Тэд Уильямс - Корона из ведьминого дерева. Том 2 [litres]

Но Пасеваллеса там не было. Он не видел славной атаки отца, промчавшегося на лошади принца в ворота Хейхолта. И не видел страшный конец, когда открылся обман короля Элиаса и защитники замка зарубили его отца прямо во дворе.

Пасеваллес узнал обо всем лишь через две недели, когда в Метессу прискакал гонец, всего на день опередив тела отца и его дяди Сериддана, который умер от ран через несколько дней после окончания сражения.

Последовавшие за этим недели и месяцы практически исчезли из его памяти, черный вихрь времени, дни и ночи, бесконечно сменявшие друг друга, наполненные болью и неверием. Только год спустя, когда его тетя решила снова выйти замуж, Пасеваллес начал замечать то, что происходило вокруг.

Однако с тех пор все пошло не так. Его мать умерла от лихорадки, обрушившейся на Наккигу после окончания войны Короля Бурь. Тетя, вышедшая замуж за барона вдовца, владевшего соседним поместьем, умерла во время той же эпидемии. А новый муж тети тут же отправил Пасеваллеса жить к бедным родственникам на северном побережье, где в доме царили такой холод и сырость, что он с тем же успехом мог жить в болотах. Горькие, холодные дни…

«Нет. Гнев лишь отвлекает, – напомнил он себе. – Гнев – враг успеха».

У него есть планы и цель, у него есть обязательства, и он не должен позволять себе впадать в уныние из-за тяжелых старых воспоминаний. В данный момент перед ним лежала большая груда счетов, которые следовало одобрить и отнести королю и королеве, а также дюжины других платежей – их предстояло просмотреть в последний раз перед тем, как отправить различным кредиторам короны, потому что восстановление замка требует много денег. После стольких лет Эркинланд продолжал расплачиваться за войну Короля Бурь. И исключительно для того, чтобы он понял необходимость прекратить возвращаться в прошлое, пришел отец Виберт с кипой новых прошений.

– Ваша светлость, куда прикажете это положить? – спросил секретарь. – На пол? Вам на колени?

Виберт был уже немолодым человеком, но возраст сделал его скорее худощавым, чем тяжеловесным. Кроме того, он обладал весьма своеобразным чувством юмора. Но главным качеством Виберта являлось полное отсутствие интереса ко всему, кроме собственной персоны. Пасеваллес считал его очень полезным, но никто в замке не желал иметь его в качестве собеседника.

– Пожалуй, на пол. – Пасеваллес заметил нечто, совсем не похожее на документы. – А что лежит сверху?

– Письмо от принцессы Иделы, – ответил Виберт с невеселой усмешкой. – Надушенное. Могу спорить, она нуждается в одолжении. – Он положил готовую рухнуть стопку бумаг на пол, мимоходом их поправил, взял сложенный верхний лист и протянул Пасеваллесу. – Пусть добрый господь дарует всем нам терпение. Почему он создал женщину, ума не приложу.

«Не сомневаюсь, что это так», – подумал Пасеваллес.

Некоторые жители Хейхолта считали, что Виберт родился священником. Пасеваллес знал, что это почти правда: Виберт прибыл из сиротского приюта Святого Сутрина еще мальчишкой, чтобы стать псаломщиком в соборе. Пасеваллес сомневался, что в жизни монаха был хотя бы один момент, когда из-за его плеча не выглядывала бы Мать Церковь.

– Вы намерены его открыть?

Пасеваллес почувствовал сильное желание ответить что-нибудь резкое, но сумел его преодолеть. Виберт обладал тактом тягловой лошади, выпущенной на свободу в королевской часовне, но был полезным, трудолюбивым, начисто лишенным любопытства и, самое главное, совершенно предсказуемым.

– Я посмотрю его позднее. Спасибо. Положи на стол.

Отец Виберт задержался еще на несколько мгновений, явно рассчитывая, что лорд-канцлер передумает и прочитает письмо вдовствующей принцессы прямо сейчас. Как и многие представители священнослужителей, что уже достаточно давно обнаружил Пасеваллес, Виберт обожал сплетни – однако в конце концов он смирился и вышел. Глядя ему вслед, Пасеваллес подумал, что из-за костлявых колен и локтей его секретарь больше похож на марионетку, чем на духовное лицо.

«И это мое проклятие, – сказал себе Пасеваллес. – Видеть истинное, а не то, что другие хотят, чтобы я видел».

Вне всякого сомнения, это действительно было его проклятием, но иногда он думал, что и счастьем одновременно – быть не таким слепым, как все люди, которые не хотят смотреть правде в глаза.

Пасеваллес осторожно взял письмо принцессы, словно сложенный листок бумаги имел острую, как у клинка, грань. Именно об этом он иногда думал, когда смотрел на принцессу – нож, который может долго лежать без дела, а потом в один ужасный момент внезапно появиться на свет и все изменить. Он сомневался, верно ли это относительно вдовы принца Джона Джошуа, или для разнообразия он себя обманывает. В любом случае он опасался осложнений, которые могли возникнуть из-за нее, но и не закрывал глаза на преимущества дружбы с королевской особой. Он понюхал письмо. Оно было надушено, как заметил Виберт, – розовая вода и бальзам, смесь мирского и духовного. Послание? Или ее обычные ароматы? Пасеваллес изучил печать и, когда убедился, что она не повреждена, сломал ее и развернул письмо.

«Мой дорогой лорд,

Я знаю, что в отсутствие наших любимых короля и королевы вы были очень заняты в последние месяцы. Если честно, мы все в долгу перед вами за вашу напряженную и самоотверженную работу. Я уверена, что настанет день, когда ваша значимость для королевства будет замечена и вас наградят в соответствии с вашими достоинствами».

«Утонченность, как у молота палача , – подумал он. Ну, миледи, давайте, вы можете намного лучше».

«И все же я должна вас немного отругать, дорогой Пасеваллес. С вашей стороны было очень мило прислать ко мне доброго брата Этана, чтобы он посмотрел книги бедного Джона Джошуа, но мне следует быть честной и сказать: я рассчитывала, что вы сами придете, чтобы проделать эту работу, не только из-за того, что я доверяю вашей мудрости и благоразумию, но и просто потому, что рассчитывала провести некоторое время в вашем обществе».

И еще: «Дорогой Пасеваллес». Принцесса не стала утруждать себя тонкими маневрами, а сразу перешла к делу. Интересно, почему она так хочет сделать из него союзника. Неужели что-то произошло во время королевского путешествия на север, о чем сам Пасеваллес не знал и что вызвало тревогу принцессы относительно ее положения при дворе? Ему было трудно представить, что может его изменить. Ведь она вдова принца и мать нынешнего наследника. Ничто не могло поставить под сомнение эти два факта.

«Вот почему, возможно, мы сможем выбрать вечер, когда после ужина вы отложите все заботы своей должности и присоединитесь ко мне, чтобы выпить бокал вина из Комиса. Мои фрейлины будут присутствовать, и вам не нужно тревожиться о своей или моей репутации».