Питер Бигл - Последняя из единорогов [litres]

«Как это может быть? – удивлялась она. – Наверное, я могла бы понять, если бы люди забыли единорогов или переменились настолько, что возненавидели их и желают убить, увидев. Однако не узнавать их вовсе, смотреть на них и видеть кого-то еще – какими же тогда видят они друг друга? Какими видят деревья, дома, настоящих лошадей и собственных детей?»

А временами думала: «Если люди не узнают того, на что смотрят, так, может быть, единороги по-прежнему живут в мире, непризнаваемые и довольные этим?» Однако она понимала, без надежд и тщеславия, что люди изменились и мир изменился с ними лишь потому, что единороги ушли из него. И все-таки продолжала идти по жесткой дороге, хоть с каждым днем и жалела все сильней и сильней, что покинула свой лес.

И вот однажды под вечер прилетел, вихляясь на ветру, мотылек и легко опустился на острие ее рога. Был он весь бархатистый, темный и пыльный, с золотистыми пятнышками на крыльях, тонкий, как лепесток цветка. Пританцовывая, он отсалютовал ей завитыми усиками.

– Я – бродячий картежник [1] Речи мотылька состоят преимущественно из цитат, далеко не всегда точных. Здесь – цитируется песня кантри-дуэта «Братья Эверли». Стоит еще сказать, что в одном из предисловий к своим книжкам Бигл говорит: «Мотылек – это я». Привет Флоберу. – Здесь и далее примечания переводчика . . Как поживаете?

Впервые за время ее странствия единорог рассмеялась.

– Что ты делаешь здесь в столь ветреный день, мотылек? – спросила она. – Ты же простудишься и умрешь много раньше положенного.

– Так смерть всегда хватает то, что людям позарез [2] Уильям Батлер Йейтс, «Джон Кинселла – за упокой миссис Мэри Мор» ( перев. Григория Кружкова ). , – сообщил мотылек. – Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки! [3] Уильям Шекспир, «Король Лир», акт III, сцена II ( перев. Бориса Пастернака ). Я грею руки в жаре бытия [4] Уолтер Сэвидж Лэндор (1775–1864), «Предсмертные слова старого философа». с великим всесторонним облегченьем.

Сидя на кончике рога, он тускло светился, как клочок полумглы.

– Знаешь ли ты, кто я, мотылек? – с надеждой спросила единорог.

И он ответил:

– Еще как. Ты рыбный торговец [5] Уильям Шекспир, «Гамлет», акт II, сцена II ( перев. Бориса Пастернака ). . Ты мое все, мой солнечный свет, ты стара, и седа, и сонлива [6] Последнее из Йейтса. , ты рябая, чахоточная Мэри Джейн. – Мотылек помолчал, колыша крыльями на ветру, и тоном светской беседы добавил: – Имя твое – колокол златой, что в сердце у меня подвешен [7] Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак». . Чтобы назвать его только раз, я бы тело мое разбил на куски.

– Так назови, – взмолилась единорог. – Если ты знаешь мое имя, назови его.

– Румпельштильцхен, – радостно сообщил мотылек. – Что, съела? Нет, не получишь ты медали. – И он заплясал, мерцая, и спел: – Не пойти ли тебе домой, Билл Бейли, не пойти ли, куда прежде ходить не мог [8] Известный джазовый стандарт – Армстронг, Фитцджеральд и проч. . Засучи рукава, Винсоки [9] Фокстрот из фильма «Прибавить шагу». , трудно звездочку поймать, если скатится за гору [10] Джон Донн, «Песенка» ( перев. Григория Кружкова ). . Глина спит, а кровь бродяжит [11] Альфред Хаусман, «Побудка» ( перев. А. Кокотова ). . И во всем приходе меня будут звать «Убей-бес»! [12] Кристофер Марло, «Трагическая история доктора Фауста» ( перев. Е. Бируковой ).

Глаза его ало поблескивали в отсветах рога.

Единорог вздохнула и побрела дальше и позабавленная, и разочарованная. Так тебе и надо, думала она. Глупо ждать от мотылька, что он признает тебя. Они только и знают, что стихи, да песни, да то, что услышали от кого-то. Побуждения у них самые добрые, но разумения никакого. Да и откуда ему взяться? Слишком быстро они умирают.

Мотылек, важно прогуливаясь по рогу, спел:

– Раз, два, три, хитрюга [13] Ирландская детская песенка. , – и вдруг закружился, голося: – Я не буду, Отчаянье, падаль, кормиться тобой [14] Джерард Мэнли Хопкинс, «Падаль» ( перев. Григория Кружкова ). , ты вот взгляни на этот одинокий путь [15] Песня «Одинокий путь» (1927). . Ах, проклят тот, кто любит, – подозревая, любит так же сильно [16] Уильям Шекспир, «Отелло», акт III, сцена III ( перев. А. Радловой ). . Ты, кто греков всех милее [17] Из « LA'llegro » Джона Мильтона, переврано – «греков» вместо «граций». , приходи сюда скорее с гневным воинством фантазий, коему лишь я владыка [18] Последнее из анонимного английского стихотворения XVII века «Том-из-Бедлама». , и каковое поступит в продажу всего на три дня по даровым летним ценам. Люблю тебя, люблю, о ужас, ужас, ужас, сгинь, ведьма, сгинь, рассыпься [19] Уильям Шекспир, «Король Лир», акт III, сцена IV ( перев. Бориса Пастернака ) – «Ужас, ужас», разумеется из «Гамлета». , плохое же ты выбрала место, чтобы хромать [20] Редьярд Киплинг, «Рикки-Тикки-Тави» ( перев. Корнея Чуковского ). , ох, ива, зеленая ива [21] Уильям Шекспир, «Отелло», акт IV, сцена III ( перев. Бориса Пастернака ). .

Голос его звенел в голове единорога, словно осыпь серебряных монет.

Мотылек сопровождал ее до конца этого гаснувшего дня, но когда солнце село и по небу поплыли розоватые рыбы, он спорхнул с рога и, повиснув перед ней в воздухе, воспитанно сообщил:

– Я должен сесть в поезд «А» [22] Джазовый стандарт « Take The „A“ Train ». .

И единорог увидела нежные черные прожилки в его пронизанных светом облаков бархатных крыльях.

– Прощай, – сказала она, – надеюсь, ты еще услышишь много новых песен.

То было лучшее прощание с мотыльком, какое она сумела придумать. Однако мотылек не покинул единорога, но закружил над ее головой, приобретя в синем вечернем воздухе вид менее удалой и менее нервный.

– Лети же, – попросила она. – Слишком холодно уже для прогулок.

Но мотылек все медлил, мурлыча что-то себе под нос.

– Македонийцами мы кличем их коней, – рассеянно поведал он, а затем отчетливо произнес: – Единорог. На старофранцузском unicorne. На латыни unicornis. Буквально однорогий: unus – один, cornu – рог. Баснословное животное, похожее на лошадь с одним рогом. О, я и кок, и капитан, и штурман брига «Нэнси» [23] Стихотворение Уильяма Швенка Гилберта. . Тут кто-нибудь видел Келли? [24] Популярная песенка английского мюзик-холла (1908).

Он радостно затрепетал в воздухе, и первые светляки заморгали вокруг в удивлении и серьезных сомнениях.

Единорог же, услышав свое имя наконец-то произнесенным, была ошеломлена и обрадована до того, что даже упоминание о лошади пропустила мимо ушей.

– О, так ты узнал меня! – вскричала она, и упоенный выдох ее отбросил мотылька футов на двадцать. Когда же он кое-как возвратился назад, единорог взмолилась: – Мотылек, если ты и вправду понял, кто я, скажи, не видел ли ты таких, как я, скажи, куда мне идти, чтобы найти их. Куда они подевались?