушание. Отсутствие отговорок, отсутствие собственного мнения, когда его не спрашивают! Ты здесь, чтобы делать то, что я тебе говорю, чтобы возносить мой род, мою страну, мое наследие!

Лицо Эльбы вспыхнуло, глаза защипало. Юный король рассерженно шагнул вперед, и она отшатнулась от него, вскинув ладонь.

– Нет.

– Эльба!

– Когда я приехала в Станхенг, вы сказали, что это мой новый дом, но вы обманщик, Вольфман. Вы пообещали не причинять мне боли, но не сдержали слова! Вы смотрите на меня так, словно я не заслуживаю вашего уважения или сочувствия. Вы смотрите на меня свысока и требуете того, чего сами мне никогда не давали.

– Я король.

– И потому вы имеете право лишать меня свободы? Распоряжаться моими чувствами? Я здесь, я стою рядом с вами и готова сражаться за Станхенг и за Калахар, но я никогда не предам своих убеждений и до последнего вздоха буду свободной Эльбой, а не рабыней ваших предрассудков. Если вы хотели найти себе покорную жену, обратились бы за помощью к другому народу. Но я дочь Атолла Полуночного. Речного вождя Эридана. И мой язык будет мне верен столько, сколько я буду дышать.

Вольфман в изумлении уставился на жену, а она гордо расправила плечи. Упрямству речных людей можно было бы позавидовать. Решительно и непоколебимо Эльба смотрела в глаза своему мужу и не чувствовала вины. А он едва держался на ногах и не знал, как поступить. Измотанный после долгого пути, он покачнулся и, повернувшись к Эльбе спиной, тихим голосом сказал:

– Уходи.

– Вольфман…

– Оставь меня. И не беспокой до утра.

– Вам нельзя оставаться одному.

– Не нужно, – он махнул рукой и исподлобья посмотрел на девушку, – уходи и сообщи Кнуту, что завтра утром мы собираем совет в малом зале. Собираем всех, включая твоих дикарей. А теперь уйди. Я хочу побыть один.

Эльба знала, что бывает несправедлива и груба, понимала, что в ней нет тех качеств, которые Вольфман хотел бы видеть в своей супруге. Но она не представляла, как можно стать кем-то другим, не потеряв саму себя.

В конце концов Эльба покорно поклонилась.

– Аргон спас вам жизнь, – прошептала она. – Позвольте мне быть ему благодарной за нас обоих.

Бросив последний взгляд на Вольфмана, она покинула его покои.

Эльба остановилась у лестничного пролета и оперлась ладонями о поручни. Ей было невыносимо тяжело, и она беззащитно понурила голову, отчего волосы упали на лицо. Она вздохнула и попыталась успокоить дико бьющееся сердце.

Когда она выпрямилась, в ее взгляде светилась решимость. Эльба могла бы притвориться, что размолвка с мужем ее не волнует, а нападение наемников Алмана не пугает. Она также могла бы притвориться, что мысль о смерти Аргона не внушает ей ужаса.

Но она не хотела врать. Вся ее жизнь казалась неправильной, все казалось странным и чужим, и она хотела остаться честной хотя бы сама с собой. Пожалуй, в этом и состояла вся сложность – говорить правду, когда никто из окружающих не понимает истины и не собирается принимать ее. Люди предпочитали подчиняться. Они не понимали, что их бездействие порождает новые беды.

Эльба спустилась по лестнице, выбежала на площадь и глубоко вдохнула свежий воздух. Она откинула назад голову, и желтые блики от витражных окон упали на ее лицо. Эльба не понимала, к чему стремиться, кому доверять и от кого скрываться.

Ей было невыносимо оттого, что приходилось оправдываться в своих поступках, кричать и доказывать, что она живое существо, что она умеет мыслить, что у нее есть чувства. Эльба многое отдала бы за то, чтобы ощутить себя свободной. Она бы отдала многое, чтобы сорваться с места и успеть попрощаться с мужчиной, который уберег ее от гибели и спас ее сестру. Ей хотелось посмотреть в его глаза. Хотя бы раз!

Но она не имела права. Эльба стояла посреди пустынной площади, и ветер безжалостно трепал ее волосы – и не было на свете более одинокого человека.