Евгений Лакс - Гамбит предателя [litres]

– Да. Она не глупая. Главное, чтобы люди не испугались, а то зимой холодно, а она, как я поняла, холод не любит. У нас змеи впадают в спячку: интересно, умеют ли так же пустынные скарлы? В пустыне Нахаби они зарываются в песок и караулят добычу. Яйца тоже откладывают в песок. Может, она и здесь выкопает себе глубокую яму на зиму. Или отобьет у медведя его берлогу. С ее возможностями она станет королевой зверей на острове. И через пару лет, когда все устаканится, я буду срывать с доски объявлений наградные листы за голову невиданного монстра, разнесшего чей-то курятник. – Самаре самой полегчало от сказанного, хотя шансов на такой поворот было немного. Животные привязываются к людям намного сильнее, чем наоборот.

Спрут выбежал навстречу с крестиком Люмоса в руках. Этот религиозный символ чаще всего носят имперцы, но и у других народов иногда встречается.

– Что там? – спросила Самара.

– Покинутый пост, со следами стычки. На высоком холме неподалеку отсюда. Около недели назад там оборудовали наблюдательный пункт и даже построили небольшую сигнальную башенку. День или два назад, судя по тому, что мы увидели. У них произошел серьезный конфликт, или на них напали. Лагерь разгромлен, погибшие убиты мечами. Одни имперцы.

Самара понимала, что отличить удар топора и меча достаточно просто. И если сражающиеся использовали клинковое оружие, то, скорее всего, это была действительно междоусобная стычка. Разлад в стане врага – всегда прекрасная новость, открывающая целый ряд новых тактических возможностей.

– Интересно, что могло восстановить их друг против друга?

– Может, один попросил не называть его так, а другой не послушал?

– Да. Точно! Как я сама-то не догадалась…

Спрут сделал жест пальцем от виска, что в его понимании означало «вот-вот!».

– Возможно, кто-то из них понял, что их могут использовать как сосуд для вселения. И воспротивились этому. В то время как другие, из страха или неверия, не согласились. Завязался конфликт, так как каждый боролся за свою жизнь. Точнее, одни – за свою жизнь, а другие – за свою жизнь из страха перед новыми хозяевами, – предположила Меланта.

– Если на острове будет много имперцев, нам нужно будет попробовать донести до них определенные мысли. По краиней мере, попытаться. Не думаю, что все они осознают, на что подписались.

– Головы им так и так надо порубить, – заметил один из пробегающих аркейцев, и остальные дружно его поддержали.

– Голову отрубить мы всегда успеем. А вот узнать, о чем она думает и что знает, можно лишь, пока она на плечах, – пояснила Самара, и кто-то в толпе едва слышно прошептал: «Какая умная тетка». В целом авторитет инквизитора в глазах аркейцев рос с каждым часом. Пусть для другого народа ее история побега от королевского престола посчиталась бы бесчестным предательством, но в Аркее эту историю рассказывают как пример настоящего, достойного поступка. Поступка человека, которому свобода и возможность самостоятельного выбора дороже королевского дворца и роскошной жизни. Как история о женщине, которая променяла красивые платья и жизнь в роскоши на тяжелые доспехи и суровый быт солдата.

Большая часть жителей Аркея рассказывали эту историю с теплотой, хотя некоторые и сокрушались о безрассудстве Самары, считая такой поступок крайне эгоистичным и наплевательским по отношению к традициям родины. Сейчас, когда страна осталась без правителя и люди отчаянно нуждались в лучике надежды, таким светом стала вернувшаяся в час беды Самара. Хотя она и была в статусе имперского инквизитора, но люди видели в ней своего человека, истинную аркейку. Честную и своевольную.

Слух о том, что Самара из дома Детей Вьюги вернулась и пытается разобраться в происходящем, медленно расходился по острову. Но когда ей удалось отбить форт, да еще и отвоевать столицу, пусть и чужими руками – ее репутация и известность выросли непомерно. В каждом уголке Аркея судачили о том, как леди-инквизитор одолела превосходящего числом противника. И многие поддакивали: «Вот бы нам такого короля!» – или: «Вот это настоящий правитель!».

И хотя в целом ситуация была неясной и плачевной, что усугублялось непониманием происходящего – ведь враг был абсолютно новым, непостижимым для простого человека, – сейчас общее настроение аркейского народа пребывало на подъеме. Все были полны надежды и уверенности в том, что их героиня справится с любыми трудностями. А сама Самара была явно не в восторге, оказавшись в центре народного обожания.

Отряд достиг разгромленного поста, о котором говорил Спрут, и не останавливаясь продолжил движение. Солнце клонилось к закату, и с возвышения уже виднелась дымка запретного острова.

– Почему остров называется запретным? – спросила Меланта.

– Потому что его запрещено посещать. Это место считается проклятым. Очень давно там произошло сражение, о котором нам ничего не известно. На острове не растут деревья, там мгла, будто только недавно пожар уничтожил все живое. Но на самом деле на запретном острове так всегда. Туман там густой и серый, и порой не видно дальше нескольких шагов. По слухам, смельчаки, рискнувшие зайти в туман, не возвращались назад, и я склонна этому верить. Там будто царит смерть. Берег усеян галькой, а на подступах лишь острые утесы и едва заметные в дымке очертания скал. Сам остров небольшой, и портал, как я понимаю, находится в самом центре. На старинных картах я видела изображение острова. Это значит, что он не всегда был покинутым, опасным для человека местом. Скалы обступают его лишь по периметру, а внутри небольшая долина. Там наверняка и находится цель нашего похода.

– А вы не боитесь идти в туман навстречу неизвестности?

– Нет, девочка. Потому что в этой жизни я уже встречала намного более страшные вещи… – При этом она так посмотрела в спину Джарта, что тот даже оглянулся, почувствовав на себе ее взгляд.

– Вы самая нормальная из нас, – сказала Меланта после долгой паузы.

– В каком смысле?

– Мы ведь спасаем мир. Совершаем деяния, дабы защищить его. Но только для вас это важно по-настоящему. Вы сражаетесь за своих людей, вы цените их жизни, вы сражаетесь за свою родину, ведь для вас это многое значит. Мы делаем то же самое, но мотивы совершенно иные. Для Спрута это лишь работа. Я выполняю приказ. Джарт, видимо, связан обещаниями, ибо я не понимаю, зачем ему это. Децимус помогал нам по личным причинам, а позже – от безвыходности положения. Мотивы Каина я так и не поняла. Из нас всех только вы спасаете мир потому, что хотите его спасти.

– Я тебя поняла. Но это все не имеет никакого значения. Когда люди умрут, никто не вспомнит ни их мотивов, ни их убеждений, а будут помнить лишь их дела и поступки. Поэтому все, о чем ты сказала, – личное дело каждого, и никого, кроме него, это не волнует. Дрейк, к примеру, самый известный герой в истории человечества. А он лишь спасал свою шкуру и стал жертвой обстоятельств. Только никому об этом не говори… – прошептала Самара.