Макс Фрай - Nada [сборник litres]

крысу же дону Деолинду выгнал голод. в подвале, куда она переселилась недавно из-за ремонта в привратницкой, почему-то не было ничего съестного. может, мечтала дона Деолинда, пробираясь вдоль нашего дома, добрые люди уже разложили по мисочкам сухой корм для уличных кошек. или малютка из седьмого подъезда, гуляя в коляске, обронил твердое печенье, о которое привык чесать зудящие десны. о голубе дона Деолинда не мечтала, голубь еда хлопотная, но иногда выбирать не приходится, и когда голубь Сульпиций белоснежным платочком опустился на землю, крыса дона Деолинда ухватила его за мохнатые штаны – это произошло ровно в девятнадцать часов четырнадцать минут – и деловито поволокла в туннель смерти.

ужас, да? все страшнее и страшнее.

и это мы еще ничего не сказали об урагане Фонсеке, а ураган Фонсека без чего-то семь выбрался на наш берег, – с трудом, надо сказать, выбрался, – сам же, главное, поднял высоченные волны и сам же в них чуть не захлебнулся, – встряхнулся, спихнул крышу с лодочного сарая, покидал для смеха лодки в воду – нет, ну, правда, смешно, придут утром люди за лодками, а лодки, как утки, сами по себе плавают. потом ему это наскучило, он прогулялся по городу, зашел в парк имени Похищенного Образа Господня, сцепил головами две пальмы, получилась арка, третью пальму сломал – не нарочно сломал, случайно, и вообще она сама сломалась, была, видать, трухлявая. потом заглянул в пиццерию имени парка имени Похищенного Образа Господня – там было безлюдно, зато в витрине лежали сливочные пирожные. витрину ураган Фонсека разбил, пирожными немножко пожонглировал, не без блеска пожонглировал, довольно артистично, но наскочил спиною на табличку «Безопасно во время цунами» и все уронил. табличку он выдернул, хотел ею с досады ляпнуть кого-нибудь по голове, но никого поблизости не оказалось, поэтому в девятнадцать часов тринадцать минут ураган Фонсека прямо вместе с табличкой забрался в туннель смерти и притаился там, чтобы дождаться кого-нибудь живого, из туннеля выскочить и всех напугать.

а в девятнадцать пятнадцать, как мы помним, в туннель с двух сторон навстречу друг другу въехали Фонсека-бывший муж, Фонсека-бывшая жена и еще крыса дона Деолинда как раз втащила туда же отбивающегося голубя Сульпиция.

да вы что, с ума все посходили?! испуганно взвизгнул Фонсека-ураган.

…нет, вы поставьте себя на его место, поставьте. вообразите, что это вы сидите себе в засаде, поигрывая табличкой «Безопасно во время цунами», тихонечко хихикаете, предвкушая, как вы сейчас выскочите – и тут вдруг трах! бах! уиии! – визг колес, свет фар, грубая брань голубя Сульпиция, гадкий скрежет по камням когтей крысы доны Деолинды. вы б тоже, наверняка, испугались. вы б тоже дунули бы со всех сил сразу в обе стороны. вы б тоже бы расшвыряли этих дураков и ушли бы прочь, не оглядываясь – вот гады же! гады и гады! такую забаву испортили!

машина Фонсеки-бывшей жены отлетела к розовому дому и встала возле подъезда на все четыре колеса. Фонсеку-бывшую жену только тряхнуло – и то несильно, она была пристегнута.

машина Фонсеки-бывшего мужа ударилась задом о большой ясень, но тоже только бампер слегка покорежила, а ясеню вообще ничего, у него в этом месте было нечувствительное утолщение. голубю Сульпицию повезло меньше, от страха у крысы доны Деолинды заклинило челюсти, и когда голубь вырвал ногу у нее из пасти, нога оказалась голой, обычной оказалась кожаной голубиной ногой, как у последнего сизаря, а в белые штаны мертвой хваткой вцепилась дона Деолинда и по принадлежности не отдает. но голубь Сульпиций не стал склочничать и отнимать штаны, захлопал крыльями и улетел, подумаешь, в конце концов, штаны, небось, новые нарастут.

а дона Деолинда челюсти разжала почти сразу, но еще полчаса кашляла от попавших в горло перьев. кстати, она нашла потом миску с кошачьим кормом и еще баночку тунца, почти не просроченного.

вот, собственно, и все. Фонсека-бывшая жена и Фонсека-бывший муж рассказали мне эту историю за чаем из мелких шишечек, распускающихся в воде наподобие хризантем, стаканом масиэйры и шоколадкой с перцем чили. собака Розалия Давыдовна согласно помахивала с дивана длинными бархатными ушами, хотя сама не присутствовала и знать не могла.

а произошло это двадцать восьмого октября в воскресенье. если вы мне не верите, можете спросить у синоптиков – в синоптических кругах эта история наделала много шума. в основном потому, что куда-то делся ураган Фонсека, а табличку «Безопасно во время цунами» нашли у здания парламента – кто-то воткнул ее у входа, и так крепко воткнул – не выдернешь!

Эй, я не уверен, что ты меня слышишь, я даже не уверен, что ты вообще здесь, но если все-таки да, то послушай.

Меня зовут Энди – очень удобное, обыкновенное человечье имя. Людям нужно как-нибудь называть – друг друга и все, что они видят вокруг. Если они хотят это видеть. А если не хотят, они начинают звать нежеланное как-нибудь по-другому, ненастоящим именем, или перестают называть вовсе, и получается, что этого как бы уже и нет.

Вот, например, тебя. Мэй позвонила мне вчера ночью, сказала, что-то скребется ей в дверь, снаружи, на лестничной клетке. Сказала, что это не в первый раз, что ей очень страшно, что раньше она пыталась уговорить себя, что показалось, но больше уже не может. Так много времени и борьбы, чтобы оказаться наконец бессильным отрицать очевидное, да? Мы с Мэй давно дружим, и я иногда в шутку рассказываю ей о том, что я вижу: вот о таких, как ты, тех, кого иногда называют «гостями», о проходящих мимо нас по своим делам. Совсем не люди, но совсем не то страшное и злое, о котором снимают фильмы с тревожной музыкой. Иное совсем. Мэй мне не то чтобы верит, но старается быть нейтральной, вряд ли ради меня, скорее ради самой себя. Мол, ну с причудами у меня друг, ну что уж тут сделаешь, зато человек хороший. Я примерно затем и травлю все эти байки – кого, когда и где вижу: вряд ли кто-то поверит, но зато, если вдруг столкнется с чем-нибудь странным, будет знать, кому по этому поводу можно звонить так, чтобы не прослыть сумасшедшим.

Я знаю одну девчонку, у которой дома живет невидимый белый пес – она дала ему имя и гуляет с ним по вечерам, когда им с псом обоим хочется поиграть в «ты – просто моя собака, а ты – просто мой человек», хотя на самом деле они оба знают, что это не так, но иногда нужно, чтобы все казалось хотя бы чуточку проще. Мы с той девчонкой, Ритой, так и познакомились: сидели за стойкой в баре, оба по одному, на соседних стульях, она показалась мне из своих – у меня, знаешь ли, на таких нюх, – я стал пытаться завязать разговор, так, как это принято у людей, с какой-то бессмысленной ерунды, а Рита была не в духе и понадеялась, что, если рассказать про невидимую собаку, ее примут за сумасшедшую и отстанут. А я, видишь ли, наоборот, вцепился накрепко и с удовольствием хожу с ними гулять. Удивительно гармоничная пара – человек и его товарищ (не важно, какого вида), верящие друг другу. Это у людей и между собой-то редчайшая редкость, а вот поди ж ты. Рита, правда, так и не знает, откуда взялся этот ее белый пес, знает только – говорит, просто слышу внутри как свершившийся факт, – что он пришел ее защитить, а потом полюбил и остался.