Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

– Скорее! Вернемся и посмотрим, нельзя ли завалить ворота камнями и чем-нибудь подпереть створки. Идемте!

Они кинулись обратно. Десятка два орков, затаившихся между телами своих сородичей, бесшумно поднялись и последовали за ними. Двое орков схватили Эомера за ноги, повалили – и через мгновение уже сидели на нем верхом. Но тут какая-то маленькая темная фигурка, никем поначалу не замеченная, вынырнула из мглы и с хриплым возгласом « Барук Казад! Казад ай-мену! » 388взмахнула топором. Два орка упали обезглавленными, остальные бежали.

Когда Арагорн подоспел к Эомеру на помощь, тот был уже на ногах.

Дверцу заперли, железные ворота крепости завалили изнутри камнями. Когда работа была окончена, Эомер повернулся к своему спасителю:

– Благодарю тебя, Гимли, сын Глоина! Я не знал, что ты пошел с нами! Правду говорят, что незваный гость подчас двух званых стоит! Как ты здесь очутился?

– Я пошел за вами, просто чтобы не заснуть, – ответил гном скромно, – а потом увидел горцев – и они мне показались что-то чересчур уж рослыми. Дай, думаю, притаюсь за камнем и посмотрю, как работают ваши мечи…

– Нелегко мне будет вернуть тебе этот долг, – сказал Эомер.

– До рассвета еще, наверное, выпадет не один случай рассчитаться, – рассмеялся гном. – Но я и без того доволен. От самой Мории мой топорик не рубил ничего, кроме сучьев!

– Уже два! – объявил Гимли, поглаживая топорик. Он вернулся на стену, где его ждал Леголас.

– Всего-то? – переспросил эльф. – У меня куда больше. Пойду поищу стрел: в колчане ничего не осталось. На моем счету два десятка убитых. Но это все листочки, а лес еще стоит…

Небо расчищалось на глазах. Заходящая луна светила ярко, но свет не принес роханцам надежды. Врагов, казалось, становилось не меньше, а больше: через проход в Хельмском Валу текли все новые и новые отряды. Вылазка к Воротам дала лишь короткую передышку; вскоре враги пошли на штурм с удвоенной яростью. Исенгардские полки под Стеной ревели и волновались, как бурное море. Вдоль всего ее подножия кишели орки и дикие горцы. На зубцы летели веревки с крюками – роханцы не успевали обрубать их. На Стену упали сотни длинных лестниц; большинство сразу рухнуло и разбилось о камни, но на их месте тут же вырастали другие. Орки карабкались по ним, как обезьяны из сумрачных южных лесов. Под стеной, словно наносы гальки в бурю, громоздились горы трупов и раненых. Страшные дюны росли, но врагов по-прежнему все прибывало и прибывало.

Роханцы чувствовали, что силы их на исходе. Колчаны опустели, дротиков не осталось, мечи зазубрились, щиты пошли трещинами. Трижды Эомер и Арагорн поднимали смельчаков на вылазку, трижды вспыхивал Андарил над головами сражающихся, трижды откатывался враг от Хельмских Ворот…

Вдруг в Теснине, за спиной у защитников, раздались шум и крики. Орки ловко, как крысы, проползли по узкому каменному желобу, откуда хлестал поток, отсиделись в тени утесов, пока битва не разгорелась особенно жарко и не отвлекла на стены большинство воинов, – и выскочили из засады. Первые из них уже проникли в глубину Теснины, к лошадям, и стражники приняли бой.

Гимли в несколько скачков сбежал со стены, и отчаянный клич « Казад! Казад! » эхом раскатился среди утесов. Вскоре гном уже вовсю работал топориком.

– Айя-ой! – кричал он. – За Стену проникли орки! Айя-ой! Сюда, Леголас! Тут на всех хватит! Казад ай-мену!

Гамлинг Старый, следивший за боем с Башни, услышал громовой клич гнома, перекрывший шум, и понял, что дело плохо.

– В Теснине орки! – крикнул он. – Хельм! Хельм! Вперед, племя Хельма! – С этим возгласом он помчался вниз по ступеням, собирая по дороге фолжан.

Отряд Гамлинга напал на орков так яростно и внезапно, что те не устояли. Вскоре врагов загнали в узкую горловину ущелья; многие из них нашли там смерть, а уцелевшие с воплями бросились в глубину Теснины, где их встретили мечи стражников, охранявших потайные пещеры.

– Двадцать первый! – крикнул Гимли.

Размахнувшись обеими руками, он опустил топор, и последний орк рухнул ему под ноги.

– Ты отстал, достойный эльф!

– Надо заделать этот крысиный ход, – проворчал Гамлинг. – Мне говорили – когда приходится иметь дело с камнем, зови гнома. Окажи услугу, любезный Гимли!

– Не в нашем обычае тесать камень боевыми топорами, да и ногтями тоже, – почесал в затылке Гимли. – Но так и быть – сделаю, что смогу!

Набрав небольших валунов и каменных осколков, воины из Западной Лощины, по совету Гимли, быстро завалили отверстие, оставив для воды лишь узенькую щель. Вздувшийся после дождя поток забесновался у входа и начал постепенно разливаться холодными озерцами от утеса к утесу.

– Наверху-то оно суше, – сказал Гимли. – Идем, Гамлинг, посмотрим, как там дела на стенах!

На Стене гном застал Леголаса с Арагорном и Эомером. Эльф вытирал длинное лезвие своего кинжала. В битве наступило краткое затишье: после неудачного прорыва штурм ненадолго приостановился.

– Двадцать один! – объявил Гимли.

– Неплохо, – одобрил Леголас. – Но ты опять отстал: у меня уже две дюжины. Пришлось, как видишь, пустить в дело кинжал!

Эомер и Арагорн стояли, устало опершись на мечи. Слева, под стеной, вновь послышались крики: на cкале возобновилась битва. Но Хорнбург стоял по-прежнему нерушимо, как остров посреди бурного моря. От Ворот осталась груда железа, но за нагромождение камней и бревен, закрывавшее вход, враги еще не проникли.

Арагорн глянул на бледные звезды, на луну, скользившую за холмы, и произнес:

– Эта ночь длится годы. Каким же будет день?

– Рассвет близок, – сказал Гамлинг, стоявший рядом с ним. – Но, боюсь, облегчения нам он не принесет.

– Заря для человека всегда означает надежду, – возразил Арагорн.

– Солдаты Исенгарда, все эти орколюди и полугоблины, которых Саруман вывел с помощью своего поганого искусства, не дрогнут перед солнцем, – покачал головой Гамлинг. – А дикие горцы – тем более. Слышите, что они кричат?

– Еще бы, – сказал Эомер. – Но для моих ушей их крики все равно что звериный рык и птичий клекот.

– Горцы кричат по-дунландски, – сказал Гамлинг. – Я знаю этот язык. Он очень стар. Когда-то на нем говорили во всех западных долинах Марки. Прислушайтесь! Они ненавидят нас самой лютой ненавистью, и они рады: им кажется, что наше поражение уже предрешено. «Короля сюда! – орут они. – Короля! Мы возьмем в плен вашего Короля! Смерть Форгойлам 389! Смерть Соломенноголовым! Смерть северным захватчикам!» Видите, какими именами они нас наделяют? Дунландцы помнят старую обиду, ведь полтысячи лет тому назад Гондор отдал роханские степи именно Эорлу Юному, а не им, и заключил союз с ним, а не с дунландцами. Саруман подогрел эту старинную обиду, а в ярости горцы ужасны. Они не отступят ни ночью ни днем, пока не возьмут в плен Теодена или не погибнут сами.