Кэтрин Арден - Девушка в башне [litres]

– Что вы думаете об истории Васи? О предводителе разбойников, которого мы теперь не можем найти?

– Он либо мертв, либо жив, – рассудил Сергий. – Если он мертв, Бог упокоит его душу. Если жив, я думаю, мы об этом узнаем.

Монах говорил безмятежно, но его глаза сверкали в отблесках пламени. Сидя в своем монастыре в глуши, Сергий многое знал. Сам святой Алексий хотел, чтобы Сергий стал его преемником, митрополитом Московским.

– Я прошу вас послать Родиона в Москву, если вы получите вести о разбойничьем предводителе, – робко сказал Саша. – И…

Сергий улыбнулся. У него было всего четыре зуба.

– Теперь тебе хочется узнать, кто этот рыжеволосый господин, с которым подружился юный Дмитрий Иванович?

– Да, батюшка, – ответил Саша. Он оперся на свои руки, вспомнил о ране и поморщился от боли. – Я никогда не слышал о Касьяне Лютовиче. Я, человек, который изъездил всю Русь. И внезапно из леса появляется он, огромный, в прекрасной одежде и с прекрасными конями.

– Как и я, – задумчиво сказал Сергий. – А должен был.

Они понимающе переглянулись.

– Я поспрашиваю людей, – продолжил он. – И пошлю Родиона с вестью. Но будь осторожен. Откуда бы этот Касьян ни пришел, он умеет думать.

– Человек может думать и не делать зла, – возразил Саша.

– Да, – согласился Сергий. – Я устал. Бог с тобой, мой сын. Позаботься о своей сестре и пылком двоюродном брате.

Саша косо посмотрел на Сергия.

– Я постараюсь. Иногда они так похожи. Возможно, я должен отречься от мира и остаться здесь, стать Божьим человеком в глуши.

– Конечно, должен. Это бы порадовало Бога, – колко сказал Сергий. – Я бы попросил тебя об этом, если бы знал, что смогу убедить. Теперь ступай. Я устал.

Саша поцеловал руку учителя и вышел.

До деревни девочек было два дня пути. Вася усадила всю троицу на Соловья. Иногда она скакала вместе с ними, но чаще шла рядом или верхом на одном из коней Дмитрия. Когда они разбили лагерь, Вася попросила девочек:

– Не теряйтесь из виду. Будьте рядом со мной или моим братом. – Она помолчала. – Или Соловьем.

После боя жеребец стал суровее, как мальчишка, познавший потерю.

Они ели у костра в первую ночь. Вася заметила, что Катя, сидевшая напротив на бревне, плачет навзрыд.

Вася поразилась.

– Что случилось? – спросила она. – Ты скучаешь по матушке? Осталось всего пара дней, Катюша.

Недалеко от них мужчины толкали друг друга локтями, а ее брат выглядел строго, серьезно.

– Нет… я слышала шутки людей, – пролепетала Катя. – Они говорят, что ты хочешь разделить со мной постель. – Она осеклась, но взяла себя в руки. – Что такова цена за наше спасение и возвращение домой. Я… я понимаю, но простите, государь, мне страшно.

Вася поперхнулась и, осознав это, проглотила похлебку.

– Матерь Божья, – прошептала она. Мужчины вокруг смеялись.

Катя потупила взгляд, сомкнув колени.

Вася обошла костер и села рядом с другой девочкой, чтобы мужчины не видели ее лица.

– Не бойся, – тихо сказала она. – Ты была храброй. Неужели теперь ты сдашься? Разве я не обещал, что помогу тебе? – Она замолчала и тут же выпалила: – Мы ведь не вещи.

Катя уставилась на нее.

– Мы? – выдохнула она. Ее взгляд скользнул по телу Васи, бесформенному из-за мехов, и задержался на лице.

Вася улыбнулась, приложила палец к губам и прошептала:

– Давай спать. Дети устали.

Наконец, они заснули вчетвером, укутавшись в Васин плащ и спальный мешок. Младшие девочки сонно ворочались между старшими.

На третий – и последний – день девочки скакали на Соловье вчетвером, как когда бежали от меча предводителя разбойников. Вася усадила Аннушку и Леночку перед собой. Катя сидела сзади и держалась за Васю.

Когда впереди показалась деревня, Катя прошептала:

– Какое твое настоящее имя?

Вася напряглась. Соловей вскинул голову, и девочки взвизгнули.

– Пожалуйста, – настойчиво продолжила Катя, когда жеребец успокоился. – Я не хотела обидеть тебя, но я хочу молиться правильно.

– Вася, – вздохнула девушка. – Василиса Петровна. Но это большой секрет.

Катя ничего не сказала. Остальные всадники умчались вперед. Когда они на мгновенье скрылись в роще, Вася вытащила пригоршню серебра из седельной сумы и бросила монеты в рукав девочки.

– Ты что… подкупаешь меня за молчание? – прошипела Катя. – Я обязана тебе жизнью.

– Я… нет, – изумилась Вася. – Нет. Не смотри так меня. Это приданое, твое и этих двух девочек. Сбереги его. Купишь хорошую ткань или корову.

Катя долго молчала. Лишь когда Вася повернулась и подтолкнула Соловья вперед, Катя шепнула ей в ухо:

– Я сберегу его… Василиса Петровна. И не выдам твою тайну. И я буду любить тебя всегда.

Вася крепко сжала руку девочки.

Они промчались сквозь последние деревья, и перед ними появилась деревня девочек. Крыши сверкали на зимнем солнце. Люди уже разгребли развалины. Дымок вился из целых труб, и мрачный вид полной разрухи пропал.

При звуке лошадиных копыт крестьянка подняла голову в ярком платке. Затем вторая, третья. Крики пронзили утро, и руки Кати напряглись. Кто-то крикнул:

– Нет… Тише. Посмотрите на лошадей. Это не разбойники.

Люди выбежали из своих домов, суетились, смотрели на гостей.

– Вася! – крикнул Дмитрий. – Иди сюда, поедешь рядом со мной, мальчик.

Вася держалась в конце отряда, но теперь улыбнулась.

– Держись, – шепнула она Кате. Крепко схватив детей, она погнала Соловья. Жеребец радостно помчался вперед.

Остаток пути до Катиной деревни Василиса Петровна проехала рядом с великим князем Московским. По мере приближения всадников гул толпы нарастал. Затем женщина, стоявшая в стороне от всех, вскрикнула.

– Аннушка!

Кони перепрыгнули остатки частокола и оказались в толпе.

Соловей замер, пока Вася передавала двух девочек в руки рыдающей женщине.

На всадников обрушились благословения – крики, молитвы и вопли.

– Дмитрий Иванович! Александр Пересвет!

– Василий Храбрый, – сказала Катя жителям деревни. – Это он нас спас.

Люди подхватили крик. Вася удивленно оглядывалась, Катя улыбалась. Затем девочка замерла. Одна женщина не присоединилась к толпе. Она стояла поодаль, едва заметная в тени избы.

– Матушка, – выдохнула Катя. Ее голос отозвался вспышкой боли в теле Васи. Катя соскользнула с Соловья и побежала.

Женщина распахнула руки и поймала дочь. Вася не смотрела на них. Смотреть было больно. Вместо этого она уставилась на дверь избы. Там стоял маленький крепкий домовой с глазами цвета тлеющих угольков, пальцами-прутиками и улыбкой на лице, покрытом сажей.

Все длилось одно мгновенье. Затем толпа начала расходиться, и домовой исчез. Но Васе показалось, что он махнул ей крошечной рукой в знак благодарности.