Лэйни Тейлор - Дочь дыма и костей [litres]

Она долго смотрела на себя в зеркало, испытывая головокружение, словно будущее стремительно неслось ей навстречу.

Так и было, но в то мгновение она и представления не имела, что это будущее летит к ней на невидимых крыльях, глаза его невозможно скрыть никакой маской, и все волнующие ее сейчас вопросы вскоре будут сметены как пыль одним взмахом крыла, а на их месте возникнет нечто невероятное.

Любовь.

– Пойдем, – сказала она, взяла за руки Чиро и Нуэллу и вышла навстречу будущему.

В день рождения Воителя праздничная процессия шла по Серпантину, главной артерии Лораменди. По традиции гости, переходя от одного партнера к другому, танцевали на протяжении всего пути к месту сбора, агоре [9]. Бал проводился там, под светом тысяч фонарей, закрепленных на прутьях Клетки и словно звезды в ночи освещающих миниатюрный мир с собственным небосводом.

Мадригал с подругами, как и раньше, ворвалась в толпу, но внезапно поняла, что в этом году для нее все поменялось.

Даже в маске ее узнавали, – так отличалась от других ее внешность. На плечах блестел сахар, но никто не принимал это за приглашение. Все знали, для кого он предназначен. Посреди бушующего уличного веселья она словно плыла в хрустальном шаре.

Чиро и Нуэллу то и дело обнимали и целовали незнакомцы, маска в маску. Таков был обычай: танцы многократно прерывали для поцелуев, которые символизировали единство племен. Группы музыкантов располагались на расстоянии друг от друга, чтобы гуляющие перемещались от мелодии к мелодии и веселье не затихало. Необузданная музыка закружила всех в танце, но никто так и не подхватил Мадригал. Едва какой-нибудь воин направлялся к ней, – а один даже успел схватить за руку, – рядом тотчас возникал его друг, оттаскивал назад и что-то шептал на ухо. Что – Мадригал не слышала, но могла вообразить.

Она принадлежит Тьяго.

Никто не прикоснулся к ней. Среди шумной толпы она шла в одиночестве.

«Где же Тьяго?» – спрашивала она себя, переводя взгляд с маски на маску. Когда внезапно в толпе мелькали длинные белые волосы, волчьи черты, сердце ее подпрыгивало – каждый раз напрасно. Волосы принадлежали старушке, и Мадригал улыбнулась собственной глупости.

На улицы высыпали все жители Лораменди, но каким-то образом вокруг нее возникло пустое пространство. Она брела за веселящимися подругами к агоре и думала, что, наверное, там, во дворце на балконе рядом со своим отцом стоит Тьяго и смотрит на прибывающую процессию, на то, как волна за волной площадь заполняют химеры.

В толпе он будет искать ее.

Она невольно замедлила шаг. Нуэлла и Чиро продолжали кружиться в танце и целоваться. В большинстве случаев танцоры лишь прикасались губами своих масок к губам – клювам, мордам, пастям – других, но иногда целовались и по-настоящему, невзирая на принадлежность к виду. По предыдущим празднествам Мадригал помнила, как обдает запахом травяного вина дыхание незнакомцев, помнила прикосновение усатого тигра, и ящера, и человека.

Сегодня она была отрезана от всех – на нее смотрели, но не дотрагивались ни руками, ни тем более губами. Серпантин был слишком длинным, чтобы пройти его в одиночку.

Внезапно кто-то взял ее под локоть. Она вздрогнула и напряглась, решив, что это Тьяго.

Но нет. На подошедшем была маска коня, сделанная из кожи и полностью закрывающая голову. Тьяго бы никогда не надел ни лошадиную, ни какую-либо другую маску, за которой не разглядишь лица. Из года в год он появлялся на балу в одном и том же: в неком подобии головного убора в виде волчьей морды без нижней челюсти и с голубыми стекляшками вместо глаз, неподвижно пялящимися в пространство.

Кто же это? Какой глупец додумался к ней подойти? Он был намного выше ее, так что Мадригал пришлось закинуть голову, положив руку ему на плечо, чтобы легко ткнуться птичьим клювом своей маски в конскую морду. «Поцелуй», показавший, что она все еще принадлежит себе.

И тут с нее будто сняли заговор, она вновь стала частью толпы, закружилась в буйном веселье с партнером-незнакомцем. Он вел ее, защищая от неуклюжих движений более крупных существ. В нем чувствовалась сила, ему ничего не стоило понести ее на руках. После пары вращений он должен был ее отпустить, но не сделал этого. Затянутые в перчатки руки продолжали ее удерживать. Вряд ли кто-нибудь подхватил бы ее, поэтому она не сопротивлялась. Танцевать было здорово, и она так увлеклась, что даже забыла свои тревоги по поводу платья. Пусть оно казалось непрочным, зато отлично сидело и в кружении танца поднималось волной, невесомое и прекрасное, обнажая газельи копытца.

Став частью бурлящего живого потока, они неслись дальше. Мадригал потеряла подруг из виду, но незнакомец ее не покинул. Когда шествие приблизилось к концу Серпантина, образовался затор. Танец понемногу замедлился, и наконец они остановились, учащенно дыша. Она подняла глаза, вспыхнула от смущения, улыбнулась под птичьей маской и сказала:

– Благодарю.

– Сударыня, это честь для меня.

Голос был глубокий, с неизвестным акцентом. Мадригал не могла понять, откуда приехал незнакомец. Возможно, с восточных земель.

– Какой вы храбрый, что танцевали со мной, – сказала она.

– Храбрый?

Маска, разумеется, скрывала эмоции, но он насмешливо склонил голову набок, и по его тону Мадригал поняла – он не догадывается, о чем она говорит. Мог ли он не знать, кто она?

– Вы настолько страшны? – спросил он, и Мадригал засмеялась.

– Ужасно. Судя по всему.

И опять наклон головы.

– Вы не знаете, кто я? – Почему-то она почувствовала разочарование. Надежда, что он окажется дерзкой душой, презревшей всеобщий страх перед Тьяго, растаяла. Похоже, он всего лишь не осознавал риска.

Незнакомец нагнулся, маска едва коснулась ее уха.

– Я знаю, кто вы. Я пришел за вами.

– Правда? – Голова слегка закружилась, будто от травяного вина, но сегодня она еще не сделала и глотка. – Тогда, господин Конь, скажите, кто я?

– Это не совсем честно, сударыня Птица. Вы не называли мне своего имени.

– Вот видите! Вы не знаете. А у меня есть тайна. – Она постучала пальцем по клюву и, улыбаясь, прошептала: – Это маска. На самом деле я не птица.

Он отпрянул в притворном удивлении, однако не убрал свою ладонь с ее руки.

– Не птица? Я жестоко обманут!

– Теперь понимаете? Кого бы вы ни искали, ваша дама где-то скучает, одна-одинешенька. – Она почти жалела, что приходится гнать его от себя, но до агоры было уже рукой подать. Не хотелось, чтобы он попал в немилость к Тьяго, особенно после того, как спас ее от одиночества. – Ступайте же, найдите ее.

– Я уже нашел ту, кого искал, – ответил он. – Возможно, мне неизвестно ваше имя, но вас я знаю. И у меня тоже есть тайна.