Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

Когда хоббиты стали потихоньку сдавать, да и все остальные уже подумывали о ночлеге, – стены коридора внезапно исчезли. Пройдя под чем-то вроде арки, Отряд оказался в черной пустоте. Сзади, из коридора, шел теплый воздух; тьма впереди обдавала холодом. Все остановились и обеспокоенно сгрудились под аркой.

Гэндальф казался довольным.

– Я выбрал верный путь, – сказал он. – Мы вышли в обитаемую часть Мории. Теперь уже недалеко. Но мы забрались в верхние ярусы, а ворота Димрилла, если я не ошибаюсь, лежат значительно ниже. Судя по тому, какой тут воздух, зал большой. Придется рискнуть и посветить по-настоящему.

Он поднял посох, и тот вспыхнул, как молния. Шарахнулись гигантские тени; по высокому потолку, опиравшемуся на каменные капители мощных колонн, метнулся свет. Зал был пуст и огромен; черные стены, полированные, гладкие, как стекло, блеснули, отражая вспышку. Из зала вело три выхода: один прямо и по одному с каждой из двух сторон. Все это показалось только на миг и тут же скрылось; свет погас.

– На большее пока не осмелюсь, – сказал Гэндальф. – Но в склоне горы были когда-то прорезаны окна, из которых свет по световодам попадал в верхние ярусы Копей. Думаю, в этих ярусах мы сейчас и находимся. Но снаружи ночь, и до утра нам остается только предполагать и сомневаться. Если я прав, завтра сюда заглянет утро… А пока что лучше остаться здесь и отдохнуть, если получится. До сих пор все шло удачно, и бо́льшая часть дороги уже позади. Но радоваться рано. Нам предстоит долгий спуск к Воротам, в мир.

Они провели ночь, сгрудившись вместе на полу огромного пещерного зала, в углу, где было меньше сквозняков. Спереди тянуло холодом. Вокруг царила безграничная, пустая темнота; все были подавлены огромностью высеченных в скале чертогов и бесконечностью разветвляющихся лестниц и переходов Мории. Самые невероятные рассказы, которые доносила до хоббитов смутная молва, меркли перед истинной Морией, страшной и дивной.

– Здесь, должно быть, работала прорва народу, – шепнул Сэм. – Если бы меня убедили, что гномы рыли землю быстро, как барсуки, и ухлопали на это лет так пятьсот – тогда я поверил бы. Но это же не земля, это твердый камень! И главное, зачем им эта затея в голову втемяшилась? Не надо только мне рассказывать, что они тут жили, в этих темных норищах!

– Это не норы, – строго поправил Гимли. – Это великое королевство, или город, называй, как хочешь. Это Гномьи Копи! Не думай, что тут всегда было темно. Мория блистала светом и роскошью. Наши песни хранят память об этом.

Он встал, выпрямился и запел низким голосом, не обращая внимания на эхо, гулко отдававшееся под сводами темного зала:

– Мне нравится, – сказал притихший Сэм. – Я бы это выучил. « В Морийском царстве Казад-дум! » Как подумаешь, сколько тут горело светильников, так тьма кажется еще постылее. А все эти кучи золота и драгоценных камней – где они теперь?

Гимли не ответил. Закончив петь, он погрузился в молчание и не произнес более ни слова.

– Кучи золота? – переспросил Гэндальф. – Ничего здесь, конечно, нет. Орки разграбили Морию дотла. В верхних ярусах не осталось ничего. А в нижние, в шахты и сокровищницы, даже орк не осмелится сунуть носа. С тех пор как гномы ушли отсюда, там никто не бывал. Кладовые затоплены – одни водой, другие страхом.

– За каким же добром гномы рвутся в Морию? – недоуменно спросил Сэм.

– За мифрилом , – сказал Гэндальф. – Главное богатство Мории не в золоте и не в бриллиантах: для гномов драгоценности были забавой, а железо – просто послушным слугой. Здесь всего этого было сколько угодно, особенно железа, но не ради железа гномы долбили свои шахты. А золота хватало и в других местах. Истинное серебро , или Морийское серебро, добывалось только в Мории. Мифрил – эльфийское название. У гномов есть и свое, но они держат его в тайне. Мифрил ценился в десять раз дороже золота, а сейчас он и вовсе не имеет цены, ибо на поверхности земли его осталось мало, а промышлять в Мории боятся даже орки. Мифриловая жила идет на север, к Карадрасу, а дальше – во тьму неизвестности. Гномы никому не рассказывают о том, что произошло, однако именно мифрил , сказочно обогатив гномье королевство, привел его к гибели: не желая умерять свою алчность, гномы без конца углубляли шахты и в конце концов потревожили дремавший в глубине ужас, названный впоследствии Погибелью Дьюрина. И гномам пришлось бежать из Мории. Теми крупицами, что им удалось унести с собой, завладели орки, а от них истинное серебро попало к Саурону, который жаждал собрать его у себя все до последней чешуйки и требовал от орков, чтобы те платили ему дань не чем иным, как мифрилом. Мифрил!.. Кто не желал его? Его можно чеканить, как медь, и полировать, как стекло. Гномы знали секрет, как выплавить из него легкий, прочный металл, далеко превосходящий по крепости закаленную сталь. По красоте он был равен серебру, с той лишь разницей, что не чернел и не покрывался патиной. Эльфы обожали мифрил . Из него делали итильдин , иначе «луносвет», которым нанесен рисунок на дверях Мории. Между прочим, у Бильбо дома валялась когда-то мифриловая кольчужка. Интересно, что с ней стало? Наверное, пылится среди Мичел Делвингских матомов .