Лэйни Тейлор - Дочь дыма и костей [litres]

Наступил понедельник, но она так и не вышла из дому. То и дела глотала тайленол и запивала чаем. Сон превратился в череду кошмаров: вновь и вновь возникали одни и те же существа – ангел, сидящая на спине Изила тварь, человек-волк, Бримстоун в ярости… Она открывала глаза, но кроме освещения ничего не менялось. Разве что усиливалась боль.

Уже стемнело, когда позвонили в дверь. Потом еще раз. И еще. Она заставила себя встать, подойти к домофону, и прохрипела:

– Кто там?

– Кэроу? – раздался голос Зузаны. – Кэроу, что происходит? Открывай, прогульщица!

Кэроу была так рада услышать голос подруги, так рада, что кто-то пришел проведать ее, что залилась слезами. Войдя в квартиру, Зузана застала ее сидящей на краю кровати, слезы потоком скатывались по избитому лицу. Малышка Зузана – все пять футов росту в смешных сапогах на платформе – остановилась как вкопанная.

– Боже, Кэроу! – ахнула она и молнией метнулась через комнату.

Руки ее были холодными, а голос мягким, и Кэроу, положив голову на плечо подруги, долго и безостановочно рыдала.

Дела пошли на лад.

Зузана, не задавая вопросов, успокоила ее, сбегала за покупками, притащила еду, бинты, коробку повязок, чтобы стянуть края резаных ран на ключице, руке и плече Кэроу.

– Останутся большие шрамы, – заявила Зузана, склонившись над ранами с той же сосредоточенностью, с какой она работала с марионетками. – Когда это случилось? Нужно немедленно обратиться к врачу.

– Я обращалась, – ответила Кэроу, подразумевая наложенный Ясри бальзам. – Типа того…

– А это что?.. Отметины от когтей ?

На лиловых от синяков плечах остались темные следы когтей Бримстоуна.

– Угу, – ответила Кэроу.

Пристально посмотрев на нее, Зузана отправилась разогревать принесенный ею суп, а затем уселась на стул возле кровати.

Подождав, пока Кэроу поест, она забросила ноги – уже без сапог – на матрац и сложила руки на коленках.

– Итак, – сказала Зузана, – я готова.

– К чему?

– Выслушать интересную историю, которая, надеюсь, будет правдивой.

Кэроу попыталась было сменить тему, чтобы выиграть время:

– Сначала расскажи, как все прошло со скрипачом в субботу.

– Обойдешься, – фыркнула Зузана. – Зовут его Мик, но больше я ни словечка не скажу, пока не услышу твоей истории.

– Ты узнала, как его зовут! – Даже столь незначительное упоминание о нормальной жизни привело Кэроу в неописуемый восторг.

– Кэроу, я серьезно. Рассказывай, что произошло.

Зузана действительно не шутила. Темные глаза смотрели строго и проницательно; с такими глазами – Кэроу ей давно об этом говорила – в самую пору вести допросы в тайной полиции.

Кэроу никогда не лгала, но при этом улыбалась так язвительно, что поверить ей было невозможно. Какое выражение лица необходимо, чтобы слова не принимали за ложь? И что вообще сказать? Это не та история, чтобы начать издалека и погрузиться осторожно, как в холодную воду. Нужно нырять.

– Меня хотел убить ангел, – сообщила она.

Пауза, а затем:

– Ну да, конечно.

– Нет, правда. – Кэроу хорошо – слишком хорошо – осознавала, какое выражение приняло ее лицо. Она чувствовала себя так, словно ее пробовали на роль «честного человека», и попытка давалась ей чересчур тяжело.

– Это сделал Болван?

Кэроу расхохоталась, слишком быстро и резко, а затем вздрогнула и схватилась за распухшую щеку. Мысль, что Каз мог причинить ей вред, казалась глупой. По крайней мере, вред физический. Хотя с учетом теперешних проблем даже в голове не укладывалось, что совсем недавно он ранил ей сердце.

– Нет, это не Каз. Ангел рубанул мечом, когда пытался меня убить в пятницу ночью. В Марокко. Да, скорее всего об этом сообщали в новостях. Вот сюда меня ранил человек-волк. Я думала, что он мертвый, и ошиблась. Остальное – дело рук Бримстоуна. Ах да. Все, что нарисовано в моих альбомах, – правда.

Зузане было не до смеха.

– Господи, Кэроу…

Кэроу продолжила рассказ. Правда оказалась гладкой, как морской камешек в ладони.

– Насчет волос. Я их не крашу. Просто загадала желание, чтобы они были такого цвета. И говорю я на двадцати шести языках. В основном это тоже желания. Тебя никогда не удивляло, что я общаюсь на чешском? Ну кто говорит на чешском, кроме чехов? Бримстоун сделал мне подарок на пятнадцатилетие – я как раз собиралась переезжать сюда. Ах да, помнишь случай с малярией? Я заразилась в Новой Гвинее. Редкая гадость. А однажды в меня стрелял какой-то ублюдок – по-моему, я его прикончила, и ничуть об этом не жалею. По какой-то неведомой причине меня хотел убить ангел – самое красивое существо из всех, что я когда-либо видела, но и самое жуткое. Впрочем, человек-волк тоже на кого угодно нагонит страху. А еще я ужасно разозлила Бримстоуна, и он меня выгнал прочь, а когда я добралась до дому, то встретила Каза и швырнула его через стеклянную дверь – весьма кстати, потому что нечем было ее открыть. – Она помолчала. – Так что вряд ли он попытается впредь меня пугать. И это единственная приятная новость.

Зузана ничего не ответила. Отодвинула стул, натянула сапоги, притопнув обеими ногами, и наверняка ушла бы навсегда, если бы в это мгновение что-то не застучало в балконную дверь.

Забыв о ранах, Кэроу вскрикнула, вскочила с кровати и устремилась к балкону. Это был Кишмиш.

Кишмиш, объятый огнем.

Он умер у нее на глазах. Она сбила пламя и держала обугленное тельце, бешеное сердцебиение прерывалось долгими паузами, а она, склонившись над ним, повторяла:

– Нет, нет, нет, нет, нет…

Раздвоенный язык то и дело высовывался из клюва, неистовый щебет стих вместе с ударами сердца.

– Нет, нет, нет, Кишмиш, пожалуйста…

Он умер. Кэроу, ссутулившись, держала его в руках. Ее бесконечные «нет» превратились в шепот, однако остановил ее только тихий голос Зузаны:

– Кэроу?

Кэроу подняла глаза.

– Что это?.. – Дрожащей рукой Зузана указала на безжизненное тельце Кишмиша. – Это… похоже на…

Кэроу молчала. Вновь опустив взгляд, она попыталась осознать, что значит эта внезапная смерть. «Он прилетел, охваченный огнем, – думала она. – Прилетел ко мне».

Что-то было привязано к его ноге: обугленный клочок плотной почтовой бумаги, который рассыпался от прикосновения, и… что-то еще. Пальцы дрогнули, когда она, отвязав вещицу, взяла ее в руки. Сердце подпрыгнуло от внезапного приступа страха: Кэроу с детства запрещалось трогать ее.

Это была «счастливая косточка» Бримстоуна.

Ее принес Кишмиш. Охваченный пламенем.

Где-то далеко взвыла сирена, и Кэроу наконец уловила связь, которую не мог установить разум. Огонь. Выжженный отпечаток руки. Портал. Кэроу бросилась в квартиру, натянула сапоги и куртку. Зузана вертелась рядом, не переставая задавать вопросы: