Тэд Уильямс - Корона из ведьминого дерева. Том 2 [litres]

– Благодарение святым и ангелам, – сказал Морган, который в первый раз продемонстрировал какие-то чувства, кроме отвращения. – Мне бы очень не хотелось оставлять других, но Астриан хороший человек, он умеет пошутить и хорошо владеет мечом…

– Ха, мальчик, ха! – сказал Саймон. – Я не говорил, что ты можешь выбрать одного из своих друзей, я сказал, взять . Речь о сэре Порто. Он владеет мечом, представляет наш Престол и не раз доказывал свои достоинства, пусть и очень давно. Мы планируем окружить тебя мудростью и опытом, Морган, а не сообщниками.

– Порто! Но ему же сто лет! Тысяча! – Морган, который страшно побледнел, встал, у него отчаянно дрожали руки не только после вчерашней выпивки, но еще и от гнева. – Вы это придумали, чтобы меня наказать, не так ли? И все потому, что я не делаю того, что вы от меня хотите. Вы рассчитываете, что они потеряют меня где-нибудь в лесу или в восточных горах и я больше никогда не поставлю вас в неудобное положение?

– Клянусь милосердным Риапом! – Саймон наклонился вперед, и борода легла ему на грудь. На мгновение Мириамель увидела в своем так хорошо знакомом муже сходство с одним из древних пророков, а вовсе не того доброго человека, которого хорошо знала. – Неужели ты думаешь, что я бы поставил под угрозу столь важную миссию, рискнул бы своими лучшими советниками и солдатами, чтобы просто тебя наказать? Мальчик, ты меня рассердил. Очень рассердил.

– Ваше величество… муж… – сказала Мириамель, на мгновение забыв о своем решении. – Давайте вспомним, зачем мы здесь собрались.

Саймон бросил на нее сердитый взгляд, но почти сразу заметил, что Бинабик и граф также смотрят на него с тревогой. Он немного помолчал, чтобы успокоиться.

– Я скажу тебе еще раз, принц, – заговорил он чуть более ровным голосом, – эта миссия очень важна для меня и твоей бабушки. Мы посылаем тебя к ситхи не для того, чтобы наказать, а в надежде, что ты добьешься успеха. Мы хотим, чтобы ты принес пользу Престолу, который в свое время станет твоим. – Он посмотрел на Моргана, который сложил руки на груди и явно не собирался отступать. – А сейчас иди, тебе следует заняться приготовлениями. У тебя трое суток до Дня святого Каллистана, когда ваш отряд отправится в путь.

Морган побледнел от ярости и явно собирался продолжить спор с дедом, но тут он впервые за все время посмотрел на бабушку. Она покачала головой – медленно, но очень твердо. На лице у Моргана вновь появился румянец. Он кивнул.

– Как ваши величества пожелают, – сказал он вежливо, повернулся и вышел из тронного зала.

Оруженосец поспешил за ним, пытаясь не отставать и не поворачиваться спиной к королю и королеве, так что его походка стала неуклюжей.

– Бинабик и я позаботимся о вашем внуке, ваши величества, не беспокойтесь, – сказал граф Эолейр. – И он будет достоин вас, когда все закончится. Принц Морган хороший молодой человек, не сомневайтесь.

– Да, с ним все будет в порядке, и он вырастет отличным мужчиной, я так думаю, Саймон. – Бинабик говорил тихо, чтобы его слышали только граф, король и королева. – Иногда он напоминает мне другого юношу, которого я когда-то знал, сбитого с толку и сердитого.

– Если ты говоришь обо мне, то я молю бога, чтобы ему не пришлось перенести такие же испытания, – сказал Саймон. – Но сейчас я недоволен собой из-за того, что потерял терпение. Я не собирался его прогонять прямо сейчас. Осталось сделать еще одно важное дело. – Он выпрямился и заговорил громче, чтобы заставить замолчать придворных, которые начали перешептываться. – И еще одну вещь мы должны отправить вместе с нашими отважными послами, чтобы помочь им в пути. Предмет, перед которым мы испытываем благоговение. Тиамак, он у тебя?

Тиамак, прихрамывая, вышел вперед с большой деревянной шкатулкой в руках, которую он протянул Саймону. Когда король ее открыл и поднял над головой то, что находилось внутри, в тронном зале поднялся шум, хотя немногие догадались, что держит король.

– Это рог Ти-туно. – Саймон поднял его выше, и падавший из окон солнечный свет заискрился на серебряной резьбе. – Рог принадлежал великому Камарису, лучшему и самому благочестивому рыцарю Престера Джона. Его нашли сломанным на поле сражения здесь, в Хейхолте, где закончилась война Короля Бурь.

– И пусть господь упокоит душу старого отважного воина, – сказала Мириамель, вспомнив печаль, которая ее охватила, когда Камарис утратил удовлетворение, дарованное ему безумием, и снова стал воспринимать жестокую правду реального мира.

– В старой легенде говорится, что рог сделали ситхи, вырезав его из зубов одного из великих червей, – продолжал Саймон и сделал паузу, дожидаясь, когда стихнет взволнованный шепот. – Если вы протрубите в рог в каждом месте, где будете останавливаться, когда доберетесь до леса Альдхорт, ситхи узнают, что вы пришли. – Он вернул рог обратно в шкатулку и знаком предложил графу выступить вперед. – Возьми его с нашими благословениями и любовью, граф Эолейр. Пусть он принесет успех вашей миссии, а потом благополучно приведет вас домой.

Эолейр взял шкатулку.

– Я буду молиться, чтобы так и случилось, ваше величество.

– Как и мы все, – сказала Мириамель. – Мы каждый день будем молиться о вашей безопасности, пока вы и принц Морган не вернетесь домой. – В ее глазах неожиданно заблестели слезы. – Каждый день.

Эолейр знал, что ему следовало послать на королевскую кухню одного из своих помощников. Даже в лучшие дни там было очень жарко, и теплое, уютное зимой место летом превращалось в настоящий ад. Но он хорошо знал Бенамина, королевского дворецкого, чья гордость заставляла его жестко обращаться с теми, кто занимал менее высокое положение, чем он. Иногда у Эолейра даже возникали сомнения, понимает ли Бенамин, что у Мастера Престола более высокий пост, но с ним дворецкий держался неизменно вежливо.

Наконец запасы на несколько месяцев для путешествия в лес Альдхорт и восточные земли, расположенные вдоль границы с тритингами, были собраны, и Эолейр возвращался в свои покои, когда увидел маленького мужчину, стоявшего на коленях у дверей в кладовую и отчаянно дрожавшего. Эолейр отшатнулся, опасаясь заразной болезни, но маленький мужчина поднял голову, посмотрел на потолок и воскликнул:

– Och, cawer lim! – Он говорил на языке Эрнистира, родном для графа: – Помогите мне! – и разрыдался. На его лице с широко раскрытыми глазами Эолейр не нашел следов болезни, и сердце графа сжалось от сочувствия к печальному крику земляка.

– Что случилось? – спросил он на том же языке. – Что тебя печалит?

– Призывы! – ответил тот. – Неужели вы не слышите? Она призывает нас всех! Она зовет! Помогите мне вернуться домой!